Перед выходом из здания мне на голову надели мешок и в ноздри ударил резкий запах, вслед за которым опустилась темнота.
Мир вокруг сотрясался. Я проваливалась в сон и снова приходила в себя. Очнулась уже в месте с большим количеством света. Я совершенно не помнила дороги и того, что было после торгов. Но тяжесть в голове и теле, и будто налитые свинцом конечности, напоминали о пережитом напряжении.
Теперь меня окружала белая мебель с голубым текстилем, персональная ванная и вид из окна на зелёный дворик, закрытый со всех сторон стенами дома. У меня не было достаточно времени, для того, чтобы отойти от случившегося, не было его и для размышлений. Лишь бегло осмотрев комнату, услышала как отпирается дверь. Не говоря ни слова в спальню вошла женщина с подносом в руках. Поставив его на чайный столик, она похлопала рукой по креслу, позвав меня присесть.
Гостья стояла ко мне полубоком и я не могла рассмотреть её лицо под никабом. Но сам факт того, что я нахожусь один на один с женщиной без приставов и остальных мужчин, заставил вновь разгореться огонек надежды у меня в груди. Нет, я не рассчитывала сбежать с её помощью, но я хотела получить ответы на вопросы. Оставалось надеяться на то, что она разговаривает на английском.
Обойдя её со спины, я присела в кресло, поднимая голову и посмотрев в лицо своей гостье. Меня разглядывали кристально чистые, как осеннее небо серые глаза. Паутина из тонких морщин вокруг, говорила о возрасте женщины. Взгляд казался таким искренним и понимающим, что к горлу вмиг подкатил ком, призывающий выплеснуть всю горечь и боль здесь и сейчас. Она перевела внимание на поднос, напомнив мне о принесенной еде.
Запах свежеприготовленной пищи, отозвался рыком в желудке. Я вспомнила, что не ела уже очень давно. Так давно, что вряд ли могла сказать сколько дней прошло с того последнего завтрака в самолете. Женщина сняла крышку с глиняного горшка, выпуская пар. Аромат еды, вырвавшийся наружу сводил с ума. Посмотрев на незнакомку ещё раз, решила сперва удовлетворить базовые потребности организма и отложить разговор, взяв короткий промежуток на еду.
Я проглатывала одну ложку супа за другой, испытывая впервые за несколько дней нечто отдаленно напоминающее на удовольствие. Доев всю еду, ощутила прилив сил. Хотелось как можно дольше остаться в этом состоянии и притвориться, что со мной ничего не происходит и меня не продали с аукциона. Стоило лишь подумать об этом как по телу пробежала дрожь.
— Что это за место? — посмотрела в глаза женщине, надеясь, что она понимает английский.
Встретившись со мной взглядом, она тут же отвела глаза к подносу с грязной посудой и не говоря не слова, наклонилась к нему, чтобы забрать. Я понимала, если она уйдет, а я так и не получу ни одного ответа на свои вопросы. Меня пугало это. Пугало до дрожи и ломоты в костях. Мне нужно услышать хоть что-то от незнакомки, хотя бы один звук. Накрыла её ладонь своей, смотря пристально в глаза. Она вздрогнула от него прикосновения, но не отдернула руки.
— Пожалуйста. Помоги, — быстро проговорила, не позволяя ей уйти. — Пожалуйста.
Её взгляд оставался холоден, словно с ней разговаривал не живой человек, а предмет интерьера. Она молча смотрела на меня не пытаясь уйти, но и не собираясь помогать мне.
— Пожалуйста, — попросила снова. — Мне очень нужна твоя помощь. Я не знаю где нахожусь.
Женщина стояла не шевелясь, спокойно дожидаясь пока я отпущу ее.
— Хотя бы одно слово, умоляю, — понизила голос, решив, что возможно она боится быть услышанной кем-то находящимся за дверью.
Но гостья по-прежнему стояла как каменное изваяние и смотрела на меня все тем же неизменно равнодушным взглядом.
Сдавшись, убрала руку с ее, надеясь на перемену в ее настрое. Но женщина лишь развернулась и направилась к двери так же тихо как и пришла.
— Пожалуйста, — сказала ей в след.
Мне показалось на мгновение, будто она замялась у двери, но тут же взялась за ручку и вышла за порог, оставляя меня в полном одиночестве и неведении.
Так продолжалось неделю. Целых семь дней меня никто не трогал и не выпускал из комнаты. Только одна и та же гостья навещала меня с едой трижды в день. Она молча приходила, ставила поднос на стол, ждала пока я доем, после чего забирала посуду и так же молчаливо уходила. Перемены случились на восьмой день.
Я сидела у окна, наблюдая за двориком, надеясь увидеть изменения в картинке. Но по-прежнему не видела там ни души. Только раскидистые пальмы рисовали тенью по камню на полу рисунок. Услышав шаги за дверью, напряглась, не зная будет ли это моя обычная гостья или кто-то другой. Но в дверях как и множество раз до этого появилась она, женщина с подносом в руках.
— Здравствуй! — улыбнулась ей, усаживаясь в кресло перед столом.
