— Лодки на воду!
— Корабли же и без того перегружены, — ворчливо заметил Басманов.
Ангмарец твердо возразил:
— Морской закон. Последнее дело — не подать руку утопающему, все едино — враг он или друг.
Соболевский первым впрыгнул в пляшущий на волне утлый челн. Следом соскочил Шон и двое ратников абордажной команды. Лодка рванулась с места, тонкие весла едва ли не дугой выгнулись…
Они врезались в клубы гари, стлавшиеся над вспе
[…]
повязал лицо смоченной в соленой воде тряпицей.
Первого свена вытащили легко. Тот был в сознании и не ранен. Даже сел на весла, белозубо скалясь.
— Наш мужик, — заметил Шон, вглядываясь в кучи щепок и горелых досок. — Давай левее, там кто-то за сундук держится.
Не успел ирландец наклониться и протянуть руку, как к нему метнулся кинжал, опасно чиркнув по кольчуге самую малость пониже горла.
— Ну, ты и осел! — возмутился Шон, попытался достать обидчика веслом, потом плюнул. — Отгребай от него, Ежи. Контуженный он, не в себе, все воюет за своего долбаного шведского льва…
Попались два страшно изуродованных тела без признаков жизни, запутавшиеся в остатках такелажа. Потом мелькнула голова в шлеме.
— Давай туда, — скомандовал Шон и заорал во все горло: — Слышь, малый, шапку-то сними, легче плыть станет!
Свен не внял его уговорам, продолжая упрямо плыть куда-то в сторону, блестя шишаком и вопя во все горло.
— Тоже контуженый, — покачал головой ирландец.
Он протянул весло и слегка стукнул пловца по плечу.
— Хватайся, дурья башка!
Швед вцепился в лопасть мертвой хваткой. Несколько пар рук перекинули его через низкий борт.
Справа в дыму промелькнула еще одна лодка с флагмана, двинулась в сторону горящего корабля. Подобрали еще двоих, одного в полуобморочном состоянии, с оторванной рукой. Каким чудом он продержался на воде, осталось загадкой. Верно, спрыгнул последним, судя по горелой одежде…
Жар меж тем становился все нестерпимее. Когда вместе с ветром в лицо спасателям ударила сплошная стена черного дыма, Шон закричал:
— Поворачиваем оглобли! Или спечемся тут…
— Да и места уже нет, — добавил Соболевский и ткнул кулаком свена, так и не снявшего шлема. — Пан не желает сесть на весла? Или пан слишком гордый?
Эту же фразу он повторил на том ломаном наречии скандинавских мореходов, на которое частенько соскальзывал Карстен Роде.
— Пан не желает помогать врагам Короны, — пришел гордый ответ на немецком.
— Ах ты, крыса! — вскричал Шон. Его знания германского хватило, чтобы понять сказанное, да и интонация легко проясняла ситуацию. — А если тебя снова за борт кувырнуть, и на канате буксировать?
Тут ирландец всмотрелся в одутловатое лицо с опаленными усиками и расхохотался.
— Ба, да это же наш старый знакомец, герр Шлиппенбах!
Соболевский тоже повернулся к спасенному.
— Славно, славно мы рубились с его воинством на берегу Невы, — заметил поляк и отвесил солидный поклон. — Приятно встретить давнишних знакомых. А я все гадал, какой-такой болван удумал устраивать морскую баталию накануне шторма?
— Легко оскорблять безоружного пленника, — гордо заметил Шлиппенбах.
— Ангмарец порадуется, — заметил Шон, пропуская мимо ушей реплику свенского горе-полководца. — Ты, герр, открыл славную страницу наших подвигов. И спасибо небесам, что первая страничка оказалась не самой сложной.
— Я с трудом улавливаю нюансы варварской речи, — сказал пленник, демонстрируя чудовищный акцент, но вместе с тем и неплохое знание русского, — но подозреваю, что подвергаюсь очередным оскорблениям. Чего еще ждать от дикарей?
С этими словами пленник замкнулся и смотрел только на догорающие обломки своего корабля.
Лодка ткнулась в борт когга. Сверху спустили импровизированную люльку, гордость инженерного гения гоблинской тусовки. На нее положили раненого. Следом отправили Шона, который взлетел вверх со словами:
— А этого флотоводца — своим ходом.
— Всенепременнейше, — пообещал Соболевский.
Действительно, Шлиппенбах самостоятельно вскарабкался наверх, тут же безошибочно определил капитана и «сдался» ему в плен по благородному обычаю.
— Кажется, мы знакомы, — приподнял бровь Роде. — Не вы ли собирались пройти по Неве и штурмовать крепость Ореховец?
— Я имел такой приказ свыше, — солидно кивнул пленник, — Как вы намерены поступить со мной и другими пленниками?
— По-хорошему, — вмешался в разговор ангмарец, — следовало бы всех вас вздернуть на мачте.
— Это отчего же у москвитов такие кровожадные намерения по отношению к представителям нейтральной державы?
— Согласно морскому праву, — заметил назгул, — нападение ваше является самым настоящим актом пиратства. А с разбойниками поступают сурово во всех морях и океанах, не так ли?
— И от кого я слышу это? — всплеснул руками Шлиппенбах. — От каперов! Корсаров! Пиратов и бандитов!
