Что касается Даши, то она сама зачем-то рассказала ему будто мы встретились в переходе и я начала ей угрожать бросить моего брата. Только она не учла одной значительной детали. Знакомство с ней во время одной из хип-хоп вечеринок для Макса не имело какой-то важности. Он собирался приятно провести время и не более того. Поэтому даже не упомянул ее в разговоре со мной. Да и зная меня, Желтый прекрасно понимал, что никогда я не опущусь до подобной низости. А вот себя в глазах Макса Даша унизила очень сильно. Он не любил скандалисток и прилипал. Но больше всего он не выносил, когда трогали меня. Для Желтого не было ничего страшнее этого в списке смертных грехов. Обидевший меня, автоматически терял в его глазах статус человека, превращаясь сначала в ничтожество, а затем в пустое место.
Так и отсеивались ревнивые подруги Макса, пытавшиеся убрать меня из его жизни.
Но в личном террариуме Хаммада, все совсем не так безобидно. Здесь девушки борются не столько за мужчину, сколько за наиболее тёплое место под солнцем. Ведь в их мире, где они и без рабства находятся во власти мужчин, не могут управлять ничем, кроме попыток устранения соперниц. К подковерным играм я оказалась совершенно не готова. Сегодня я даже не хотела идти во двор, смотреть в глаза женщинам покушавшимся на мою жизнь. Но о моих желаниях никто не спрашивал. Господин сказал, что таков должен быть распорядок дня, значит никто не в праве вносить в него свои коррективы.
Сегодня я никому не позволяла прикасаться к моей еде, ни служанкам, ни тем более девушкам. Находясь настороже, внимательнее наблюдая за взглядами, перешептываниями и фальшивыми улыбками. Но даже среди этого гадюшника я чувствовала себя лучше, чем наедине с Хаммадом. И будь моя воля, то осталась бы здесь, отправив вместо себя тех, кто действительно этого хотел.
— Почему они воспринимают меня как серьезную соперницу? Неужели с другими новенькими девочками Господин ведет себя по другому. Это же эффект новизны не более. Как с новой куклой, — разговаривала с Мансурой, сидя все там же у фонтана, подальше от основного скопления женщин.
— Не со всеми. Но в большинстве случаев, все именно так как ты говоришь. Как только появляется новая девушка, Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба приглашает её так часто пока не пресытится общением с ней. Но даже тогда, раз в несколько дней его навещает Зикраят. А после твоего появления она ни разу не была у него в спальне.
Её глаза озорно сияли. Солнце окрашивало их радужку цвета осенней листвы, зеленую по центру плавно переходящую в оранжево-коричневую, в оттенок оливкового.
— Что? — озадаченно посмотрела на нее.
— Похоже, что ее правление подошло к концу, — довольно проговорила она.
— А мне кажется, ей не о чем беспокоится. Скоро все встанет на свои места. Вот увидишь, пройдет еще немного времени и вместо меня в постель к Господину пойдет кто-то другой.
И до этого момента я просто обязана узнать хоть что-то о пропавших девушка.
— Мансура, скажи пожалуйста, а разве не было в гареме других девушек из России? Неужели я первая?
— Не было, — помотала она головой. — Только из соседних государств.
— Хм, — теперь мне становилось еще более непонятным для чего Хаммад купил меня. Ведь совершенно ясно, что его привлекали восточные женщины и мое появление в его доме совершенно не характерно для него.
— Говорю же, Зикраят придется подвинуться, — усмехнулась приятельница.
А я не разделяла её энтузиазма, пытаясь понять причины по которым оказалась здесь.
К вечеру ничего не изменилось. Весь тошнотворный ритуал последних дней повторился. Менялись лишь детали, основная линия оставалась прежней. Душ, наряд, прелюдия в виде допроса называемого разговором, и секс. Я начинала привыкать к манере общения Хаммада, но приятнее от этого он не становился.
Сегодня он предпочел поужинать со мной, прежде чем заставить раздеваться, но я с трудом могла проглотить кусок под его надзором. Медленно пережевывая кусок за куском, думала о том, что нужно начинать вживаться в роль и успеть получить необходимую информацию до того момента, как я перестану быть любимой игрушкой. И вместо того, чтобы огрызаться или хамить в ответ я предпочитала пережевывать пищу, позволяя мужчине напротив, отдохнуть от словесных перепалок.
— Ты сегодня какая-то непривычно тихая, — откинулся на спинку кресла, пристально смотря мне в глаза. — Что-то случилось?
— Да, — сделала глоток воды из бокала, думая о том, что именно должна сказать.
— Рассказывай, — положил руки на стол, переплетая пальцы.
— Я не бы не хотела обедать вместе с остальными девушками.
— Почему? — сегодня в его голосе не слышалось резкости. Словно в нем щелкнули переключателем и запустили режим «терпения».
— Мне неприятно находиться в одном помещении со всеми этими женщинами, думая о том, что возможно сегодня ты ляжешь в постель с одной из них, — ну вот. Я вступила в игру не прилагая для этого особых усилий.
— Хочешь сказать в тебе проснулась ревность, — с подозрением всматривался в меня, пытаясь разгадать можно ли принимать мои слова за правду.
— Хаммад, я женщина! — выпрямилась, вздернув подбородок. — И если так случилось, что я делю с тобой ложе, то не хочу, чтобы это делал кто-то еще кроме меня.
