— Стоп! — и тут Морского осенило: — Прости! Я понимаю, это выглядит ужасно, но мне надо бежать. Света Горленко в опасности! И, кажется, я знаю, кто ее похитил! — Морской бросился к двери, но, устыдившись, обернулся: — Чтобы хоть как-то оправдаться, хочу сказать, что ты только что своим рассказом навела меня на мысль, и эта мысль раскрыла преступление. И мне пора бежать… Поверь, я…
— Верю, — грустно улыбнулась Галина. — Я ведь не первый день тебя знаю. Беги уже!
— Наш Саша обязательно найдется, — бормотал Морской пятясь. — А ты пока, пожалуйста, загляни к Галочке. Она у машинисток. Она убьет меня, что я тебя увидел и не отвел к ней! — Он уже был возле своего стола, схватил одежду и помчался к вестибюлю. По дороге прошептав не успевшей еще и с места двинуться Поволоцкой важное: — И, умоляю, помоги Гале придумать, какая производственная необходимость так спешно забрала меня с рабочего места!..
Подремать Коле Горленко, разумеется, не удалось. В дальнем закутке коридора, где он устроил себе подобие рабочего места, вовсю орудовала одержимая чистотой уборщица, а на пороге кабинета Глеба топтались нквдэшники.
— Внимание! — завидев Колю, просиял Глеб: — Тот самый Горленко. В одиночку задержал…
— Да ты рассказывал уже, — хмуро перебил старший из визитеров. Потом окинул Колю мрачным взглядом и многозначительно ухмыльнулся: — Ну, раз он так хорош, то пусть и поспособствует…
— Поговорю, — перебивать, как видно, Глеб тоже умел неплохо, — но, я ведь докладывал, для полноценного привлечения товарища Горленко нужно его вооружить и поставить на снабжение…
Они пошли на выход, а Коля предпочел не вслушиваться в их ерунду. Тихонько просочившись в кабинет, он стал прикидывать, где бы улечься поудобнее. Увы, через секунду Глеб вернулся.
— Вот! — нервно развел руками он. — Хлопочу за тебя как могу. А они в ответ как всегда что-то требуют. Впрочем, — он покосился за окно, проверяя, уехал ли автомобиль опасных посетителей, — такие и просто так, без всякого «в ответа», к ногтю кого угодно приберут. Все сейчас им подчинено. Потому и занимаемся всякой ерундой. — Он спохватился: — Вернее не ерундой, но делом находящимся явно вне наших обязанностей. — Короче! — Глеб, куда больше обычного волоча ногу, пробрался к своему столу и кивнул Коле, чтобы присаживался. — Что ты хотел? — Коля честно ответил. Глеб удивился: — Вздремнуть? Ну, в общем. Тоже важно. Хотя я от тебя не ожидал. Послушай для начала, — он уперся локтями в стол и взглянул на Колю в упор: — Тут такое дело. По городу ходят омерзительные слухи. Якобы наши, в 41-м, покидая Харьков, сжигали заключенных. Тьфу! — Глеб презрительно скривился. — Придет же такое в голову! Не зря нам контрразведка говорит, что фашисты своих пропагандистов обучают, мол, чем больше и страшнее ложь, тем охотнее в нее верят. Так вот! Какая-то зараза еще во времена оккупации наговорила, будто, эвакуируя заключенных, наши попали в сложное положение где-то под Харьковом. Якобы был риск оказаться в окружении вместе со всем этапом заключенных. И якобы от лишнего балласта было решено избавиться. Врагов народа — а тем этапом, как говорят, вели к поездам именно политических — заперли на ночь в брошенной хате и… подожгли. Ну полная ерунда! Где они видели хаты, из которых двадцать взрослых человек не смогут выбраться в случае пожара? Сарай там был, что ли? — Глеб нервно почесал затылок, задумавшись. Потом вернулся к теме. — Болтают, будто кто-то там погиб, а кто-то спасся, сбежал навстречу оккупантам и тут же принялся им жаловаться на жестокость наших войск. Фашисты, ясное дело, радостную новость подхватили. А сейчас снова кто-то ее вспомнил… Ты ж понимаешь, их хлебом не корми, дай запятнать честь отважного, сражающегося в одиночку с врагом народа. Надо найти и наказать эту гниду со всей ответственностью.
— Конечно надо, — согласился Коля.
— Ну вот тебя и думаем на это дело поставить. Не прям сейчас, я понимаю, сейчас тебе не до того. Но, ты вроде был знаком с гражданкой Поволоцкой? — Коля даже не успел ответить, а Глеб продолжил: — Так вот, ты б разыскал ее и расспросил. До родственников такие слухи доходят не только быстро, но и от конкретных людей. Поймем цепочку. Ее муж, к сожалению, был совсем не в этом этапе, о котором идет речь, но тоже в этот день был выведен из города к поезду. Провокаторы от фашистов наверняка что-нибудь Поволоцкой уже наговорили. Для них такие жены — отличный источник паники в нашем тылу.
— Галина Поволоцкая никогда никаких слухов распространять не стала бы, — не совсем понимая, о чем речь, Коля все равно инстинктивно почувствовал, что требуется защитить Галину. — А что значит «выведен»? — На самом деле обрывки мыслей о собственной беде глушили любые другие рассуждения, и Коля осознал, что слушает Глеба, но почти не слышит. Но надо было хоть что-нибудь говорить. — В целом да, я понял, — произнес Коля решительно. — Согласен, надо разыскать ту сволочь, что могла так поступить с советскими людьми. Кем бы ты ни был, какая бы ни была ситуация, пускать людей в расход без суда и следствия никому не позволительно.
