В этом месиве, измазанные кровью с ног до головы, бродят люди. Непозволительная роскошь, оставлять тела вот так, без погребения. Кто знает, не восстанут ли ночью мертвые, превративших в зомби, или, разбуженные злой луной души погибших начнут искать своих убийц.
Но куда опаснее другое. Туда, где гниют сотни, тысячи тел, обязательно придет болезнь. Она выкосит окрестные деревни, отравит ручьи и колодцы. Настанет день, и некому станет выгонять на луга скотину, возделывать землю, платить королю и Домам положенную дань. Государство вымрет, если оставить поле боя не убранным. И заботиться об этом победитель, ибо побежденному уже нет дела до мертвых.
Вот и ходят специальные команды, состоящие из воинов, которые еще вчера махали мечами в сече. Но сегодня по другому. Бледнея и зеленея, солдаты убирают мертвых. И не знают, как я хорошо слышу все, что говорят они сквозь зубы.
Воинов Магни не просто подняли на корабль. Каждого бережно обмыли и, одев в то, что нашли в мешках, осторожно уложили рядом с товарищами. Сам ярл занял место у рулевого весла, как и при жизни. Я насторожилась: кто знает, какой ритуал должен быть проведен в этот раз? Может, меня сейчас оглушат, да и отправят сопровождать мужа в его последнем пути? Так просто не дамся!
Но Берг и не подумал обо мне. Вспомнил, только когда «Поцелуй Валькирии», подхваченный течением, стал удаляться от берега.
— Пустишь? — мне подали лук и стрелу, наконечник которой скрывался за просмоленной паклей.
Я натянула тетиву, к стреле понесли факел. Желто-алая дуга ярко высветилась на фоне темного моря. Миг, другой, и хворост, политый смолой и маслом, запылал. А вскоре и весь корабль превратился в огромный факел. Он заскользил к горизонту, трепещущий огонь, отраженный неспокойной водой. Их совместная пляска длилась долго, пока «Валькирия» не сдалась и не пошла ко дну.
Северяне ждали, когда вода поглотит последние языки пламени. А потом перегнали «Зимнего Ворона» на другой конец острова, подальше от нашей стоянки.
Разбили лагерь, разложили костер. В котле забулькало густое варево. Противно запахло вяленой рыбой — её сварили вместе в овсянкой.
Я устроилась в стороне. В руки сунули сухарь и миску с кашей. Я чуть поковыряла, и отставила — аппетита не было. А вот горячее вино — выпила. Берг снова велел согреть его с травами и напоить меня как следует. С чего такая забота? Северяне ничего не делают просто так, в этом мы похожи.
Уже в дреме я почувствовала, как плечи обнимает теплое одеяло, и голова склоняется на грудь подсевшего Берга. Похоже, сейчас все и узнаю.
— Так что же случилось, Улла?
Он на самом деле думает, что пьяная, я скажу больше?
Слезы начинают течь из-под закрытых век. Со стороны должно быть похоже на то, что плачу во сне. Всхлипы перемежаются бормотанием:
— Нет! Нет! Осторожнее! МАААГНИИИ!
Имя мужа кричу, но глаз не открываю. По испуганным голосам понимаю — получилось. Меня трясут, пытаясь вырвать из лап кошмара. Я позволяю им это. Пью воду, зубы стучат о край кружки. Тело колотит нервная дрожь. Только бы не заметили, что испарина — не от страха, а от усилий изобразить ужас. И, кажется, получается. Меня заворачивают в одеяло, как в кокон и оставляют в покое. Пожалуй, теперь можно отдохнуть. Мне с северянами еще в поход идти, силы понадобятся.
Но, похоже, им неуютно на острове. Едва солнце оторвалось от горизонта, стали собираться. Даже завтрак не готовили, так торопились поднять парус. И только, когда земля скрывается с глаз, разобрали хлеб и жирную рыбу.
Может, пришло время узнать их планы на меня?
— Берг!
— Чего тебе, Улла? — ярл двумя руками удерживает рулевое весло. Но море спокойно, можно и поговорить.
— Что ты думаешь делать дальше?
— Волнуешься о своей судьбе? Я прав?
Киваю, отводя взгляд.
— Не согласишься временно присоединиться к хирду? Вообще-то я должен отвезти тебя к конунгу, но я пока не собирался домой. Добычи еще нет, торговли тоже. Не думаю, что жена обрадуется такому моему возвращению.
— А потом? Что со мной сделает конунг?
— А что он может сделать с невесткой? Только удостовериться, что она не ждет его внука! Ребенок заменит Магни, и ты войдешь в дом мужа полноправной хозяйкой.
— А если нет?
— Тогда Корос даст тебе корабль. Но хирд придется собирать самой. Найдутся те, кто последует за тобой — пойдешь лебединой дорогой. Будешь удачлива — немало усадеб радостно откроют твоим людям ворота на зиму. Но даже если Пряхи отвернутся от тебя, кораблю всегда найдется место в конунговых сараях, а тебе — у его стола.
Не плохо. Я думала, хуже будет. Но куда направляется Берг?
— Скоро ассалийские купцы караван соберут. Он всегда в это время выходит. Встретимся у Гнилого Зуба с Альмондом и Сьельви, да и пощиплем торговцев.
Ассалия. Мысли о собственном корабле тут же вылетели из головы. Зачем мне набирать команду и вести её к родному берегу, когда Берг и так меня туда доставит? Только что это за Гнилой Зуб? С одним хирдом я справлюсь, но если дружины Альмонда и Сьельви присоединятся раньше, чем я уйду, будет тяжело.