— Хм, — усмехнулся он. — Попытка засчитана.
— Какая попытка? Я привыкаю к тебе, мне нравятся наши разговоры, да и секс хорош. Так почему я должна тебя делить с кем-то. В моей крови нет такой опции. В моей культуре у мужчины должна быть лишь одна женщина.
— Официально, — улыбнулся он. — И бесконечное множество тех о ком не знает жена. В моей же культуре все по честному. Жены знают о наличии других жен, да и о любовницах тоже. Правда о точном количестве им знать не следует, — подмигнул, будто сказал нечто жутко смешное. — Да, сейчас мне хочется проводить время только с тобой. Но так будет не всегда. Все зависит только от тебя и того насколько ты сможешь удержать мой интерес, — в его словах слышался вызов.
Боже! Как же я презирала таких ублюдков как он! Тех кто тешил собственное эго тем, что позволял женщинам рвать друг другу волосы за право согревать его постель. Я даже уверена, что узнай он о ситуации с битым стеклом, то вместо наказания зачинщику конфликта, возбудится. И стояк от этой новости будет гораздо сильнее, чем от самого высококлассного минета.
— То есть ты предлагаешь мне прогибаться под тебя, чтобы ты не трахал кого-то еще?
— Может быть. Хотя, меня очень веселят наши с тобой перепалки. Поэтому нет, пусть все останется таким как есть.
— Значит обедать я буду по-прежнему с остальными? — чувствовала как в венах завибрировало раздражение.
— Да, — улыбнулся он.
— И что? Не сделаешь совершенно никаких поблажек, — поднялась на дрожащих от волнения ногах.
Хаммад с любопытством следил за мной. Обойдя стол и слегка отодвинув мешающийся предмет мебели, приподняла юбку платья. Сегодня для ужина под абайю я надела коктейльное платье. И поскольку от верхнего одеяния избавилась сразу как перешагнула порог его покоев, то теперь на мне сидело лишь обтягивающее красное платье бюстье с вырезом на подоле до самых трусиков. Оседлав бедра Господина, обняла его за шею, царапая кожу под волосами.
— Даже если сделаю вот так, — обхватила губами мочку уха, всасывая её.
Господин втянул воздух и положил руки мне на поясницу, ближе придвигая меня к себе.
— Или вот так? — целовала его шею, чувствуя как подо мной он каменеет ширинкой.
— Или так? — расстегивала пуговицы на его рубашке, целуя кадык и опускаясь ниже к груди.
Хаммад сжал мои ягодицы, поднимаясь руками выше к спине и блуждая вверх и вниз. Я полностью расстегнула его сорочку, просунув руки под неё и лаская пальцами его кожу. Я впервые проявила инициативу в наших встречах и похоже, что Господину это пришлось по душе. Нащупав молнию платья у меня на спине, он не торопясь потянул вниз за бегунок, спуская платье с меня до пояса и обнажая грудь. Хаммад взял меня за подбородок, поднимая лицо к своему и впиваясь в губы. Напористо и страстно захватывая мой рот, словно поедая его он поднялся на ноги удерживая меня на себе и унёс в спальню, чтобы долго владеть моим телом.
Сегодня он не ушёл сразу в душ после того как кончил. Я лежала на животе, смотря на развивающиеся от ночного ветра шторы, а Господин лежал на боку рядом, подперев голову рукой и водя пальцем мне по спине. В горле стоял ком и я с трудом сдерживалась от того, чтобы не заплакать. Я вновь предала себя, предала воспоминания о нашей ночи с Желтым. Нет, нет, нет! Сейчас думать о нем запрещено. Не здесь. Если я начну вспоминать Макса, то утоплю спальню слезах и разозлю мужчину управляющего моей жизнью. Нетерпелось как можно скорее вернуться к себе в комнату и смыть с себя запах и пот этого человека.
— Знаешь, Ануд, — тихо проговорил он. — Мне понравилось то, какой ты была сегодня. Ты удивила меня. А я удивлю тебя в ответ.
— Не люблю сюрпризы, — повернулась к нему, рассматривая в темноте лицо. Но даже при падающем в комнату свете луны я видела, как он доволен.
— Тебе понравится, — улыбнулся он. — Не бойся.
— Поверю, только когда сама смогу в этом убедиться.
— Спрячь колючки, дикобраз, — тихо рассмеялся он, снова перекатываясь на меня. — В этот раз они тебе не понадобятся.
Вернуться в комнату я смогла лишь к рассвету. И даже выпив порошок и смыв с себя все следы чужого тела, не могла уснуть, обдумывая слова Хаммада. Я не хотела сюрпризов. Особенно от него.
Глава 23
Тишина окутавшая деревню, оглушала. Гнетущая, выжидающая. Она словно знала о чем-то, о чем не должен был догадаться я. И молчала так упорно, боясь проболтаться, что отключила полностью весь мир. Наверное так было каждую ночь, но я не помнил, поглощённый регулярным судом призраков у моей кровати. Такое затишье пугало. На секунду я даже подумал, будто оглох. Но нет, несколько мгновений назад, покидая подвал, слышал скрип двери, значит слух все еще при мне. Отсутсвие звуков беспокоило меня, я ощущал напряжение всем телом. Бездонная яма в животе, уже начала подсасывать то немногое оставшееся, что можно было назвать хорошим. Она утягивала надежду на спасение Маши и самое страшное, что вместе с ней уходила надежда встретить Маю.