Не понимая причин для тревоги, чувствовал себя невротиком, начавшим видеть опасность во всем, даже в ночной тиши. Взглянув на звезды, посмотрел в сторону, увидев Хасана, сидящего на лавочке рядом с бараком и неотрывно следящего за мной. Его присутствие не то, чтобы стало для меня неожиданностью, но я не заметил его сразу и это еще больше подогревало дурное предчувствие, просочившееся ко мне в душу. Откинув в сторону подозрительность, собрался с мыслями и направился к нему.
— Присаживайся, — кивнул он на пустующее место на лавочке, улыбнувшись.
Послушавшись, сделал так как он просил, мысленно готовясь к разоблачению и последующей казни. Казалось, что мое напряжение, приобрело физическую форму и его можно потрогать рукой.
— Ну, ты и животное! Сколько ж часов ты мучал девчонку! — рассмеялся он.
— Не хотел упускать появившуюся возможность.
— Правильно, правильно, — пробормотал старший, не знаю для меня ли или больше для себя. — Мне нужно было тебя вытащить до начала фаджр-намаза, все-таки нужно провести омовение.
— Благодарю за заботу, Хасан. Ты сегодня немало хлопотал обо мне, я это очень ценю, — повернулся к нему, пытаясь показать свою искренность.
— Ерунда, — снова усмехнулся он. — Таких хороших и верных солдат нужно оберегать. — Радовать их, чтобы служба давалась легче.
— Ты много заботишься о бойцах. Думаешь о том, чтобы они даже в условиях войны были счастливы.
— Да, вы все мои братья. И я переживаю за каждого больше чем за себя.
— Спасибо, брат! Уверен, не только я благодарен за твою заботу, но и остальные парни тоже, — за время нашего с Хасаном общения, я успел понять, что он очень падок на лесть. Поэтому я собирался поступиться гордостью и чем угодно еще, ради того, чтобы спасти Машу.
— Мне не нужны слова. Гораздо важнее здоровье, хорошее самочувствие и конечно же смех. Смех — лучший показатель того как я справляюсь со своими обязанностями.
Старший откинулся на стену барака, осматривая спящую деревню. Он выглядел расслабленным и в то же время, у него словно крутилось что-то на языке о чем нужно было поведать, но пока не знал как приступить к этому. Ни разу до сегодняшней ночи он не приглашал меня для беседы один на один. Обычно все поручения передавались через посредников. Хасан не утруждал себя подобной ерундой, как объяснение задач младшим по званию. Не зная, чем окажутся принесенные им новости, я не понимал как мне попросить его о том, что нужно мне.
— Ты знаешь, Махди, Аллах он ведь все видит, направляет нас, — посмотрел он на звезды.
Лицемерные речи об Всевышнем похоже составляли часть его натуры и мне придется слушать его, вне зависимости от того насколько это омерзительно.
— И если бы не он, то не собрались бы все эти люди, — кивнул на пустующие до утра улицы поселения, — в одном месте. Не познакомились бы и мы с тобой, Махди.
— Все так, — поддакивал ему, внутренне закипая как жерло вулкана.
— Разве мог я когда был мальчиком только подумать, что буду удостоен такой чести и буду восхвалять имя Владыки нашего? — посмотрел на меня, дожидаясь ответа. — Конечно, нет! — тут же ответил сам. — Или ты, человек совершенно другой культуры, рожденный поклоняться другому Богу, вдруг почувствовал тягу к истинной вере. И вот, ты здесь! А привел нас сюда — он!
Хасан указал пальцем в небо, театрально понизив голос. Все это представление разыгрывалось с какой-то целью. Просто так он не стал бы тратить на меня свое время и тем более время, предназначенное для отдыха. И чем больше старший старался произвести на меня впечатление своими рассуждениями, тем отчетливее я слышал звук скрежета метала по стеклу у себя в душе. Мне было неприятно и беспокойно. Подобные старания не могли вести ни к чему хорошему для меня.
— Поэтому все, что с нами происходит — это его воля, — посмотрел на меня, позволив заметить каким серьезным стал его взгляд. Хасан больше не заигрывал со мной и не шутил. Он медленно двигался к тому, что нужно получить от меня. — Надеюсь ты согласен со мной?
— Согласен, — хотя эта тема вызвала наибольшее количество споров в моей душе.
— Для тебя не должно быть сюрпризом, что вся пройденная тобой подготовка оказалась не напрасной. Аллах выбрал тебя, Махди, — от торжественной интонации в его голосе в вены будто впрыснули жидкого азота.
— Выбрал куда? — осторожно спросил, теперь четко понимая причину своей тревоги.
— Ты будешь отправлен на очень важное и секретное задание. Всего несколько человек из лагеря удостоены чести для его выполнения.
— Что нужно будет сделать? — не нравилось мне все это.
— Нужно будет захватить предводителя боевиков и казнить его.
— Понял, — ноги онемели и по всему телу разлилась ненужная слабость. Снова убийства, снова кровь, снова нужно быть палачом.
— Убить его должен ты, Махди, — тихо проговорил он, заглядывая мне в глаза. — И привезти его голову.