Воцарилась пауза. Глеб несколько секунд смотрел на Колю с явным осуждением. Потом смягчился.
— Тебе, похоже, правда нужно отдохнуть, — сказал он, наконец. — Ступай домой, в свою психушку, — факт, что Горленко живет на территории Сабуровой дачи отчего-то страшно забавлял Глеба. — Нет, правда. На сегодня отбой. Езжай домой.
— Да не могу я! — разозлился Коля. Домой ему, конечно, было надо, хотя бы потому, что на месте преступления было больше шансов найти еще какие-то зацепки. — Жду результатов повторной экспертизы.
— По правде говоря, — словно не услышав Николая, продолжил Глеб, — ты ведь расследованием вчерашнего похищения заниматься не можешь. Фамилия тебе, так сказать, не позволяет. Сам знаешь, родственники по правилам…
— Я к пропавшей гражданке санитарке никакого отношения не имею, — парировал Коля многозначительно. — Я с этой Тосей был едва знаком.
— Так что там у вас, целых две пропажи? — удивился Глеб. И тут же смутился: — Прости, я понимаю, как это звучит, но за всем этим, — он кивнул за окно, явно намекая на уехавших нквдэшников, — не успеваю вникать в подробности всех дел. Ты правда — пошел бы отдохнуть. Опанас сделает все что надо. Он-то ночью спал.
— Хотя… — запоздало отреагировал Коля и явственно ощутил, как в мозгу запульсировало. Вот она, догадка! А ведь правда!
Он молча выскочил из кабинета.
— Молодец, что послушался, — пробормотал Глеб вслед, но Коля его уже не слышал.
Горленко кинулся к доске с записями. Еще раз перечитал все, касающееся скользкого момента. Чтоб сэкономить место, кое-что пришлось зарисовать и зашифровать, и Коля теперь проклинал себя теперь за то, что не вписал подробности скрупулезно. Ситуация прояснялась, но для полной уверенности оставалось уточнить еще пару вещей. Зловредная уборщица, решив, похоже, продраить пол до дыр — и именно возле Колиной доски — еще и принялась что-то напевать себе под нос. Чтоб хоть на миг остаться наедине, Горбенко рванул на себя дверь ее каморки. Но там укрыться было невозможно: все было набросано в ужасном беспорядке, к тому же воняло тухлыми тряпками.
О! Это тоже мысль!
Факт, что пристанище главной поборницы чистоты находится в таком ужасающем загрязнении, обрадовал Колю до невозможности. Неистово захохотав, он понял, что все сходится, и даже осознал, что имеет шанс проверить еще кое-что. По коридору как раз шла молоденькая робкая девочка из центрального управления. По старому знакомству и за прошлые заслуги Коле она согласились посодействовать в оперативном получении результатов повторной экспертизы, а ее поставили ответственной.
— Товарищ Горленко, — жалобно протянула она, извлекая бумаги из портфеля. — Вот, перепроверили. — Девочке явно рассказали о том, что случилось, поэтому сообщать результаты Коле ей было очень тяжело. — Все совпадает, — почти что прошептала она. — Никаких новых следов!
— Отлично! — Коля почувствовал, что поймал свою счастливую звезду. Все складывалось один к одному. — Просто чудо, что вы пришли так вовремя!
В двух словах описав, что от нее требуется, Коля выволок девочку из участка и потащил в кусты.
Морской добежал до Колиного участка с такой скоростью, что всем врачам, заявлявшим на медкомиссиях о его слабой физической форме, смело можно было объявить выговор. Еще на улице он встретил Колиного временного начальника.
— Горленко в участке? — спросил Морской на бегу.
— Надеюсь, нет, — ответил Глеб Викторович озабоченно. — По крайней мере я послал его в психушку.
— Да, переутомление, — с пониманием вздохнул Морской.
— Дурацкий юмор, — фыркнул начальник и, не прощаясь, похромал к автомобилю.
Морской решил не разбираться, в чем проблема, и уточнить местонахождение Горленко у кого-нибудь еще. Увы, зайти в участок без приключений не получилось.
— Стой, стрелять буду! — дико заорал кто-то явно измененным голосом из кустов, едва Морской приблизился к подъезду. Пришлось остановиться.
— Это вы мне? — поинтересовался он у просвечивающейся сквозь голые ветки акации фигуры. Фигура вытянулась в полный рост и оказалась Колей Горленко.
— Дурацкий юмор! — не нашел подходящих слов Морской. — Я все понял про преступника, а ты тут дурью маешься и орешь всякие глупости.
— Вот! Что и требовалось доказать! — азартно заявил Коля, обращаясь почему-то к кустам. Только сейчас Морской заметил, что там прятался еще кто-то. Он хотел спросить, что это за дурь, но тут до Коли дошел смысл сказанного другом. — Как «все понял»? Ты тоже? И я! Не сразу очевидно, если ничего не усложнять и не додумывать, а здраво сопоставлять факты и верить им, то все прояснится, да? — Судя по последней фразе, у Коли все еще наблюдались большие проблемы с умением не усложнять. И со здравомыслием, как показало следующее предложение, все тоже было плохо. — Черного кота сложно найти в темной комнате часто потому, что его там нет!