— Уберите этого человека, — брезгливо сказал Карстен Роде, — пока я собственноручно не свернул его гусиную шею. Раненому окажите помощь, остальных держать под охраной.
Назгул отрядил Хоббита для присмотра за свенами. Басманов предпочел не вмешиваться в происходящее. Роде убедился, что лодки вернулись и на второй когг, махнул рукой рулевому и поднес рог к губам.
— Идем искать остальных свенов? — спросил князь.
— И их, и наши собственные корабли. Это займет немало времени.
— Печально, наше дело не терпит отлагательств. Кстати, капитан, мне нужно с вами поговорить.
Опричник и датчанин отошли подальше от Шлиппенбаха.
— Когда мы подойдем к датской деревушке, где держат в заточении Магнуса, — прошептал Басманов, — этих свенских разбойников не должно быть на борту.
— Что мне с ними делать?
— Мне все равно. Выбросьте за борт, разрежьте на куски и скормите корабельным крысам, высадите на берег… Кстати, отчего бы нам, действительно, не высадить их где-нибудь?
— Корабли потрепаны, а вокруг — ганзейские воды. Еще одной баталии нам не выдержать. Подходить к берегам опасно.
— А если встретим торговый. корабль, нельзя ли их удалить с борта?
— Это мысль. Только все разумные купцы, увидев на горизонте подобную бурю, поспешили укрыться в портах и укромных гаванях. Будем искать.
Корабль, вступившим первым в бой с флагманом Шлиппенбаха, оказался сильно поврежден. Команду Булавы и его самого отправили на этот когг. Посудину Роде отослал назад, в Нарву, опасаясь, что она не перенесет дороги до Дании и обратно.
Двое суток мотались по волнам когги, пока не натолкнулись на покинутый остов второго шведского корабля. Роде лично сел в лодку и обследовал останки. Велел перегрузить на флагман мешки с огненным зельем, по-хозяйски собрал мотки крепкой веревки.
— Команда погибла, или была снята проходящим купцом, — сказал он Басманову. — Какая жалость, что мы не застали их на месте.
На слендующий день на горизонте мелькнул парус третьего когга.
— Три корабля из пяти, — ворчал Роде. — Полгода я ходил вдоль ливонского берега во главе эскадры, которой не постыдился бы сам адмирал Дориа. А сейчас вынужден опасаться столкновения с ганзейцами!
Посчастливилось им после небольшого шквала, налетевшего словно бы ниоткуда. Впередсмотрящий заметил небольшой купеческий корабль, нырнувший на песчаную косу, силясь спастись от шторма. Три капера широкой дугой двинулись к берегу.
Купеческая посудина показалась из-за косы, замерла и попыталась улепетнуть на весельном ходу, лавируя между каменьями.
Роде велел дать пушечный залп. Ядра взрезали воду слева и справа от торговца. На посудине намек поняли и остановились.
Ежка Соболевский со своими штурмовиками двинулся к замершему купцу на трех лодках.
— Вы русские пираты, — послышалась с борта весьма скверная немецкая речь. — Мы торговцы из Англии. Идем к вашему Ореховцу, что лежит на реке Нева.
— Какой груз? — поднявшись по спущенному канату, спросил Соболевский у дебелого капитана.
— Ничего особенного: личные вещи двоих путешественников, паруса, железные скобы. Вы конфискуете товар?
— С какой стати? — удивился Соболевский. — В России все это нужно. У нас к вам просьба: доставить в Ореховец пленников.
Англичанин приуныл.
— Мы и так опасаемся витальеров из Ливонии, Польши или из Скандинавии. Если и был у нас шанс откупиться, то имея на борту военных пленников…
— Вы предпочтете, чтобы мы конфисковали товар и ссадили вас на этом негостеприимном немецком берегу?
Торговец, понятное дело, согласился. Правда, с оговоркой — высадить свенов в Нарве.
— Годится, — согласился Соболевский. — Надеюсь, им понравятся тамошние казематы.
Шлиппенбах гордо перешел на британское судно, напоследок пообещав ангмарцу найти его и стереть в порошок.
— До встречи, — помахал ему рукой назгул. — Доселе каждое наше свидание заканчивалось посрамлением для вас лично, а в вашем лице, и для самого шведского льва!
Скрипнув зубами, неудачливый завоеватель Ореховца покинул борт когга.
— Теперь можно спокойно следовать в Данию, — объявил Роде. — Более нам никто не помешает.
Глава 23. Башня в ночи
— Подходить ближе к данским берегам я бы не рискнул, — сказал Карстен Роде, — Мои соотечественники не зря когда-то именовались «вепрями морей». Кораблей в здешних водах множество. Огненного зелья хватает…
— Но нам нельзя подавать вида, что возле Дании крутится русская эскадра… — Назгул мрачно возился со своим шлемом, от которого отлетело одно из так нравившихся ему крыльев. — Сможем мы замаскироваться?
— А под кого? Под англичан? Боюсь, даны пустят ко дну английскую посудину с ничуть не меньшим удовольствием, чем русскую. Под ливонцев? Так нет у них флота.
— Если оставить два когга в открытом море, а на одном подойти поближе, под тевтонскими знаменами? Может же оказаться у Кестлера боевой когг?
— Но что мы скажем датчанам? Наверняка к нам направится какой-нибудь их корабль? Да и откроется обман со временем, ведь сухопутное сношение Ордена с Европой не прервано.