Но этого она так и не сделала.
«Рано или поздно кому-нибудь из них приспичит в сортир, и хотят они того, не хотят, но меня отсюда придется выпустить, — решила она. — Сама ни о чем просить их не буду. Всё, закончились просьбы! Теперь только требования! И условия!»
И Тамара принялась изготавливать из туалетной бумаги некое подобие набедренной повязки. Остатков рулона, подвешенного на стену, только и хватило что на этот подгузник и жиденький «лифчик» на грудь. А как хорошо было бы обмотать бумагой все тело. Но в этом дурацком сортире не было шкафчика над унитазом для хранения запасов туалетной бумаги. Вообще, из предметов обихода здесь был только половичок, ежик для чистки горшка и вантуз.
«Было бы здорово, — Тамара смерила вантуз взглядом, — когда Толстая Задница решит меня все-таки выпустить, двинуть ей им по голове! Хотя для этого куда лучше бы подошла тяжелая крышка бачка».
Дрожа от холода, девочка присела на унитаз, тщательно обмотала ноги половичком, склонила головку на грудь, закрыла глаза и попыталась проанализировать ситуацию. Но в голове была полная путаница. К тому же, несмотря на одуряющий холод и подавленное состояние, Тамара начала засыпать.
«Оно и к лучшему, — решила она. — Так скорее пролетит время в этом карцере». — И тут же ей начал сниться какой-то сумбурный сон.
Или это был бред?
Или всё, что происходило с ней за последнее время, было бредом? Только пригрезилось? Только приснилось?
Так тогда надо скорей просыпаться!!!
Удивительно яркие сны перемежались с пробелами яви: сон… сволочная действительность… бред… одуряющий холод… и снова сон… как же неудобно сидеть исхлестанной задницей, к тому же обмотанной туалетной бумагой, на этом горшке! В какой-то момент Тамара поняла, что на унитазе ей больше не удержаться, размотала с ног половичок и, подстелив его под себя, свернулась калачиком на полу.
Когда наконец наступило утро, Тамара поняла это по тому, что с кухни донесся будничный перезвон посуды.
«Вот теперь меня выпустят, — решила она и, подоткнув поудобнее под себя половичок, приняла сидячее положение. — Должны же они захотеть в туалет».
Но прошел еще, наверное, миллион лет, а никто так и не появился. Толстая Задница и дядя Игнат про Тамару словно забыли. Так же как и про свои естественные нужды.
«Да что они, йоги?!! — раздраженно тряхнула головой Тамара. — Или у них под кроватью ночной горшок?!! Или они ходят в ванну? Да, скорее всего, в ванну. Фу! Теперь буду мыться только под душем. Если мне вообще суждено еще хоть раз помыться».
Вскоре из коридора со стороны Тамариной комнатушки донеслись звуки какой-то активной деятельности: долгий ритмичный стук — так, будто забивались сотни гвоздей, — какой-то скрежет. Потом во входную дверь позвонили, после чего в коридоре топтались какие-то мужики, возле самого туалета переговаривались в основном при помощи матюгов, в промежутки вставляя непонятные строительные термины.
Мужики ушли, и опять возобновились ритмичный стук и скрежет. Потом рядом с туалетом раздался громкий шорох, и только Тамара успела вскочить на ноги и обернуть вокруг бедер половичок, как дверь распахнулась и в проеме нарисовалась Светлана Петровна.
Толстуха с ехидной улыбочкой разглядывала напряженно застывшую подопечную. Тамара же, прикидывая, успеет ли для обороны снять с бачка тяжелую керамическую крышку или лучше ограничиться вантузом, исподлобья изучала толстуху.
— Всё тот же взгляд озлобленного волчонка. А я надеялась, что сегодняшняя ночь тебя образумит.
Тамара презрительно улыбнулась и молча уселась на унитаз.
«Обломись, сука! Ты рассчитывала увидеть раздавленное животное. Ты ждала от меня слез и соплей, горячей мольбы о прощении и пламенных заверений в том, что теперь я до последнего волоска принадлежу вам с дядькой Игнатом. Не дождешься!»
— Ты не желаешь попросить прощения у меня и у дяди? — спросила Светлана Петровна и тут же сама ответила на свой идиотский вопрос: — Не желаешь. — Она театрально вздохнула: мол, как я разочарована! — А не желаешь ли провести здесь еще одну ночку?
«А куда ж вы тогда будете ходить по большому? Тоже в ванну?» — Тамара молчала.
— Ладно уж, выходи. — Толстуха поняла, что проиграла.
Но Тамара и не подумала принять от нее капитуляцию.
— А мне не нужны одолжения, — чуть слышно, с леденящим спокойствием произнесла она.
— Что ж. Сиди тут и дальше, — растерянно крякнула Светлана Петровна и, осознав, что с каждым моментом выглядит все глупее, захлопнула дверь. Но Тамара отчетливо слышала, что толстуха ее на этот раз ничем не подперла.
Девочка не ошиблась. Когда, выждав какое-то время, она слегка толкнула дверь, та без помех распахнулась, открывая путь в коридор. Дорогу в неведомое — неизвестно, какие сюрпризы успели нагородить по квартире Светлана Петровна и дядюшка, пока она была заперта в туалете. Тамара плотнее обернулась в половичок и осторожно ступила через порог туалета.
Первым сюрпризом, который сразу же бросился ей в глаза, оказался массивный врезной замок на двери ее комнатушки.
«Так вот над чем трудился все утро дядька Игнат, — догадалась Тамара. — Молодчина, кормилец ты наш, поработал на славу, возьми с полочки пирожок».
