Правда, трогать скудные запасы я опасалась. Как ни малы истраченные капли, а пополнить негде. Вампиров, желающих, чтобы его выпили, поблизости не наблюдалось. Так что придется обходиться собственными силами. Должна справиться. Они еще будут драться за меня. А этот… этот заплатит за все. После моего пленения северяне ни разу не подходили к берегу. Корабли направились в открытое море. Похоже, слухи оказались верны.
Спать приходилось на голых досках палубы, укрывшись все той же рогожкой. Воины укутывались в шерстяные одеяла, а в дождливые дни залезали в кожаные мешки, так что наружу торчала одна голова. Готовили раз в три дня на костре, разводя его в железном ящике с песком. Все остальное время питались вяленым мясом и рыбой, сыром, орехами и сухарями.
Мне в еде не отказывали. А вот пресной воды давали мало. Она была на вес золота — в море негде пополнить запасы. Так что и умывались, и стирали в соленой забортной. И тут мне пришлось тяжело — северяне требовали работы.
К готовке не подпускали. Видимо, боялись, что спалю корабль. Зато постоянно подкидывали вещи для стирки, да и мытье посуды стало моей обязанностью. Пусть её не много, но отмыть в холодной воде закопченный жирный котел нелегко. А еще миски, ложки.
Хуже всего оказалась жизнь на виду у всех. Северяне не стеснялись ни меня, ни друг друга. Ели, пили, спали, развлекались. Да и похоть свою мой хозяин удовлетворял при всех. Остальные или не обращали на нас в эти моменты внимания, либо кричали что-то веселое, судя по смеху.
Сколько продлиться плавание я не знала. Но не терять же даром время? И пусть отец считал язык варваров недостойным изучения, сейчас я находилась среди них. А значит, должна узнать о врагах как можно больше. Только так я одержу победу!
Через неделю я уже понимала кое-какие слова и знала имена северян нашего корабля, и командиров — соседних. Они назывались ярлами. Вожак же, Корос, носил титул конунга. Я не совсем поняла, что это означает, но моему хозяину остальные подчинялись беспрекословно. И не только из-за высокого положения. Короса уважали.
Будучи в возрасте, когда наши рыцари забывают о турнирах и оседают в замках, растя сыновей, конунг выводил в море отряды и сражался наравне с остальными. Спал вместе со своими людьми на палубе, ел из общего котла, ни в чем не давая себе поблажек. Да и в играх, которые то и дело затевали северяне, участвовал на равных. В одной ему не было соперников: Корос мог легко пробежать от носа до кормы по лопастям вздымающихся весел, в то время как гребцы трудились изо всех сил. Повторить этот подвиг не мог никто — смельчаки бултыхались в воду кто в середине, а кто и в самом начале пути. И только один молодой ярл держался почти до конца. Корос поглядывал на него с гордостью, да и лицом они были схожи. Вскоре догадка подтвердилась: Дагфар оказался сыном конунга. Но отношений между ними я не понимала.
Они напоминали вассала и сеньора. Дагфар всегда обращался к отцу по титулу, а тот ни разу не повел себя, как отец. Но остальные не удивлялись, хотя кормщик на нашем корабле совсем по-другому общался с двумя сыновьями. И я приняла это как должное. Кто их знает, этих северян. Может, так у них положено?
Но Вегард, молодой паренек, которому нравилось наблюдать за мной, пояснил: Дагфар — сын рабыни, а не законной супруги. И все, что ему может дать отец — имя и умение владеть мечом. Даже корабля с дружиной не получит ярл от Короса. Это дар законному сыну.
Понять, о чем толкует Вегард, было сложно — слова давались с большим трудом. В семейных переплетениях я так и не разобралась.
Неожиданно пареньку понравилось объяснять мне, что к чему. Так у меня появился учитель. Обучение пошло быстрее. А Вегард занял скучные дни. Он маялся без дела, жаждал битвы! О чем мне и поведал. А заодно посетовал, что тот бой, когда меня взяли в плен, оказался скучным — мы слишком вяло сопротивлялись. К тому же добыча попалась скудная.
О моих чувствах при этом Вегард даже не подумал. Да, северяне и вправду — дикари.
А еще он мне объяснил, почему меня побили, когда я хотела рассмотреть резьбу на форштевне. Нельзя рабам на нос корабля! Тем более — рабыням. Это место героев — вождей и воинов, чья храбрость стала легендой. Даже ему, Вагарду, пока не дозволяется без дела ходить туда.
Я запомнила. Мне все равно, лишь бы до берега скорее добраться. Там можно попробовать убежать. И я продолжала скоблить котел, стирать пропотевшую одежду и терпеть Короса.
Земля, к которой мы, наконец, причалили, совершенно не годилась для побега. Жить, впрочем, там тоже казалось невозможным, но это была настоящая, твердая земля. Хотя качалась она под ногами не хуже палубы. Я присмотрела поблизости валун и сумела до него добраться. Валиться на песок, подражая северянам, не достойно дочери Дома Орвов.
Пленники, выведенные с кораблей, тоже попадали. Их даже не развязали. Отдышавшись, они принялись оглядываться, радуясь, что смотрят не на вечно вздыхающее море. Но жадным глазам открылся только крохотный островок с парой чахлых деревьев, обросших лишайником. Зато между ними журчал родник!
