Когда машина тронулась, парни сидящие вокруг смеялись и шутили как и прежде, как-будто ничего не произошло и они живут в том же привычном мире, что и до этой поездки. Мне было омерзительно их равнодушие и вместе с тем омерзителен я сам, оказавшийся среди этих бесчувственных чудовищ и пытающийся стать одним из них.
Мы остановились на совершенно незнакомой базе. Тревога за всех тех женщин и детей, что насильно оказались в фургонах усилилась. Я должен был понимать что с ними будет и частью чего мне пришлось стать, но по-прежнему от людей по соседству не поступало никаких объяснений. Пленников выводили друг за другом, уводя в какой-то ангар. Успокаивало одно, матерей не разлучали с детьми. Только я нутром чувствовал, что не просто так они здесь и вряд ли семьи забрали из их домов, чтобы подарить им новую более счастливую жизнь.
— Что с ними будет? — спросил у Амана, своего соседа по комнате.
— Не тревожься о них. Теперь их судьба в руках Аллаха, — проговорил не смотря на меня, переводя напряженный взгляд на самый дальний фургон.
Двое мужчин вели человека с мешком на голове и связанными за спиной руками. Позади них следовали еще двое вооруженных охранников, с направленными на голову пленника дулами ружей. Этот человек приковал к себе взгляды всех мужчин на базе, полностью переключив внимания с женщин и детей. Его уводили в противоположном направлении от остальных захваченных в самое большое здание на базе. То напряжение, повисшее вокруг при его появлении, и ярость на лицах мужчин, подсказали ответ на самый главный вопрос, что мучил меня с начала момента захвата деревни «ради чего?». Этот человек был главной целью операции, а остальные стали лишь сопутствующим ущербом.
Глава 16
— Шевелись, — толкал меня в спину высокий араб.
После визита ублюдка, назвавшегося супругом, меня сразу же выволокли из дома, не давая времени на восстановление. Когда снова я упала на пол фургона, то не чувствовала боли от побоев, беспокоясь о дальнейшей участи. Весь организм мобилизовался на выживание, не давая переключить внимание на что-то другое, сохраняя силы для дальнейшей борьбы.
Ухабистая дорога, держала в постоянном напряжении. Мне было страшно. По-настоящему, до дрожи и сведенных от ужаса челюстей. Я не понимала, почему меня повезли ночью, к чему такая поспешность? Неужели на этот раз от меня просто избавятся, оградив себя от лишних хлопот? В голове крутились десятки возможных вариантов развития дальнейшего сценария и ни один не вселял надежду на светлое будущее. Масло в огонь подливал еще факт моего одиночества. Если прошлый опыт дороги сопровождался немой поддержкой других девушек, то теперь я находилась лишь в компании собственных мыслей.
Нет ничего хуже чем остаться один на один с собой в экстренной ситуации. Мысли уничтожают изнутри так же эффективно как и внешняя опасность. В то мгновение я вспоминала свою прежнюю жизнь дома и проклинала себя за глупость, наивность и бессмысленную тягу к геройствам. Хотелось отмотать время вспять и не садится в тот чёртов самолёт, вместо этого оставшись в кровати с Жёлтым. Теперь же оставалось молиться неизвестном Богу о смягчении приговора и чудесном спасении. Если быть до конца честной, то я даже не вспоминала о девушках, ставших причиной моего решения вляпалась в эту авантюру. Мне просто хотелось выпутаться из всего этого.
Машина затормозила и я почувствовала как засосало под ложечкой. Захлопывающиеся дверцы, шаги, приглушённые голоса и скрежет отпираемого снаружи замка фургона, все звуки повергали в панику. В животе образовалась пропасть. Дверь распахнулась и я сощурилась от яркого света фар, ударившего в глаза. Огромные волосатые руки, схватили меня за предплечья и выволокли наружу, словно тряпичную куклу. Оказавшись под ночным небом, не слышала ничего кроме громко бухающего под ребрами сердца. Огляделась по сторонам. Здесь свет фар уже не казался настолько ярким, рассеявшись в темноте, но увидеть что-то кроме стоящего напротив автомобиля со включенным светом фар и здания, не удалось. Меня практически сразу схватили за шкирку и открыв дверь в дом, потащили внутрь.
Страх снова усилился. Дома пугали меня больше, чем транспорт. За закрытыми дверьми люди позволяли себе вытворять разные отвратительные вещи и никто не мог им что-то запретить на их же территории. И то что со мной будет происходить нечто ужасное под крышей этого здания, я не сомневалась ни на секунду.
Быстро переставляла ноги, чтобы прекратить толчки в спину и плечи. Меня подвели к какой-то узкой лестнице ведущей вниз. Похоже, мне предстоит обитать в подвале, но лучше там и в одиночестве, чем как золотая птица в клетке. Вспомнив предыдущие хоромы с богатым убранством, поежилась, проживая кошмар заново. Когда-то выбеленные, но посеревшие от времени и тронутые чёрным налётом стены, мрачно сопровождали меня, вниз, в саму преисподнюю. Запнувшись об порог, ввалилась в узкую длинную комнату с низким потолком. Передо мной вдоль стены сидели десятки женщин. Совсем юные девушки, мои ровесницы, женщины постарше, все они молчаливо следили за тремя парнями с ружьями, восседающих на стульях перед ними. Двое играли в шахматы, лишь на мгновение взглянув на меня и тут же вернувшись к игре, третий же стоял прямо передо мной. Он указал мне ружьём на стену, поторапливая на арабском.