Дверь оказалась незапертой, и девочка без проблем вошла в свою комнату. И тут ее поразила кромешная темнота, царившая там. И странный, незнакомый запах. Как будто недавно здесь что-то палили. Захотелось поскорее выскочить назад в коридор. Но девочка пересилила страх, протянула руку к выключателю, почти уверенная, что лампочка опять вывернута. Но свет загорелся. Тамара обвела комнату взглядом.
Вроде бы все как обычно. Кровать с постельным бельем, письменный стол, шифоньер, два стула, книжная полка. Вот только снова пропали все тетрадки и книги, до этого расставленные на полке. Ну, это пройденный этап — лишение чтения как один из способов наказания. А вот почему так темно за окном? Неужели уже поздний вечер? Девочка отодвинула в сторону тонкую желтую занавесочку. И ошарашенно замерла.
Сюрприз номер два: изнутри окно было заделано листом плотного ржавого металла! «Так вот почему в комнате такой непонятный запах, — поняла Тамара. — Здесь недавно работали сваркой. И теперь понятно, зачем приходили те мужики, что матерились около туалета. М-да, приходится отдать должное Толстой Заднице и дядьке Игнату. Мой быт они обставляют с похвальной оперативностью. Каких еще следует ждать сюрпризов?»
Дверь в комнату резко захлопнулась, и тут же в замке провернулся ключ.
«Ну, этого и следовало ожидать, — даже не вздрогнула Тамара. — Если я сунулась в эту ловушку, то как же она могла не захлопнуться? А вот что дальше? А дальше не мешало б одеться».
Она подошла к шифоньеру, распахнула дверцы и только и смогла, что процедить сквозь зубы грубейшее ругательство.
Из тех, что Тамара старалась никогда без особой надобности не произносить вслух. Даже наедине с собой.
Внутреннее пространство шкафа было девственно пусто. Ни одной завалящей тряпки, ни носка, ни пояска. Остались лишь накидка из грязного половичка и памперс из туалетной бумаги. Впрочем, были еще желтые занавесочки на окне и постельное белье на кровати. Из этого можно было легко соорудить что-нибудь наподобие пончо. Благо, ножницы лежали в ящике письменного стола.
«Хотя, сомневаюсь, что они еще там, — подумала девочка и присела на корточки перед тумбой стола. Выдвинула верхний ящик… средний… нижний. Ни бумажки, ни ручки, ни даже огрызка стиральной резинки. — Ха! Да эти двое, кажется, выжили из ума! Впали в детство! На такие пакости способны только детсадовцы и маразматичные старушенции! А мне теперь ничего другого не остается, как забраться в постель и ждать, когда мне принесут еду. С помощью миски опять стану слушать, что вы смотрите по телевизору и как занимаетесь сексом. И дожидаться, когда вам надоест изображать из себя тюремщиков. — Тамара скинула на пол половичок, сорвала уже довольно потрепанные „доспехи“ из туалетной бумаги и с удовольствием юркнула под холодное одеяло. — И как же ты, дядюшка, не додумался кроме замка врезать в дверь еще и глазок?
Наблюдал бы за тем, как я хожу по комнате нагишом. И исходил бы слюнями. — Как это ни странно, у Тамары было прекрасное настроение. — Э-эй, Толстая Задница! Где моя миска? Тащи мне ее поскорее! А то мне совершенно нечем развлечься!»
Разбудили Тамару довольно грубо. Без церемоний толстуха ткнула ее в плечо кулаком с такой силой, что спящая девочка головой врезалась в стену.
— Просыпайся!
Ничего не соображая со сна, Тамара села в постели, подтянула на грудь одеяло и затравленно огляделась.
Домоправительница маячила возле кровати, держа в руке ворох тряпья. На столе стояла знакомая миска с какой-то едой, в которую стоймя была воткнута ложка. Рядом эмалированная кружка.
— Сначала ты меня внимательно выслушаешь, — отчеканила фрекен Бок. — Потом можешь задать вопросы, и я если сочту возможным, отвечу тебе. После этого ты оденешься, и я отведу тебя в туалет. На все про все по вечерам там тебе будет отводиться не более трех минут. Справляйся как хочешь. Ты все поняла?
В ответ Тамара лишь злобно сощурила глаза и промолчала.
— Я вижу, что все, — не смутилась толстуха. — Тогда слушай. У тебя серьезное психическое расстройство, и ты опасна для окружающих. Сама ты ничего такого за собой не замечаешь, кажешься себе совершенно нормальной, но это обычная картина для подобных больных. А мы с дядей Игнатом из-за твоей болезни уже успели нажить себе кучу проблем. Все рассчитывали на улучшение, но, к сожалению, просчитались и наконец оказались перед непростым выбором: или отправить тебя в психушку, или оставить в домашних условиях, но при этом обеспечить безопасность и для тебя, и для окружающих. Отсюда столь резкие перемены в твоем быту и ужесточение дисциплины. С сегодняшнего дня тебе предстоит постоянно находиться в этой комнате, за исключением утреннего и вечернего выходов в туалет. Мыться ты будешь раз в неделю тоже в комнате. Естественно, ни о каких походах за пределы квартиры или телефонных звонках не может идти и речи. Любая дерзость с твоей стороны будет наказываться очень жестоко. Это не моя инициатива, я всего лишь пунктуально придерживаюсь рекомендаций психиатра. Кроме того, он выписал тебе лекарства, которые с сегодняшнег