Он долго и жестко брал меня, наплевав на остывший обед и ярко светящее за окном солнце. Завершая один раунд, он менял позу и снова завладевал моим телом до тех пор пока я не начинала кричать. И пусть то были звуки не только удовольствия, но и боли, поскольку он не пытался быть нежным и ласковым, каким я знала его до этого дня. Он словно наказывал меня за что-то, демонстрируя мое место. Окончательно я поняла это когда после нескольких актов он поставил меня перед ним на колени и начал вдалбливаться членом мне в рот так глубоко, что слезы градом потекли по щекам. И лишь когда он кончил, заполнив семенем мой рот, почувствовала как он осторожно поднимает меня на ноги и прижимает к себе. Сотрясаясь в его объятиях я тихо плакала, а он молча гладил меня по голове. В этот момент я поняла, что он насытился. Он выплеснул всю злость, родившуюся ко мне. И теперь я снова увижу прежнего Хаммада.
Утопая в мягком кресле, смотрела как Хаммад бен Ахмад Аль Муджтаба принимает пищу. После бурного секса в нем проснулся дикий аппетит. Он не разбавлял еду разговорами, как любил это делать обычно, или же какими-то параллельными делами. Сейчас он полностью был поглощен процессом и не отвлекался больше ни на что. Сама же я не могла притронуться к еде лежащей на тарелке передо мной. После неторопливого совместного душа Господин отправил остывший обед обратно на кухню, а нам принесли свеже приготовленную еду.
Многое сегодня заставило меня посмотреть на Хаммада с новой стороны. Его молчаливость, нетерпеливость, жестокость и в то же время какая-то ранимость, прослеживающаяся в его взгляде, движениях и даже в том как он пережевывал пищу. Я привыкла видеть его за трапезой, собранным, уверенным в себе, циничным и холодным. Но сейчас с него будто спали все маски и передо мной находился обычный человек, скинувший с себя тяжкий груз. Все это время он не обмолвился со мной ни словом. И это настораживало больше всего.
— Хаммад, — больше не в силах выдерживать этой тишины, обратилась к нему, — кто была та девушка в бассейне вчера?
— Амаль, — не поднимая головы ответил он, продолжая пережевывать пищу.
Так вот в чем причина такой скорби Зикраят. Одна из ее приятельниц погибла. Но как, если они и были заговорщиками.
— Как так получилось? Нашли виновных?
— Виновных? — поднял на мгновение взгляд на меня и я увидела как его глаза снова покрылись непроницаемым щитом. — Разумеется. От меня ничего невозможно утаить.
— Кто же стал зачинщиком? — я должна была узнать имя того, кто так яростно желал моей смерти.
— Зикраят подговорила Бахиру, чтобы та при помощи любовника расправилась с тобой, — поднес бокал с водой к губам, делая глоток и следя за моей реакцией.
И вот оно, то самое выражение лица Хаммада, что я потеряла. Никаких эмоций, лишь голые факты.
— Почему же Амаль оказалась в бассейне? Они были близки.
— Зикраят не делилась с ней своими планами. Она надеялась, что ничего не откроется и наказанными будут лишь Бахира и ее сообщник.
— И что теперь? Что с ними будет? — как бы неприятны мне не были эти девушки и то, что они пытались со мной сделать, но смерти я им не желала.
— Ты беспокоишься о них? — озадаченно посмотрел на меня.
— Не знаю, — пожала плечами. — Лишь не хочу, чтобы кто-то еще из-за меня поплатился жизнью.
— Ты слишком мягкая, Ануд! — вытер губы салфеткой. — Нельзя прощать своих обидчиков, иначе они рано или поздно доведут начатое до конца. Если хочешь, чтобы тебя уважали, то поступай жестко. Так, чтобы после твоих действий ни у кого не осталось сомнений в том, что с тобой нельзя вести себя неподобающим образом.
— На мой взгляд это нельзя назвать уважением. Страхом — да, но никак нельзя выстроить уважение к себе на одном лишь страхе.
— Тебе еще ни раз придется пересмотреть свои взгляды на жизнь.
— Надеюсь, что ты не прав, — зарекаться в чем-то глупо.
Будущее это нечто совершенно неизведанное и чужое. И предугадать то каким будешь ты или твое окружение через день или тем более год, так же непредсказуемо как игра в рулетку. Интересно, азартно, но без каких-либо гарантий.
— Что касается девушек, то они знали что может последовать за их действия. И я поступил так как должен был.
— Как? — почувствовала как пульсируют вены на висках.
— Бахиру и ее любовника вчера казнили, — произнес так буднично, будто убийства это нечто будничное.
Сердце сжалось от этой новости. Бахира не только себя обрекла на смерть, но и утащила за собой парня.
— А Зикарят?
— Сегодня она познакомилась с новым хозяином.
— Ты отдал ее другому? — не могла поверить услышанному.
— Нет, я продал ее в бордель.
Ни один мускул на лице Хаммада не дрогнул. Мне стало жутко. Зная об особенном положении Зикраят в гареме, я никак не могла предположить, что он решит с ней расстаться. Даже ее смерть казалась наиболее возможным из всех вариантов, ведь Хаммад был собственником и отдать кому-то что-то свое для него даже не рассматривалось как вариант. Тем более превратить девушку к которой у него были чувства в шлюху. Получается выбирая между ей и мной, он сделал выбор в мою пользу? Пока я с трудом осознавала происходящее, но на душе чувствовалась слякоть и кто-то будто скреб вилкой о грудную клетку.