Я переползла в указанное место, крепко прижавшись спиной к стене. Рядом со мной сидела девушка в традиционной одежде. Она сжимала никаб руками с белыми от напряжения костяшками пальцев. Я смотрела на её кисти рук, физически ощущая страх этой девушки, разделяя все те же эмоции. Было по настоящему жутко. И хуже всего в данной ситуации оказалось то, что я ничего не могла сделать. Невозможно сбежать, не зная где ты находишься и в каком направлении спасение. А бежать наобум в пустыне — верная смерть.
Через дверь, находящуюся в противоположном конце помещения, в комнату вошел мужчина, впустив за собой в гул множества голосов. Араб в коричневой дишдаше и черной гутре, указал на одну из пленниц и парень с автоматом схватил её за руку, вытягивая с места. Девушка не сопротивлялась, она вообще мало походила на живую, скорее на тряпичную куклу, делающую все, что захочет кукловод. Дверь за ними не успела до конца захлопнутся, как охранник вернулся обратно, подперев спиной дверной косяк, сказав что-то своим товарищам, над чем они все дружно рассмеялась.
Ушедшая за дверь девушка, не возвратилась. Через какое-то время пришли за следующей и она как и первая ушла за парнем в коричневой дишдаше безвозвратно. С каждым новым исчезновением, становилось ещё страшнее. Я не понимала куда их уводят и что с ними происходит за стенами этой комнаты. Живы ли они или же мечтают умереть. Но чем меньше людей оставалось в помещении, тем стремительнее я приближалась к тому, чтобы получить ответы на свои вопросы. Появилось четкое осознание неизбежного столкновения с той самой неизвестностью. Остаться здесь невозможно, это тупиковый вариант. Но идти за всеми, означало конец.
Комната опустела. Я видела как девушки боролись, плакали или же шли покорно за своими конвоирами, встречая судьбу с опущенными к полу глазами, мысленно распрощавшись с теми людьми кем они были до этого момента. Когда дверь в углу помещения открылась для меня, я мужественно встретила неотвратимость.
Подгоняемая дулом автомата шла следом за мужчиной, забравшим до этого всех предыдущих пленниц. Перешагнув порог комнаты, оказалась в длинном узком коридоре. Я слышала гул голосов. По телу пробежала дрожь, оставляя за собой след из мурашек. С каждым новым шагом липкие щупальца страха все сильнее сковывали меня. Мужчины. Там находились мужчины, а значит я не могла рассчитывать на спасение. У меня тряслись поджилки и струями стекал под никабом пот. По мере приближения к источнику гула, накатывала все большая паника. Но автомат, упирающийся в спину, не позволял замедлиться.
Мужчина вошёл в просторный зал, с такими же низкими потолками как и там где нас держали, но более просторный. Перед нами находилась кирпичная колонна, скрывавшая из моего поля зрения присутствующих. Мужчина шедший впереди, повернулся, схватив меня за плечо и выпихивая перед собой и дернув, чтобы я остановилась. Метрах в десяти от подола моей абайи на креслах восседали десятки арабов, смотрящих прямо на меня. Чуть в стороне, рядом с небольшой тумбой стоял ещё один мужчина, громко говоривший на арабском. Парень в коричневой дишдаше никуда не исчез, а остался рядом, толкая меня, чтобы я крутилась вокруг себя. Я медленно переступала с ноги на ногу, ощущая нехватку кислорода. Мужчина стоящий поодаль, продолжал кричать. В зале начали подниматься одна за другой руки. После каждого нового поднятия руки, ведущий, а именно им оказался араб у тумбы, араб что-то выкрикивал. И только теперь я осознала суть происходящего. Меня продавали. На аукционе, как обычный товар. Наконец-то подобралось слово для меня и того чем я здесь стала: я превратилась в вещь.
Мужчина рядом, стащил у меня с головы никаб. Десятки глаз жадно поедали меня. Я почувствовала себя обнажённой. Захотелось сдаться, спрятаться в абайю и не высовываться наружу. Повернула голову в сторону, пряча лицо от зала, но араб схватил меня за щеки, сжав их до боли и силой заставил смотреть прямо перед собой. Торги оживились. Ставки делались ещё быстрее и одни сменяли другие. Происходящее душило меня. Я задыхалась. Разворачивающееся действие казалось настолько нереальным, что я будто плутала по кошмарному сновидению. Появилась иллюзия, что достаточно захотеть и все это прекратится. Но сон затянулся, а я стала его заложницей.
Кричащий араб стукнул молотком по тумбе и меня повели прочь. Я не видела того кто сделал финальную ставку, и если быть честной, даже не задумывалась об этом. Всё они были на одно лицо с одним и тем же хищным взглядом и чёрным нутром. Лишь одна мысль крутилась в голове: «что теперь»?