Запах пресной воды заставил подняться. Я поковыляла на звук, желая смыть с лица соль, она не лучшее средство для нежной женской кожи.
Источник оказался совсем рядом. Маленький ручей звенел, перекатываясь по руслу, выточенному в граните. Сколько же ему времени понадобилось, чтобы так источить камень? И не только путь себе пробил, но и чашу выдолбил, пусть и на два глотка.
Почему, когда пить не хочешь, вода не имеет ни вкуса, не запаха? А при жажде та же вода кажется сладкой ты пьешь, пьешь не останавливаясь. И умываешься, пригоршнями кидая прозрачные брызги в лицо. Кожа сразу перестает казаться старым пергаментом.
Отдохнуть мне не дали. Тычком отправили обратно на берег, а там вручили бурдюк. Следовало пополнить запасы. Да и сменить протухшую за время пути воду.
Остальные пленники тоже трудились. А меня поставили к котлу. Горячее в этот раз готовили не только для северян, но и для нас. Правда, варево различалось: в котле хозяев плавали куски солонины, пленникам пришлось довольствоваться простой кашей с подгнившим луком.
После еды разбили лагерь. Северяне притащили с кораблей шесты, доски и тюки ткани. Даже не представляла, что они все это в море берут. Вскоре под деревьями раскинулись большие шатры, а в них рядами стояли кровати. Простые — на разборной остов натянули толстую кожу, но удобные.
Пленников оставили спать прямо на земле, у костра. И Корос этой ночью не позвал меня к себе, хотя его ложе отделялось от остального помещения шатра разрисованной драконами занавесью. По мне — все удобнее, чем при всех. Но северянин, видимо, был другого мнения.
Стоянка длилась три дня. На четвертый, уже в сумерках, к берегу подошел еще корабль. Он совсем не походил на узкие боевые драккары, и я присмотрелась к нему получше.
Я не ошиблась: те, кого так радушно принимали северяне, оказались моими земляками. Речь пришельцев слегка резала слух, за полтора столетия слова приобрели иное звучание.
Но что забыли ассалийцы в глубине Горького моря? И почему так спокойно сидят у костров, разделяя пиво и мед с теми, кем матери в Ассалии пугают детей?
Деньги. Что еще погонит торговца на край света? Людская жадность осталась неизменной за годы моего отсутствия, а может, и возросла. Вон, как таращатся на подарки, которыми обменялись. Мне отсюда не видно, но судя по блеску в глазах, довольны обе стороны.
А мне, пожалуй, стоит поинтересоваться соотечественниками. Может, с ними я быстрее попаду домой. Кто из них не побрезгует поговорить с рабыней?
Молодой купец не возражал, когда я то и дело подливала мед, охотно прикладывается к рогу. Пожалуй, с ним мне будет легче всего. Недаром говорят: что у трезвого на уме…
Но это не про торговцев. Даже совершенно пьяный, купец не выдал ни клана, к которому принадлежит, ни дальнейшего пути каравана. Зато я получила предложение покинуть северян ради него, Бурга.
— Я выкуплю тебя. Ты красива, северяне запросят много. Но мне все равно — если рядом такой цветок, дорога кажется легче и приятнее.
— Хотите сказать, купите меня себе в убыток? Не разоритесь?
Мои слова его развеселили. Бург отставил кубок и протянул ко мне обе руки:
— Какая забавная. Учить купца торговать! Воистину, купив тебя, я не останусь в убытке. Я соберу караван и отдам под твое начало. Ты же приумножишь мое состояние? Эй, вернись!
— Мед закончился. Я принесу еще.
— Побыстрее, мне весело с тобой.
И что делать? Попробовать с другим? Может не получиться — этот мальчишка пьет больше всех и самый разговорчивый. Попытаюсь еще раз.
Он весело рассмеялся, когда я вернулась с полным кувшином.
— Я успел соскучится! Ну, решилась? Едешь со мной?
— Вам так хочется забрать меня?
— Конечно! Красавица из… Постой, а откуда ты?
Сказать правду? Не поверит.
— Моя матушка была из Ассалии.
— А отец? Из какой страны человек, подаривший миру такое чудо?
Улыбаясь, я лихорадочно перебираю ответы. Бург морской торговец, а они хорошо знают прибрежные государства, но вглубь материка не суются.
— Мой отец из Уррая. Я тоже.
— Вот как? Надо будет заглянуть. Если там все девушки такие, я озолочусь!
Врешь. Никуда ты не поедешь, особенно в Уррай, в нем даже рек мало, а уж о море разве что слышали.
— И когда вы туда собрались?
— Увы, моя дорогая, не сейчас. Но лучше налей мне выпить, и не забивай серьезными мыслями свою красивую головку. От дум морщины появляются, а испортить это прекрасное личико — преступление. Хозяин не похвалит, да и я тоже.
— А вы почему?
— Ну, я же собираюсь тебя выкупить. Жаль оставлять такое сокровище в руках варваров, они все равно ничего не понимают в красивых девушках. А я найду человека, который по достоинству оценит этот бриллиант. Ты ведь знаешь, что главное в бриллиантах?
Я-то знаю, но Бург не ждал ответа. Хмель подействовал, купца потянуло на откровения. Теперь нужно слушать. И делать выводы, потому что ничего прямо этот человек не скажет, слишком осторожен.