— Что такое? — спросил Господин, словно читая мои мысли.
— Не думала, что ты сможешь так с ней поступить.
— Почему? — взял красное яблоко из вазы и разрезал его пополам. Сок брызнул ему на руки. Он тут же вытер сочные капли салфеткой.
— У тебя к ней были чувства.
— Чувства? — поднял на меня взгляд. Заметив, что я абсолютно серьезна, зло усмехнулся. — Она предала меня и мое доверие, а с предателями у меня не может быть ничего общего, — вырезал сердцевину у яблока и не спеша начал тонко срезать шкурку.
— Надеюсь ты это понимаешь? — закончил с половинкой яблока и заглянул мне прямо в глаза, дожидаясь моего ответа.
— Да, — кратко кивнула.
— Хорошо, — улыбнулся, протягивая мне очищенное яблоко. — Мне не хотелось бы с тобой расставаться.
— Как будто у меня есть выбор, — усмехнулась, но тут же спрятала улыбку, встретив колючий взгляд господина.
— Выбор есть всегда. Только в твоем случае их два: быть со мной или умереть.
Кожа вмиг покрылась мурашками. Вновь он напоминает мне о том, что я не более чем безвольная вещь. И будет он меня лелеять и оберегать ровно до того момента как я перестану вызывать у него приятные эмоции. А дальше, вполне могу повторить судьбу Зикраят.
Никакие сомнительные перспективы стать первой среди толпы таких же, не могли успокоить меня и вмиг заставить наслаждаться сложившимися обстоятельствами. Даже если бы я как большинство в гареме влюбилась в Господина, рано или поздно мне надоела подобная жизнь. Быть невольницей, рабыней, зависеть от другого человека и не иметь права голоса, такая история явно не по мне. Думаю, догадывался об этом и сам Хаммад. А так же он знал о том, что я полностью находилась у него в руках и достаточно одного движения пальца, как он прекратит мое существование или кого-то из дорогих мне людей. У меня нет иного выхода, кроме как повиноваться любому его желанию. Один только этот факт не мог сделать этого мужчину настолько привлекательным в моих глазах, чтобы я забыла о том кто он и как я оказалась в его власти.
Но у статуса фаворитки имелись свои бонусы и я не могла этого отрицать. И пришла пора начать ими пользоваться по полной программе.
— Наличие выбора, пусть и такого скудного, уже хорошая новость, — пододвинулась к столу, взяв бокал сока и сделав несколько глотков, смачивая пересохшее горло.
— У меня есть ещё одна для тебя, — промокнул губы салфеткой, кинув её на стол.
— Серьёзно? Для меня? — и вновь я как и перед его сюрпризом с бассейном напряглась. Особенно учитывая то, каким Хаммад был в начале нашей встречи, можно смело ожидать от него что угодно.
— Теперь у тебя будет чем занять себя в в промежутках между нашими встречами, — откинулся на спинку кресла, поставив локти на ручки и соединив кончики пальцев. Его глаза слегка сощурились от улыбки и в черных глазах было видно предвкушение от подготовленной новости.
— И чем же? — подобная нетерпеливость со стороны Хаммада не вызывала во мне никак чувств, кроме подозрения.
— Мне нужно, чтобы ты поработала над деловой перепиской.
— Что? Почему я? — услышанное не вызвало во мне никаких эмоций, особенно радостных. Пусть я пока еще не понимала о чем именно идет речь в его договорах, но я четко чувствовала — это вряд ли придется мне по душе.
— У тебя большой опыт работы с текстами и отличное чутье.
— Писать репортаж и работать с юридическими текстами не одно и то же.
— Я это понимаю. Но у нас русскоязычный партнер и он ведет переписку исключительно на твоем родном языке.
Вот значит в чем дело, а вовсе не в моем профессиональном опыте.
— Почему ты не наймешь переводчика? — я совершенно не хотела участвовать в его грязных делах.
— У меня есть переводчик, но конкретно для этого случая, мне требуется твое участие, — улыбка сползла с лица, сменившись снова на непроницаемую маску.
— Не вижу логики, — нахмурилась, пытаясь понять замысел Хаммада.
— Тебе и не требуется. Просто делай так, как я тебе сказал, — в голосе послышались металлические нотки. Вмиг стало не по себе от такой резкой смены настроения.
— Почему ты считаешь, что я не подставлю тебя?
— Потому что я все еще могу дотянуться до твоих близких.
— Не очень-то похоже на хорошую новость, — стало тяжело дышать, меня будто придавили к полу бетонной плитой безвыходности.
При одном упоминании о родных, глаза защипало. Я опустила взгляд к ногам, стараясь избавиться от предательской соленой пелены. Зачем он это делает со мной? Почему ему требуется постоянно тыкать меня носом, словно нагадившего котенка, в мое положение? Неужели он получал от моих мучений дополнительный кайф?
— Взамен ты можешь попросить о чем угодно, — внезапно продолжил Господин. Сказанная им фраза, не сразу дошла до моего сознания. Я все еще плавилась в жалости к себе и злости в адрес Хаммада. И лишь когда повисшая между нами тишина затянулась, до меня стали долетать обрывки сказанного.