— Ничего себе фамилия! — удивился Николай.
— Она уже устроилась работать на фабрику, — не удостоив мужа объяснениями, продолжила Света. — Так радуется, что сложные времена позади и не нужно никакие пирожки печь на продажу. Она молодец! И работать успевает, и на субботники ходить. И мальчишек в школу проводить, и друзьям помочь. Ей Двойра про нашу Ларочку уже рассказала, так Джавгарат какой-то отвар целебный хочет сварить по своим хитрым рецептам. Говорит, Ларочка сразу на ноги встанет… Ой! — Тут Светлана резко остановилась и посерьезнела. — Я забыла, что вы оба не знаете главного — Васька сбежал! Один из наших пленников, — пояснила она Морскому. — Самый молодой и… ну прямо скажем… самый не приспособленный к самостоятельным перемещениям. Так что зря ты, — она уже переключилась на мужа, — с раннего утра мотался по городу, проверяя прошлое Дородного. А я не зря в виновность Павла Ивановича не верила. Не тот он человек, чтобы, даже в самых страшных приступах, на людей с винтовкой бросаться. А вот Васек, он… — Света смутилась. — Да нет, он тоже не мог. Но выходит, что и мог… Я не знаю…
Морской мысленно заметил, что ошибся по поводу «не разлучаться ни на миг». Судя по тому, что Коля кинулся в утренние дела, оставив Светлану в Сабурке, работа все же имела для обоих приоритетное значение.
— Светик, — взмолился тем временем Коля, — ты или напридумывала уже себе всякого лишнего, или толком ничего не объясняешь. Мало ли кто куда сбежал. Я тоже, будь я вашим пациентом, сбежал бы при первой возможности.
— Дело было так, — вздохнула Света. — После ночного приступа Павла Ивановича я так расстроилась, что места себе не находила. Утренняя смена несложная — там помыл, тут прибрал, и свободен уже. Я зашла в палату к нашим пленникам. Ну, в смысле к бывшим пленникам. Да и палата вовсе не их — там еще много кто лежит. Да и Павел Иванович же вообще в другом отделении лежит. Но я не об этом.
— Ты зашла в палату, где лежали Васька и Долгов, и? — немножко слишком нервно перебил Коля.
— И все, — вздохнула Света. — Не смогла остановиться, призналась, что очень грущу. Я помню, — она вскинула на мужа виноватый взгляд, потом опустила глаза и заперебирала ногами быстрее, будто стараясь убежать от упреков. — Я помню, что ты просил пока никому ничего не рассказывать. Но я просто хотела поделиться. Я без подробностей.
— Выдала все тайны текущего расследования, как я понимаю? — безжалостно догнал жену Коля.
— Вовсе нет! — возмутилась Света. — Я просто сказала, что грущу. Сказала, что мы уже знаем, кто стрелял. Сказала, что для меня это очень тяжелое открытие, потому что я не привыкла получать удар в спину от людей, которым доверяю. От людей, ради которых столько времени рисковала жизнью, воруя еду других пациентов из больничной столовой. В том-то и дело, что из моих слов Васька мог понять только, что мы точно знаем, кто в нас с Ларочкой стрелял, и уверены, что это кто-то из своих, из пленников. — Света снова тяжело вздохнула. — Долгов меня утешал как мог. Говорил, мол, все еще разъяснится в каком-то выгодном для подозреваемого свете. А, мол, если нет — так все равно ведь хорошо, что преступника рассекретили, мало ли что у него еще в голове и в дальнейших планах. А Васька все это время молчал. И вид у него был какой-то уж очень испуганный.
— Молчал, переживал, а потом сбежал? — уточнил Коля. — Нехорошо выходит.
— Вот-вот, — согласилась Света. — Через час после нашего разговора Васька исчез. И вещички все свои из тумбочки забрал. Никто не обратил внимания, как он собирался, — там суматоха обычно с самого рассвета. Кто ходячий — на прогулку идет, лежачие тоже какой-нибудь шум-гам поднимают — кому пить, кому умыться. В общем, на врачебном осмотре Васьки уже не было. Аккуратно застеленная кровать, пустая тумбочка и записка «Прастите» на подушке. Получается, он услышал мой рассказ, подумал, что я именно его подозреваю, испугался, что сейчас его арестуют, и подался в бега.
— Куда он мог пойти?
— В том-то и дело, что непонятно. В городе у него сестра жила. Он, как только после прихода наших все немного упорядочилось, сразу стал просить ее разыскать. Мы тогда даже заявление писали на имя главврача, мол, просим Ваську отпустить под присмотром медбрата такого-то сходить в город повидаться с сестрой. Он адрес назвать не мог — все «покажу» да «покажу». Сходил. Показал на оставшуюся после бомбежки груду развалин. Расстроился, конечно. Так что идти ему не к кому и некуда. — Света перевела дыхание и продолжила. — Наши милицию пока не вызывают — нужное время еще не прошло, чтобы в розыск подавать. Но нам-то все ясно. Я даже в отделение к тебе забежала, хотела Опанасу Владимировичу рассказать, да только его на месте не оказалось. Ты в бане, Владимирович где-то по городу рыщет, ну я на базар и пошла — что зря время тратить…
— Что пошла на базар — хорошо, — Коля любовно постучал по авоське с продуктами. — А что дело так оборачивается — плохо. Теперь у нас уже два подозреваемых. И обоих невозможно допросить. Теперь по обоим информацию искать придется, — он достал из кармана измятый тетрадный листок, на котором уже была записана фамилия «Дородный», и присел возле первых попавшихся развалин. Ими оказались остатки клумбы возле перестроенного когда-то из дома Губернского Ведомства здания ЦК КП(б)У. Вернее возле бывшего здания. Сколько Морской ни запрещал себе думать о разрушениях, постигших город, сердце все равно сжималось каждый раз при виде каждой не подлежащей восстановлению частички города.