Мелкая дрожь, предвещающая взрыв, расползлась по телу. Ублюдок! Мразь! Решил вытравить из меня последнюю человечность. Хотелось схватить его за грудки и бить так сильно, чтобы он захлебнулся собственной кровью. Но нет! Я не мог, потому что от этого выродка, засела не только моя жизнь, но и дальнейшая судьба Маши. Внутри себя я сдерживал нечеловеческий крик, который выпусти его, разлетелся на всю чертову пустыню.
— Ты понял меня, боец? — теперь заговорил со мной не как товарищ, а как старший по званию.
— Понял!
— Вот и славно. Завтра проведем детальный инструктаж, — начал подниматься с места.
— Хасан, — остановил его, понимая, что другого случая не будет. — Ты знаешь, я понимаю, что своей службой Аллаху мы искупаем грехи. Но эти несколько часов с девчонкой — настоящий харам. Ни молитвами, ни кровью, я не смогу его с себя смыть. Позволь мне жениться на ней.
— Я не шучу, — поймал его взгляд, удерживая. — Я хочу на ней жениться, — повторил снова, когда он успокоился.
— Неужели эта девка произвела на тебя такое сильное впечатление? Тебе нужно поспать, брат, и помолиться. Завтра это наваждение рассеется.
— Это не наваждение, Хасан. В этом все и дело. Я хочу помочь ей выйти на праведный путь. И сам я не смогу спать, зная что позволил шайтану затуманить мой разум настолько, чтобы желания плоти возобладали надо мной.
— Махди, — старший сел обратно на скамейку. — Она грязная, душой и телом. Связав с ней свою судьбу, ты погрязнешь в пороке и постоянной борьбе. Она затянет тебя обратно, отвернет от веры.
— Моя вера достаточна сильна, чтобы я мог не только идти в открытый бой с неверными, но и привести человека мирным путем к Всевышнему. Это вера говорит мне, что так будет правильно. Аллах не даром свёл нас с этой девушкой сегодня. Он хочет разговаривать с ней через меня.
Хасан замер, молча смотря на меня, но словно не видя. Он сжимал и разжимал челюсти, остовая полностью недвижимым. Я практически видел как в его голове шевелятся шестерёнки, пытающиеся отыскать правильный ответ для меня. С одной стороны ему нужно было отправить Машу какому-то важному покупателю, а с другой, всего пару минут назад он поручил мне секретное задание. И в случае отказа я мог все запороть. Ни один из возможных вариантов его не устраивал, поэтому Хасан тянул время.
— Я не могу тебе дать на это согласие. Девчонка принадлежит не нам, — наконец посмотрел на меня. На его лице не осталось и тени от улыбки. Никаких заигрываний, когда на кону такие большие ставки.
— Люди не могут принадлежать другим людям. Только Аллаху!
— Махди, — сделал паузу, обдумывая следующие слова, — если честно, ты удивил меня глубиной своей религиозности и в то же время озадачил своей просьбой. Я понимаю ее корни, но не вправе принимать подобные решения. Давай сделаем так, — подошел ближе, положив мне руку на плечо и приближая лицо к моему так близко, что я чувствовал его дыхание. — Девчонка еще пару дней будет на базе. Я никого не подпущу к ней. А ты спокойно готовься к операции, не беспокоясь на ее счет. А в случае успешно выполненного задания у меня будет козырь, которым я смогу крыть, адресовав твою просьбу вышестоящим званиям. Они буду знать о том насколько ты предан нашему делу, твоей исполнительности и незаменимости и тогда могут дать согласие для подобной авантюры. Договорились?
Слушая старшего невозможно было усомниться в его искренности. Казалось, он сам верил в каждое сказанное слово. Вот только я прекрасно понимал, что это могло быть лишь уловкой. Скорее всего он даже не надеялся в успех запланированной операции и мысленно похоронил меня. Да и я прекрасно осознавала тот факт, что женись я на Маше сейчас, то в случае моей гибели ее ждала все та же участь: наркотики и секс рабство. Тем не менее, у меня не оставалось иного выхода, как поверить Хасан и вернуться с операции живым. И только возможно тогда у меня будет шанс, защитить ее от всех этих нечестивых ублюдков.
— Договорились, — протянул ему руку.
Хасан слегка улыбнулся, скрепляя наш договор рукопожатием.
Я никогда не был праведником, никогда не верил в Бога. Очень часто совершал абсолютно омерзительные поступки. Но никогда я не бил слабых и не брал женщин силой. Все в моей прежней жизни теперь казалось таким ненастоящим, даже иллюзорным, будто это был только сон. Прекрасный, счастливый сон, из теплых объятий которого выныривать так мучительно больно. Кошмары моего «здесь и сейчас» захлестнули настолько стремительно, стараясь стереть из памяти все светлое и доброе известное до этого момента, что я начинал сомневаться была ли прежняя жизнь реальностью или я ее лишь придумал, чтобы окончательно не лишиться рассудка.
Тогда я начинал мысленно прокручивать наши с Пчелкой истории из прошлого, выползая по ним словно по спасительной веревке из вонючей болотной трясины действительности. Сколько я попортил нервов парням, претендующим на ее сердце. Тогда мне это казалось лишь попыткой защитить её, не дать обжечься. Но на самом деле это были отвратительные попытки убрать соперников со своего пути. Сколько лет мне потребовалось, чтобы понять это. Сколько лет мы оба потратили впустую! И если бы я сделал хоть один гребенный шаг ей навстречу, рассказав о своих истинных чувствах, всего этого сейчас не было. Она находилась бы в безопасности м