Гнилым Зубом называли скалу. Море пробило в светло-сером камне дыры, ветра заострили вершину. Издалека темные пятна от воды казались гнилью, разъедающей клык. Но в пещерах хватало места, чтобы укрыть драккары. И с берега, что туманной полосой очерчивал горизонт, нельзя было увидеть хищные корабли.
— Нао осмотреться. — Берг, стоя у самой воды, оглядывал потолок. Прямо над головами расплылось черное пятно — копоть от сотен костров, что жгли северяне, поджидая караваны.
Неужели купцы раз за разом попадают в одну и ту же ловушку?
— Раньше было проще. Дед рассказывал, торговцы сами в руки шли. Потом пытались посты здесь ставить. Только ведь сторожей убрать не долго, а узнать, какими знаками они пользуются, еще проще. Огонь и железо умеют разговорить людей. Но золото справляется с этим гораздо лучше, поэтому я знаю, откуда в этом году караван выйдет. Хаггни! Кетиль! Готовьтесь. Ночью пойдете на берег. Делайте что хотите, но узнайте, в какой день купцы в путь соберутся!
— Можно… я тоже?
— Что? — мысль о моем участии в вылазке Бергу и в голову не приходила.
— Я с ума сойду от ожидания. Позволь мне идти с ними. Я сама из Ассалии, и не вызову подозрений.
— Подозрения ты вызываешь сейчас!
Напоминание о настоящей родине оказалось неудачным. Как бы вообще не связал! Отсюда тяжело будет до берега добраться, хотя с Островов еще труднее.
— Почему? Скажи мне, Берг, какая судьба ждет меня, если я вернусь на родину? Ни дома, ни денег, ни уважения. Что лучше: вести свой хирд, и слышать песню стали, пьянеть от запаха крови к боевого клича, или побираться на улице, голодать, мерзнуть и не знать, наступит ли для тебя утро?
— Разве все будет именно так?
Я не опустила глаз, выдержала пристальный взгляд.
— А говорили, что ты из богатого рода. Даже выкуп получить думали. Но Корос захотел, и тебя оставили…
— Когда-то так и было. Семья. Дом. Только все это дымом развеялось еще до того, как я к вам попала. Думаешь, те воины защищали меня? Нет. Они сражались за деву, которую пожелал их Бог. Мне предстояло умереть на алтаре. И, поверь, я не настолько глупа, чтобы не суметь выбрать.
Поверит ли? Берга не было, когда Корос уничтожил отряд Норгена. А о том, кем мне приходился рыцарь, я никому не рассказывала.
— Иначе, зачем я сражалась за вас? Стала морской женой? Думаешь, это просто для меня, такой выбор?
Берг поверил.
— Хаггни, Кетиль! Улла идет с вами. Головой отвечаете.
Потом он что-то долго говорил воинам наедине. Я не слышала, но сомнений не было: велел следить получше. И не затем, чтобы уберечь. Он опасался моего предательства. Но предпочел рискнуть. Это заслуживало уважения.
Здесь, в Ассалии солнце вело себя, как полагается, то есть пряталось ночью за горизонт, оставляя мир во власти луны. Но сегодня и ночное светило не желало смотреть с небес, и только изредка стыдливо выглядывало из-за облачной завесы.
Нам такое поведение было на руку. Укутанная ночью, маленькая лодочка заскользила в сторону берега. Мне строго-настрого запретили разговаривать, а весла, чтобы заглушить всплески, обмотали тряпками. Северяне гребли ровно, не совершая лишних движений, и вскоре дно лодки заскребло по песку.
Оказавшись на суше, я огляделась. Широкий песчаный пляж. За ним — редкий лес, больше похожий на старый парк. Тут хорошо отдыхать, слушать прибой, смотреть, как резвятся в воде дети. Если торговцы и собирают караван, то точно — не здесь. Похоже, Берга все-таки обманули.
Пока я оглядывалась, северяне успели спрятать лодку в зарослях, закидали ветками и папоротником. До тех пор, пока не пожухнет зелень, никто и не поймет, что кусты скрывают схрон. Ловко справились! И это — в полной темноте. Надо будет посоветовать Королю благосклоннее взглянуть в сторону Севера. Такие союзники могут решить кучу проблем. Правда, создадут их они еще вернее. Но с последствиями можно справиться. Все же, их немного, этих пахарей волн!
— Улла! — яростный шепот Кителя прервал раздумья. — Ты заснула?
— Извини. Никак к темноте не привыкну! — незачем им знать о том, что вижу я лучше ночной пятнистой кошки, которая живет в южных лесах и выходит из своего убежища только ночью. — Куда идем?
— В Арто. Он тут недалеко. К утру будем на месте.
Арто. Город, куда стекаются товары со всего света. А где торговцы — там и новости. Лучшего места для последнего рывка к дому не найти. И нужда в попутчиках отпадает.
Северяне даже не сопротивлялись. Не успели. Все, что я получила от них — воспоминания о битвах. Хмельных, ярких, упоительных. Верно говорили — морские пахари живут войной.
Тела оставила на берегу. До следующей ночи Берг не ждет нашего возвращения, а вот ассалийцы, которые их найдут, встревожатся. Гнилой Зуб рядом, так что северянам какое-то время будет не до меня, успею уйти из города. А потом, когда вернусь домой, плевать на все опасности.