Праздник гремел почти всю ночь, а утром хмельные, помятые северяне спускали остальные корабли.
"Поцелуй Валькирии" был первым. Мне велели принарядиться, и прежде, чем подтолкнуть драккар к воде, Магни подсадил меня через борт.
— Держись за дракона! — дыхание мужа пахло пивом, но в глазах — ни капли хмеля. Его вытеснило ожидание. Неужели для них на самом деле так мало значат дом и семья, а важен только корабль?
Дараккар раскачивался и нетерпеливо стонал, пока его вели по каткам. Чтобы не упасть, я вцепилась в борт, у головы дракона, которая украшала нос. Когда форштевень врезался в воду, меня обдало облако брызг, что вызвало у северян бурю восторга. Рядом появился мокрый, но счастливый Магни:
— Море приветствует тебя! Цени!
Справа и слева от берега убегали остальные корабли. На некоторых вцепились в борта женщины. Они не покидали своих мест, когда мужчины разбирали весла и усаживались на скамьи. Значит, и я должна стоять, где поставили.
Прежде, чем убежать на корму, Магни постарался приободрить меня:
— Не смущайся. Ты здесь хозяйка. Сейчас принесешь жертву богу волн, одаришь его дочерей и он признает тебя. Готовы?
Последнее слово он проревел, обращаясь к хирдманам. И те проорали в ответ:
— Да!
Это путешествие на боевом корабле сильно отличалось от прошлого. Теперь я не сидела, скрючившись, в закутке, стараясь спрятаться от холодных брызг. Сейчас я встречала их смело, позволяя сколько угодно мочить лицо и одежду.
Когда отошли подальше, северяне убрали весла, и подошедший Магни подал мне черного петуха с большим, кроваво-красным гребнем. Птица, несмотря на связанные крылья, не прекращала попыток вырваться. Первым делом клюнула меня так, что на ладони проступила кровь.
— Добрый знак! — захохотал сидящий на первой паре весел седой воин. — Такой подарок по вкусу придется морскому хозяину.
А Магни, обняв меня за плечи, подвел к борту:
— Владыка морей! Здесь, в день, когда мой драккар снова качается в твоих ладонях, я говорю тебе: вот моя жена! Прими её, как принял меня! Пошли ей удачу, как посылал её все это время мне! А залогом этому будут наши пока еще не рожденные дети — кто бы не родился, мальчик или девочка, мы пришлем их тебе!
Прокричав это ветру и волнам, Магни точным движением рассек веревку, удерживающую петуха. Тот сразу забил крыльями, пару раз попал мне по лицу, попытался ударить меня длинными шпорами. Я разжала руки прежде, чем это ему удалось.
Птица захрипела, оказавшись в холодной воде. Алый гребень вспыхнул багровым. Петух, изо всех сил борясь со смертью, пытался плыть. Ему это даже удалось. Но уплыл он не далеко. Застонал, замолотил крыльями по поверхности и скрылся в пучине. И только отсвет алого гребня долго был виден из глубины. Словно светящийся рубин упал в воду. Но это, наверное, показалось.
А хирдманы уже вытащили ленты, которыми украшали корабль в день свадьбы. Теперь обращаться к морю пришла моя очередь.
— Дочери моря! Вы слышите меня? — две волны, одна за другой с такой силой ударили в борт, что корабль заплясал, словно жеребенок, которого привязали впервые в жизни. Брызги, холодные как льдинки, и такие же колючие, обожгли лицо. Дети морского хозяина услышали.
— Примите и вы мои дары! — может, с ними следует говорить почтительнее? Но я не привыкла лебезить даже перед богами. Могу склониться, а вот унижаться — не стану.
Ленты развернулись на волнах разноцветными водорослями. Перепутались, скрутились в клубок и быстро пошли ко дну. Видно, морским модницам все равно, как к ним обращаются. Главное, чтобы про подарки не забывали.
После меня и остальные принесли морю свои дары. Кто — хлеб с сыром, кто бросал за борт украшения. Магни отправил в пучину добротный нож в кожаных ножнах, покрытых золотой проволокой. Молитвы возносили не громко, каждый — свои. А после поспешили вернуться назад, хоть сердца и рвались направить оскаленную драконью морду в открытое море.
И снова пили всю ночь, но с рассветом, отставив кубки, начали собираться в путь. Сида решила сама помочь мне, ведь, возможно, от меня зависела жизнь ее сына.
— Помни, Улла, на корабле своего мужа ты — хозяйка. Тебе следить, чтобы хирд был в порядке. Как обрабатывать раны, ты знаешь, но о нужных лекарствах нужно позаботиться загодя. Ты дитя другого мира, и многого не понимаешь, так что в этот раз я все сделала за тебя, — Сида указала на вместительный берестяной сундук, обтянутый рыбьей кожей. — Посмотри, вот это — от поверхностных ран, это надо втирать в спину, если пришлось долго грести. А вот эту траву заваришь, если у кого-то начнется влажный кашель.
Мне пришлось выучить, для чего предназначено содержимое горшочков и коробочек, которыми оказался заполнен сундук. Сида отстала, только когда убедилась — я все запомнила правильно.
Еще мне дали сверток с порезанной на длинные полоски тканью, перевязывать раны. И швейные принадлежности. Неужели я должна обшивать весь хирд? Но даже Сида не шьет одежду только для мужа и сыновей. Разве что в подарок родичам и близким друзьям.
Оказалось — нет. Сида заботилась о сыне. И до выхода "Поцелуя Валькирии" в море, у меня не было ни дня спокойного.
