— О Господи, — шептала Бет.
— И вдруг выдал мне, что он уже женат!
— Алекс!
— Нет, — затрясла она головой. — Теперь я здесь. Вернулась назад. А он… он где-то в Средиземном море, на борту «Конституции», и рвется в бой, который Пребл выиграет и без него! Проклятие! Это нечестно! О Господи, сделай так, чтобы он остался жив!
— Алекс, ты совсем рехнулась! — охнула Бет. — Он не на море и не воюет с пашой.
— Да где же ему еще быть? Именно там я его и оставила!
— Алекс… та война кончилась сто девяносто два года назад! И Пребл, и паша, и Джебаль, и твой Ксавье Блэкуэлл давно умерли!
Алекс проснулась в слезах. Ей было наплевать на неоконченные тезисы — да, впрочем, и на всю оставшуюся жизнь. Она не хотела подниматься с постели, принимать душ, одеваться. Она не хотела есть, не хотела работать. Она вообще ничего на свете не хотела.
Она стала одержимой. Одержимой своей любовью к давно умершему человеку — или к его призраку.
Он не мог умереть.
Хотя Бет говорила правду. Сейчас 1996 год. Сердце Алекс разрывалось от горя.
Ближе к полудню подруга навестила ее и попыталась уговорить выбраться из кровати.
— Посмотри, какая аппетитная зелень и лососина!
— Уходи, — пробурчала Алекс, скорчившись на измятых простынях.
— Нет уж, милочка, давай-ка вставай, — рассердилась Бет. — Вставай, одевайся и займись чем-нибудь, не важно чем. Ты пережила приключение. Грандиозное приключение. И вряд ли когда-нибудь его забудешь. Только не забывай, что тебе еще жить да жить, а он — призрак!
— Мне тошно. Мне никогда не было так тошно. Я чувствую себя так, как будто тоже стала призраком.
— Чушь собачья! — перебила Бет. — Ох, ради Бога, Алекс! Это тебе совсем не к лицу. Он же самый настоящий авантюрист из девятнадцатого века! Буканьер![10] Как по-твоему, долго бы вы прожили вместе, пока не перегрызлись бы насмерть?
— Всю жизнь… — пробормотала Алекс, равнодушно глядя, как Бет возится с кофейником.
— Ха! Держу пари — не больше двух месяцев. Все это время вы бы только и делали, что трахались с утра до ночи, пока не поняли, что не имеете ничего общего, кроме постели. Тебе же первой бы это осточертело, Алекс!
Алекс машинально взяла у нее из рук чашку с кофе. Бет не знала, что говорит. Если бы все было так просто!
— Послушай, ты что, уже забыла, что он враль и пустобрех? Он же обвел тебя вокруг пальца, Алекс, как самую последнюю дуру. Типичный бесстыжий мужик, вот и все!
Алекс молча глотала кофе. «Я люблю тебя». В ушах звучал его глубокий, низкий голос. Она действительно оказалась просто дурой. Ведь он уже был женат, когда познакомился с ней, и даже если бы он признался сразу, разве это могло что-то изменить?.. Она все равно полюбила бы его больше жизни, и он рано или поздно влюбился бы в нее. Ведь это их судьба. И как бы они ни пытались бороться с ней — от судьбы не уйдешь.
— Алекс! А ну-ка попробуй. — Бет протянула ей сандвич с лососиной и зеленью.
Она покачала головой. Она кофе-то с трудом выпила. Разве сможет она жить одной памятью? Ах, ну и классное было приключение! Пожалуй, при желании можно было бы описать его в романе. В романе про женщину, пробившуюся сквозь толщу времен в поисках собственной судьбы. Про женщину, бросившую вызов самой истории.
— Бет, я говорила тебе, что мы изменили историю?
— О чем ты? — поморщилась подруга.
— О Господи, — выпрямилась Алекс. — И как я до сих пор не подумала! Ведь пока я была в прошлом, здесь могло черт знает что случиться! Интересно, если заглянуть в мои старые книги — что я в них прочту? Правда ли мы изменили историю?
— Алекс, ты куда? — всполошилась Бет.
— Я бегу, бегу в душ. — Пританцовывая, она пронеслась через комнату. — Мне надо в библиотеку!
Бет остолбенело уставилась на захлопнувшуюся перед носом дверь в ванную. Потом покачала головой.
Алекс отлично ориентировалась в лабиринтах хранилища, куда имела доступ в качестве дипломированного историка. Одетая все в те же потрепанные джинсы и белую безрукавку, она пробралась в тот угол, где была литература, посвященная войне между Штатами и Триполи. И вдруг замерла на месте. В той самой секции находился кто-то другой. Она с трудом подавила раздражение и беспокойство.
Алекс заставила себя задержаться и подождать, чтобы незнакомый студент выбрал то, что ему было нужно. Она чуть не топала ногами от нетерпения: впервые за столько лет кто-то сунул нос в этот угол хранилища! Подробности взаимоотношений между США и Ливией в начале девятнадцатого века никогда не пользовались особой популярностью.
Незнакомец оглянулся.
— Я вам мешаю? — начал было он с добродушной улыбкой и замер на полуслове, удивленно раскрыв глаза.
Алекс тоже застыла от неожиданности. С сильно бьющимся сердцем она смотрела в знакомые до боли серебристые глаза.
— Мурад?!
