— Мне не нравится как ты смотришь на меня, думаю, что ты чудовище.
— Еще, — осторожно коснулся впадинки между моей шеей и плечом.
— Не хочу, чтобы ты меня трогал, — слегка вздрогнула от нежелательного прикосновения.
— Тебе неприятно даже когда я делаю вот так? — плавно вел пальцем вниз по плечу, запуская по всему телу волну мурашек.
— Да, прекрати пожалуйста, — умоляюще посмотрела в его глаза, но не увидела в них ничего кроме животного желания.
— Мне нравится как ты просишь, — ухмыльнулся он. — Умоляй меня.
Теперь его рука переместилась мне на живот, прочерчивая тонкую линию вверх к груди. Я затаила дыхание, сдерживая спазм образовавшийся в животе от неприятия происходящего.
— Прошу, пожалуйста, отпусти меня, — чувствовала как силы окончательно покидают от страха. Сейчас я полностью находилась во власти Господина и он мог сделать со мной все, что заблагорассудится и не понесет впоследствии совершенно никакого наказания.
— Разве тебе не нравилось когда тебя так трогал Стас? — спросил внимательно следя за моей реакцией. — Я же правильно произнес его имя?
Стоило услышать имя бывшего парня и каждый мускул в теле напрягся, а на смену страху пришел самый настоящий ужас. Тело сковало холодом и сердце ушло в пятки.
— Ты же позволяла ему ласкать себя, целовать, верно? Охотно отвечала на его прикосновения и стонала под ним. Так ведь? — Хаммад ждал ответа, а я открыла рот от удивления не в силах выдавить из себя ни звука. — Отвечай! — рявкнул так, что в ушах зазвенело.
— Нравилось, — прозвучало тихо, практически не слышно.
— Ну вот, а говоришь, что ты не шлюха. Вся ваша связь была внебрачной, значит греховной. Ах, да! До Стаса у тебя был, как там его, напомни?
Но я молчала, понимая к чему клонит этот монстр. Что бы я не ответила, все обернется против меня. Ему необходима моя покорность и он готов получить ее любой ценой.
— Зачем тебе я, если мною пользовались столько мужчин? — выскочило прежде, чем успела себя остановить. — Не боишься запачкаться?
Хаммад замер, изменившись в лице. Мои слова смогли задеть его и мужчина не скрывал своего отвращения. Его желваки заходили, словно он сдерживался от того, чтобы ударить меня.
— Я могу очистить тебя. Будешь слушаться меня, подчиняться и постепенно все твои грехи смоются, — провел костяшками пальцев через кружево бюстгальтера по соскам. А я сжала челюсти до хруста, лишь бы не закричать и не кинуться на него с кулаками.
Услышанное лишило меня дара речи. Я смотрела в его самодовольное лицо в то время как длинные пальцы исследовали мою грудь, но словно не замечала этого, шокированная его словами. Я не могла поверить как он мог произносить вслух подобную ахинею. Зародившись глубоко в груди, пузырьками закипал смех, прокладывая путь на волю до тех пор пока я не взорвалась неконтролируемым хохотом. Господин в недоумении уставился на меня, не понимая причины веселья.
— Почему ты смеёшься? — нахмурил брови, наблюдая за тем как я сотрясалась от смеха, не в силах ответить на его вопрос.
— Прекрати сейчас же! — пытался успокоить меня. — Что тебя так рассмешило?
Немного успокоившись, посмотрела в звенящую бездну его глаз.
— Ты действительно веришь в это? Во весь тот бред с очищением души про который только что говорил? — не верила, будто он на самом деле мог так думать.
— Ты сейчас называешь бредом мою веру? — убрал руки от моей груди, гипнотизируя суровым взглядом.
— Бред — то как ты пытаешься манипулировать мной. Ты называешь себя чуть ли не к ключом к спасению моей души в то время как сам покупаешь людей с торгов! И очень удобно заставлять других делать необходимые тебе вещи когда каким-то чудом ты знаешь имена их близких и детали частной жизни. Откуда тебе все это известно? — практически прошипела ему в лицо.
От смеха не осталось и следа. Мной руководила ярость. Жжение в груди и венах казалось таким невыносимым, что я оказалась не в силах игнорировать его. Бурлящая лава гнева, извергалась наружу, намереваясь похоронить под собой все живое. Вот только у Хаммада с живым оказалось столько же общего как и у любой машины.
Он с любопытством слушал мою эскападу, а затем одним движением дёрнул на себя, прижимая к широкой груди и схватив одной рукой за щеки.
— Послушай меня, девочка, — поднял лицо на себя, говоря так, что его губы практически касались моих. — Я знаю все о том как ты жила, кто тебя трахал и какую яичницу ты ела на завтрак. И в твоих же интересах, не бунтовать, если не хочешь, чтобы твоему Стасу не прилетел привет от меня и это не стало последним моментом его существования. Ведь ты не хочешь, чтобы к твоим родителям нечаянно залезли в квартиру грабители, в то время пока они мирно спят у себя в кровати? Или чтобы сгорел клуб твоего друга, открытие которого потребовало от него стольких сил? Хочешь сказать, будто тебе наплевать на всех кроме себя?