Дварфы тоже старались помочь. Проверили скарб, который собрали для погрузки. Проследили, чтобы животные, что поднимутся на корабль, хорошо ели и как следует жирели. И предельно внимательно относились ко мне. Нет, они и прежде не смели поворачиваться спиной, или не отвечать на вопросы, но теперь все было… по-другому, что ли. Так к смертельно больным относятся.
— Надеетесь, сгину в море?
— Как можно, госпожа Улла! — дварфы даже руками замахали. Все же боятся. — Только… — Нери, обычно сперва говоривший, потом думающий, мялся за спиной товарища.
— Чего тебе? Гостинец привезти?
— Нет. Просто… Позвольте хозяину вернуться живым.
— Думаешь, я смогу заколдовать его от вражеских стрел или мечей?
— Нет, госпожа. Но вы останетесь здесь. Магни не отпустит вас.
— Почему же? У нас договор: он с моей помощь получает свою валькирию, а я — возвращаюсь домой.
— Так вам не сказали, госпожа… — Нери сник.
От меня что-то скрыли? Обманули?
— Морская жена не может покинуть мужа. Если такое случается, она отправляется в чертоги хозяина морей, связанная по рукам и ногам, с холодной сталью в груди.
Вот оно как! Магни решил получить с моей помощью желанное, и избавиться от постылой жены? Да, я тоже не была с ним честна. Но меня самой достаточно, чтобы заставить богов посмотреть на воина, которого я поддерживаю. Валькирия бы стала его женой и без моих детей.
Я решила не верить словам дварфа просто так, а подождать. Если Магни решит нарушить обещание, ему не поздоровиться. Если сдержит — я тоже не отступлюсь.
Корабли отправлялись в путь на рассвете, по дорожке, проложенной восходящим солнцем.
Весна уже полностью прогнала зиму, и старалась, наводя порядок: пригнала домой перелетных птиц, зазвенела ручьями, разжигая в зверях любовную тоску. Из леса то и дело слышались трубные крики лосей, а чайки на скалах как с ума посходили: орали дуриной, даже ночью от них покою не стало. Зато по-весеннему скудный стол разнообразили свежие яйца — мальчишки, хорохорясь друг перед другом, рисковали сорваться в прибой, только чтобы обобрать как можно больше гнезд.
Но в море зима еще не согласилась отступить. Притаилась в пронизывающем ветре, который так охотно наполнил парус, обернулась льдинками, что, смешавшись с солеными брызгами, холодом жалили лицо и руки. Иногда мелькала впереди огромными белыми глыбами, и тогда мужчины старательно налегали на весла, чтобы уйти от беды. А ночами зима покрывала ледяной коркой борта и снасти, и мы старались осторожнее ходить по предательски скользкой палубе — в гости к Морскому Богу никому раньше времени не хотелось. Ни сейчас, ни потом: хирдманы грезили Вальхаллой, я рвалась домой, а Магни не собирался умирать прежде, чем получит Хальвейг.
Ночами становилось еще холоднее. Но муж делал все, чтобы я не замерзла.
На берегу ставили шатер. Вернее, натягивали кусок ткани. Он защищал от ветра, а разложенный у входа костер гнал внутрь тепло вперемешку с дымом, который забивал легкие, щекотал нос, так что холод стал казаться меньшим злом. Тем более, от него спасали мешки из медвежьей шкуры.
Если ночевали в море, шатром служил парус, перекинутый с борта на борт. Но для меня и ярла на носу все равно ставилась палатка. Жена — не рабыня, и есть между двумя влюбленными то, что не следует видеть остальным.
Тело Магни горячо, дыхание — жарко. А еще он — неутомим. Будь я простой женщиной, которой доступна радость неистовых ночей, мне нечего было бы больше желать. Но о Магни я грела озябшие руки, и хранила молчание. Наверно, это расстраивало ярла, правда, виду он не подавал. К тому же я подозревала, что старался Магни не ради меня. Ему нужен результат этих пылких ночей, ребенок, который выйдет из моего чрева.
Его пыл пропадал напрасно. Но, думаю, моя кровь будет не худшей заменой крови младенческой. И по утрам, пока все спали, я честно надрезала запястье, роняя несколько алых капель в соленую воду. Морской Бог не отзывался, но и не вредил. А те шторма, что грозовыми облаками то и дело собирались на горизонте, обходили "Поцелуй Валькирии" стороной. Ни одной бури за две недели! Северяне удивлялись такому чуду:
— Это время битвы ветра и волн! Видимо, Боги благоволят нам, мы вернемся с хорошей добычей!
Но мне не было дела до добычи. Магни вел корабль на север, а не к югу, как я рассчитывала.
— Сейчас остальные щиплют купцов в теплых водах. Мы же пойдем ближе ко льдам. Раз удача на нашей стороне, попытаем счастья! Ледяные люди тоже приготовили товар. Пускай у нас нет золота или безделушек, зато сколько угодно голодной стали!
— Там кто-то живет? — я думала, северяне — последний рубеж людей на границе холода и льда.
— Живет. Людьми их назвать тяжело, но воины они хорошие. Ножи из кости такие же острые, как наши стальные, да и храбрости не мало. Только куда им с сыновьями Морского Хозяина тягаться! Мы возьмем добычу: белые шкуры медведей, теплые — оленьи. И меха песцов и северных лисиц. Хочешь, сошьем тебе из них шубу? Еще добудем моржовые клыки. Ледяные люди в резьбе мастера.