— Нет, меня зовут Жозеф, — нахмурился он. — Мы с вами где-то встречались?
Алекс и сама не знала, что с ней: конечно, это мог быть только Жозеф! И все же шок был очень силен.
— Ох, я хотела сказать Жозеф. Еще бы. Мы познакомились всего несколько дней назад — точнее, три дня назад.
— Нет, такого не может быть — я бы ни за что вас не забыл.
— Три дня назад… в Триполи. В магазине у вашего отца. Я еще купила там масляную лампу, и мы договорились встретиться, чтобы вы устроили мне экскурсию по дворцу. Но я… я вернулась домой.
Он долго молчал. И наконец сказал:
— Но этим летом я не ездил домой. Я учусь в Гарварде и езжу обычно к отцу на каждые каникулы, но в этом году приехал сюда. Значит, мы познакомились где-то в другом месте. — Его взгляд затуманился. — Но мой отец действительно держит антикварную лавку недалеко от музея.
Алекс обмирала от нетерпения. Что бы это значило? Перед ней действительно стоял Жозеф. Но он не был в Триполи три дня назад и уверен в том, что они незнакомы. Повинуясь какому-то шестому чувству, она кинула взгляд на обложку его книги. Это оказалась столь любимая ею монография Робертса. Та самая, в которую она собиралась заглянуть.
— Это очень хороший автор.
— Совершенно верно, — слегка смущенно согласился юноша. — Вам он нужен? Возьмите. Честно говоря, я уже выучил его почти наизусть.
Алекс стало душно; хотя кондиционеры в библиотеке работали безукоризненно, она обливалась потом.
— Вы специалист по отношениям между США и Триполи, верно? — Она смутно припоминала, что он говорил что-то в этом роде.
— Ну, вообще-то я политолог. Хотя всегда питал слабость к истории войны между Штатами и Триполи 1804 года. Это стало своеобразным хобби.
Алекс кивнула. Она-то знала, почему родилось такое хобби.
— А вы слышали про американского моряка, посланного президентом Джефферсоном с секретным поручением и попавшего в плен?
— Про Ксавье Блэкуэлла? — засиял Жозеф. — Да кто про него не слышал? Он стал настоящим героем, и его подвиги изучают даже в начальной школе.
— Д-да, — не веря своим ушам, выдавила Алекс. — Это именно он.
— Необыкновенный человек. Его предали и заманили в ловушку, он провел два невероятных года в рабстве и умудрился ускользнуть в самую последнюю минуту. Ведь его едва не казнили как шпиона, — радостно распинался Жозеф. — Спасение было крайне рискованным предприятием. И хотя провернули это наемные арабы, главную роль играл датский консул.
О Господи! Им удалось — они переписали историю заново. От возбуждения Алекс едва дышала.
— Но его собственное бегство — ерунда по сравнению со спасательной операцией, которую капитан предпринял двумя неделями позже.
— Он сам возглавлял операцию? — просипела Алекс.
Жозеф кивнул.
— Да, во время первого штурма, предпринятого Преблом. Стало известно, что во дворце в плену содержится американская женщина. С прискорбием все признают, что о ней почти ничего не известно. Даже имени никто не знает. Однако судя по всему, Блэкуэлл успел познакомиться с ней в Триполи. И вывел ее из города под прикрытием артобстрела, во главе небольшой группы моряков. Это была опасная, дерзкая затея. — Жозеф не сводил с нее серебристых глаз. — И пленница наверняка была невероятной красавицей: ведь капитан не побоялся полезть за ней в самое пекло.
— П-понимаю. — Алекс, почувствовав внезапную слабость, прислонилась к полкам, чтобы не упасть.
— Вам плохо?
— Нет, все в порядке. А что… что потом было с Блэкуэллом?
— Ну, все как положено. Он вернулся домой, получил множество наград, обзавелся детьми. Да вы, наверное, и сами слышали про «Корабельную Блэкуэллов». Это один из мировых лидеров в области морских перевозок. В основном транспортирует нефть. И один из его прапраправнуков стоит во главе предприятия. Об этом недавно писали газеты.
Алекс прижала ладонь к груди. Значит, он вернулся к этой своей жене, и она нарожала ему детей. Радость обернулась болезненной тоской. Она зажмурилась. И от всей души пожелала, чтобы он был счастлив.
Потому что теперь все стало ясно. Ее судьба заключалась не в том, чтобы отыскать Блэкуэлла во тьме времен и остаться с ним навсегда. Ее судьба была в том, чтобы исправить дурацкую ошибку в истории. Она вытащила его из-под топора палача, и капитан смог занять подобающее место, уготованное такому герою, как он.
— Вы чем-то расстроены? — участливо спросил Жозеф. Алекс жадно хватала ртом воздух. Только бы не заплакать.
— Нет, ничего.
— Но вы вдруг стали такой грустной — и слегка зеленой! — полушутливо-полусерьезно заметил он, подхватив ее под руку.
Она внимательно посмотрела на юношу. Как часто приходилось Мураду поддерживать ее точно таким же образом!
Их взгляды встретились.
Повисло напряженное молчание. Он облизал пересохшие губы.
— Эй! — Молодой человек нерешительно улыбнулся. — Я понимаю, что выгляжу слишком настырным, мы ведь даже не познакомились толком. Но может быть, вы позволите угостить вас чашкой кофе? Я… Я не хотел бы потерять вас, Алекс.