Угрозы возымели необходимый эффект. Мне стало страшно за жизни близких людей. Я представляла маму и папу, смотрящих телевизор перед сном у себя в спальне, Стаса возвращающегося в пустую квартиру после длинного рабочего дня и Макса. Стоило мысленно произнести его имя и сердце зарыдало кровавыми слезами. Я не могла думать о нем не испытывая невыносимой боли. Словно в грудь вонзали тысячи ножей, вытаскивая и возвращая их обратно. Старалась держать мысли о нем в далеком темном чулане своего подсознания, поскольку проживать каждый раз эти муки оказалось тяжелейшим из испытаний. И я не представляю какой ад придется пройти в случае, если по моей вине с ним или с родителями случится нечто ужасное.
— Нет, — ответила тише, чем хотелось бы.
— Что нет? — снова в глазах появились искорки, не предвещающие ничего хорошего.
— Я не хочу, чтобы с кем-то из них случилось плохое.
— Вот и славно, — самодовольно улыбнулся он. — А теперь проходи в спальню.
Больше я не спорила. Безвольно поплелась в соседнее помещение с огромной кроватью. Он шел за мной. Я слышала звук его туфель соприкасающихся с мрамором, чувствовала взгляд, прожигающий затылок. Меня тошнило, разрывало изнутри и хотелось плакать. Но не могла позволить себе сделать ничего из перечисленного. Угрозы сработали. Я уяснила цену своего неповиновения. И теперь буду исполнительной и молчаливой куклой. А он будет играть со мной в любые извращенные игры.
— Стой!
Остановилась возле кровати, как было приказано, молясь всем богам одновременно, чтобы все это как можно быстрее закончилось.
Хаммад встал прямо позади меня. Его руки оказались на моей спине, расстегивая лифчик и откидывая его в сторону. Стало тяжело дышать. Легким движением он перекинул мои волосы через плечо и горячие губы упали мне на шею. Я зажмурилась, мечтая ничего не чувствовать в этот момент. Но мягкие поцелуи спускались по плечу и они даже казались приятными. В ягодицы упиралась эрекция, не оставляя никаких сомнений о его намерениях. Господин хотел меня как женщину и мне предстоит познать близость с ним независимо от моих желаний.
Широкие ладони блуждали у меня по животу поднимаясь к груди, осторожно сжимая ее и играя с сосками. Его ласки не вызывали отвращения и это пугало меня больше всего. Я хотела ненавидеть этого мужчину, презирать, испытывать ненависть к его прикосновениям. Но стоило ему дотронуться, как образ страшного монстра размылся. Если постараться, то с закрытыми глазами, я могла даже представить на его месте Желтого. Нежность и внимание к моему телу поцелуй за поцелуем стирало отторжение плоти. Вопреки здравому смыслу я все больше отвечала на его ласки. Он осторожно повернул мое лицо, найдя губы и завладев ими в глубоком поцелуе. Усы и борода покалывали кожу, но мягкость губ компенсировала весь дискомфорт.
Меня пугала собственная реакция на то, что делал этот человек с моим телом, но больше не пыталась сопротивляться ему. Взяв меня за талию, он медленно развернул к себе не прерывая поцелуй и прижал к твердому телу. Сильные руки блуждали по телу, лаская ягодицы, спину и через трусики поглаживая лоно. Он подтолкнул меня к кровати так, чтобы я села на край.
— Открой глаза, — услышала грубый голос, развеявший иллюзию о Максе.
Открыв глаза, увидела как он расстегивает рубашку, не сводя с меня пылающего взгляда. Да, это был все тот же человек, покупающий людей на рынке и я не испытывала к нему ни капельки симпатии. То как он смотрел, будто оголодавший путник, получивший долгожданный обед, пугало. Я понимала, все это лишь плотское желание и ничего больше. Теперь предстояло быть его потехой, разрядкой, развлечением, шлюхой. И невозможно этого избежать.
Под рубашкой пряталось мускулистое золотистое тело и покрывающие торс тёмные волосы лишь подчеркивали рельеф. Хаммад расстегнул ремень и брюки, снимая их вместе с боксерами. Я отвела взгляд в сторону, стараясь не смотреть на выпрыгнувший из трусов эрегированный член. Господин наклонился, целуя в губы и откидывая меня на постель. Он проложил дорожку поцелуев к груди, втягивая в рот острый сосок, одновременно с этим разрывая кружевную ткань трусиков. Прочертив линию рукой от груди вниз к лону, подразнил подушечкой пальца клитор, затем запустив указательный палец внутрь меня и добавил к нему средний. К собственному стыду я чувствовала как увлажнилась между ног и охотно приняла его вторжение.
— Я знал, что ты не подведешь, — проговорил мне в рот, обнаружив на пальцах постыдную влагу.
В следующее мгновение, он обхватил рукой член и поместив у входа в лоно, осторожно вошел меня. Я зажмурилась.
— Не закрывай глаза, — прорычал Хаммад.
Послушавшись посмотрела на него в то время пока он медленно выходил и снова возвращался обратно, снова повторяя те же движения. Я не двигалась навстречу ему, просто, не могла. Хотела, позволить сделать необходимое и как можно быстрее отпустить меня. Он вновь накрыл мои губы своими, углубляя поцелуй и пробуждая во мне древние инстинкты. Бессознательно я начала двигаться ему в такт, что вызвало в нем еще большее желание. Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба ускорялся, а затем вновь замедлял движения. Все это время он не переставал целовать мои губы, шею, плечи, грудь. Даже можно было подумать будто ему не безразличны мои ощущения.