Не издав в ответ ни звука и даже не сделав приветственного жеста, она как и всегда поставила поднос передо мной. Я ела в полной тишине, не пытаясь разговаривать с гостьей во время еды. А она лишь смотрела не двигаясь за тем как я ем. Мне хотелось понять, что у неё в голове и почему она совершенно не идёт на контакт. Возможно ей было запрещено общение со мной или же ей неприятна была я. На протяжении недели я пыталась разными способами завести с ней разговор, но на любые мои вопросы следовала одна та же реакция — она игнорировала меня. У меня даже появилась мысль, что эта женщина глухо-немая, но и эта версия отпала, как в один из дней она поторопилась скрыться из моей комнаты как только за дверью послышался кашель.
Сегодня ставший привычным ритуал принятия пищи, казался иным. Что-то изменилось. В воздухе ощущалось напряжение. Когда я доела суп из чечевицы и пододвинула поднос к женщине в черном, она медленно взяла его в руки, и вместо того, чтобы уйти, выпрямившись долго смотрела на меня.
— Тебе следует принять ванну, — заговорила она по английски с ощутимым акцентом. — Я вернусь через пол часа и помогу тебе избавиться от волос на теле.
В висках запульсировало и кровь отхлынула от лица. Мне стало страшно.
- Зачем? — попыталась придать голосу спокойствие. Пришло время узнать для чего я здесь.
Но больше она ничего не ответила, отвернувшись к двери и покинув помещение.
Находясь в каком-то полуобморочном состоянии я приняла душ. В такой же прострации я позволила своей гостье проделать с моим телом её работу. Страх перед тем, что ждало меня за дверью спальни так глубоко въелся мне в плоть, что казалось будто даже кости наполнены им. И снова, на любые вопросы адресованные женщине в черном следовала тишина. Лишь после того как поверх длинного темно синего платья с глубоким вырезом я надела абайю и хиджаб, услышала тихое:
— Слушай господина и все будет хорошо.
Меня словно ошпарило кипятком от её слов. Захотелось визжать от боли, сжавшись в клубок. Господина! У меня есть господин! Боже! Почему я позволила случиться этому кошмару?
Отшатнувшись от женщины, замерла. Внезапно она стала мне отвратительная. Не хотелось соприкасаться с ней или же слышать её голос. Было ясно, здесь она не на моей стороне. Её беспрекословное подчинение и верность этому "господину" вызывали отвращение. Какое-то время она смотрела на меня в ответ, но словно почуяв мою неприязнь, отвела глаза в сторону.
— Тебе пора, — проговорила она, открывая дверь и выпуская меня наружу.
В сопровождении охранника и пройдя через множество коридоров и лестниц я оказалась у красивой двустворчатой двери. Конвоир постучал в резное винного цвета дерево и только после этого впустил меня в комнату. Двери за мной бесшумно закрылись. Будто загнанный в ловушку зверь я тут же дернула за ручку, желая вырваться на свободу, но она не поддалась нажатию. Попробовав еще раз и получив тот же результат, развернулась лицом к комнате, осматривая помещение. Большая светлая современная гостиная зона холодно смотрела на меня в ответ. С правой стороны развивались белые шторы, прячущие за собой балкон. С левой части за большой аркой виднелась широкая кровать. Лишь бросив взгляд в ее сторону, сразу почувствовала подкатывающую к горлу тошноту. Я знала для чего здесь нахожусь и от этого лихорадило.
— Не стой там, проходи сюда, — услышала мужской низкий голос, доносящийся со стороны спальни.
Идти на звук голоса означало смириться с неизбежным. А дать отпор, возможно усложнить себе дальнейшее существование. В голове всплыли слова женщины в чёрном, о том, что следует слушать её господина. Говорила ли в ней обычная покорность или же она действительно пыталась уберечь меня от ошибок, но я пошла в сторону спальни. Не знаю, что именно я ожидала там увидеть или на какое чудо надеялась, но ноги вели в заданном направлении.
Путь ведущий к голосу оказался самым пугающим из всех проделанных мной. Каждый шаг давался с трудом, будто к ногам привязали пудовые гири. Я шла, тяжело дыша. Перед глазами снова и снова прокручивалась картинка с белыми спущенными брюками и членом, выпрыгивающим из них. Войдя в спальную зону замерла. Мужчина лежал на массажном столе, рядом с ещё одним открытым настежь балконом. Он был полностью обнажён, лишь белое полотенце прикрывало ягодицы, а женские руки порхали по его спине. Я встала как вкопанная, озадаченно взирая на развернувшуюся передо мной картину.
— Садись, — сказал мужчина.
Понимая, что пока лучше не перечить прошла к креслу, стоящему вблизи массажной кушетки, медленно опуская в него.
В это время девушка молча продолжала делать массаж даже не удостоив меня и взглядом.
— Расскажи о себе.
Эта просьба, хотя то с какой интонацией он это сказал не оставляло сомнений, что это приказ, застала меня в расплох. О чем я должна говорить? Что он хотел услышать?
— С чего начать? — прозвучало хрипло. Пересохшее горло выдавало мое волнение.
— Кем ты была, чем занималась, — проговорил по прежнему не поднимая головы.