— Так-то лучше! — примостив листок на более или менее ровном обломке, Коля добавил к фамилии Дородного имя, отчество и год рождения, после чего, послюнявив огрызок карандаша, вписал ниже незамысловатое «Васек». — Я ж, — улыбнулся он, — контуженный. Так что на всякий случай все себе записываю. У Владимировича свои записи, там все подробно, но и у меня пусть какие-никакие записки тоже будут.
Морскому такой подход к делу, разумеется, не понравился, но возражать и спорить сейчас не хотелось. Главное было поскорее начать поиски беглеца.
— Насколько опасен этот ваш Васька? — спросил он у Светы напрямик. — Я должен срочно ехать к дочери или можно подождать? Гостей-то Галочка с дедушкой и без меня поприветствуют, а ваши поздравления с новосельем в свой адрес готов принять устно и на бегу. Но вечером у меня задание от редакции, должен быть в одном ДК, писать о концерте для освободителей.
— Не думаю, что вам срочно нужно менять планы, — успокоила Света. Несмотря на многолетнюю дружбу, она придерживалась в общении с Морским уважительного вы, что почему-то успокаивало. — В Сабурке вести быстро распространяются, там уже знают, что Васек сбежал. Если он появится на территории, его сразу задержат, вы не думайте. Тем паче, что теперь, как мне кажется, у Ларочки появился достойный защитник.
— Что? — насторожился Морской.
— Ой, проговорилась! — Света хлопнула себя ладонью по губам и спешно прижала сверху вторую руку, словно первая пыталась вырваться. — М-м-м-м! — промычала она через миг, явно не в силах бороться с собственной разговорчивостью.
— Не время валять дурака! — взмолился Владимир. — Я никому не скажу, обещаю.
— Даже самому себе? — Света сдалась с явной охотой. — Я не хотела ничего такого думать, и уж тем более говорить, и уж тем более говорить Ларочкиному отцу, но оно как-то само к слову пришлось, да? — Она с тревогой посмотрела на мужа и продолжила, только дождавшись одобрительного кивка. — Ко мне сегодня ни свет ни заря, еще до начала смены даже, парня привели. Молоденький совсем красноармеец. Вроде и стесняется, но говорит внятно. Так, мол, и так, «мне сказали, что вы тут больничной библиотекой распоряжаетесь, а мне срочно книжки нужны». Смешной. «Я, — говорит, — человек подневольный, куда пошлют, там и работаю. Мы вам сейчас по хозяйственной части помогаем, хотя скоро уже будем переведены на нормальные дела: город разминировать надо, а саперы ушли. Нас вот-вот обучат уже и выведут на разминирование». Нет, вы слышали, так и сказал: «Нормальные дела!» А больнице помогать, значит, уже и не дело… У нас половина территории в руинах! — Морской многозначительно кашлянул, и Света поняла, что отвлеклась. — Я ему строго сказала: «Книги могу только пациентам и сотрудникам выдавать», а он стал просить. «Войдите, говорит, девушка, в мое положение», — тут Света хихикнула. — Нашел девушку, да? Сын уже почти школьник! Так вот, — она снова вернулась к теме. — «Я для пациента книжки и беру, — заверил он меня. — Но хочу, чтобы пациент, вернее пациентка, не сам их взял, а чтобы я их принес. В порядке, так сказать, дружеского ухаживания». И так он при этом покраснел, что я сразу все поняла. Влюбился парень, хочет впечатление произвести. Я, конечно, ради такого случая правила нарушать не собиралась, но тут он имя объекта своего смущения назвал. Наша Ларочка! Представляете? Я так растерялась, что пообещала ему какую-то книгу найти. Да ну это мелочи же. Что, других новостей, что ли, нет? Васька этот опять же…
— Как его звали? Как он выглядел? — как ни пытался Морской скрыть сам от себя этот факт, но появление загадочного ухажера у дочери его не радовало.
— Васька? — Света словно издевалась. — А, не Васька, а красноармеец? Ну, говорю же, молодой, симпатичный… Митя, кажется.
— Только этого еще не хватало, — расстроенно вздохнул Морской, но тут же спохватился: — Ну, то есть, хорошо, конечно, что жизнь Ларочки бьет ключом, но зачем же так не вовремя и…?
— Неожиданно? — насмешливо перебила Света. — Ларочке всего-то 20 лет. И она всего-то очаровательная умница. Если бы не война, поверьте — юноши падали бы к ее ногам, едва с ней познакомившись. Но и в войну люди остаются людьми. Так что нечего тут переживать, радоваться надо!
— И про «не вовремя» я тоже не согласен, — вмешался Коля. Чета Горленко в этот раз явно решила быть заодно. — Дополнительное внимание со стороны способного защитить надежного человека Ларочке сейчас не помешает.
Морской сделал вид, что позволил себя убедить, и ускорил шаг, желая поскорее поделиться с Галей новостями.