шит ли Райгон взять её с собой? Самая я её явно не унесу, потребуется помощь, а лишний раз обращаться к нему с просьбой не хочется.
Бог с ней, всё равно я больше не могу играть, не тот настрой. Задвигаю некогда любимый инструмент обратно за шкаф, отряхиваю руки.
Ну, вот и всё. Прощай, прежняя жизнь. Здравствуй, новая.
Всё моё нехитрое имущество умещается в дорожный чемодан. В одну руку беру его, во вторую клетку с фениксом, подарком Вайета.
Молча иду по коридору вслед за Жакаром к лестнице. Спускаемся на нижний этаж. Именно здесь располагаются комнаты для прислуги.
Вокруг темно и тихо: замок спит. Ёжусь от холода: здесь намного холоднее, чем на верхних этажах, по коридору гуляет сквозняк и пахнет сыростью. Ничего удивительного: ниже нас только подземелье, от одного только воспоминания о котором становится не по себе.
Возможно, ещё и поэтому крохотная коморка, в которую распахивает дверь Жакар, не кажется мне совсем уж ужасной. Тёмная комнатка с узкой кроватью, шкафом и столиком для письма, ах да, ещё с маленьким окошком под самым потолком.
— Женская ванная дальше по коридору, — проговаривает Жакар, и я впервые слышу в его голосе какие-то эмоции. Злорадство.
— Я знаю, где ванная, — отвечаю ему.
Прохожу вперёд, опускаю чемоданчик из коричневой кожи на скрипучую кровать, а клетку с Харсом пристраиваю на письменный стол.
Слышу голос Жакара.
— В шесть утра общий сбор в обеденном зале и распределение дел на день. За опоздание штраф, за повторное опоздание десять розг. Форма в шкафу. Обязана содержать её в чистоте. За нарушение…
— Штраф и розги! — обрываю его. — Спасибо, мне всё понятно!
Некоторое время стоим в тишине, после чего Жакар убирает руки за спину и делает пару шагов по направлению ко мне:
— Господин генерал не дал никаких указаний на твой счёт, — выплёвывает он, — а значит, я могу определить тебя на любую работу. Знаешь, что лучше всего сбивает дерзость и спесь?
Он наклоняется ко мне, окатывая неприязнью и злобой. Молчу, поджав губы.
— Тяжёлый физический труд, — сам же отвечает на свой вопрос. — В шесть. Утра.
Когда за ним захлопывается дверь, я опускаюсь на кровать. Какое-то время сижу так в темноте и думаю о том, что случилось сегодня.
Я поставила на карту всё. И всё проиграла. Свободу, гордость, прежнюю жизнь, уважение Райгона. Последнего и так было не сказать, что много, но после случившегося явно исчезли даже те крохи, что имелись. И отчего-то от этого грустно. Пожалуй, даже больше, чем от потери комнаты.
Хотя, казалось бы, должно быть ровно наоборот, разве нет?
Комнату заливает тусклый лунный свет. Воет ветер. От окна поддувает.
Сбрасываю ботинки и забираюсь с ногами на кровать. Веду ладонью по грубой серой ткани покрывала. Нет ни желания, ни сил раздеваться.
Сгибаю ноги в коленях и прямо в одежде ложусь на бок, положив под щёку ладони.
Смотрю перед собой на очертания пошарпанного коричневого шкафа напротив. Интересно, а что было бы, если бы я не остановила Райгона там, в обеденном зале? Если бы пошла до конца? Позволила бы ему взять меня прямо там? Или если бы предпочла гордость и выбрала рудники? Или бы забыла о гордости и выбрала Дом утех?
Где бы я встречала эту ночь? Мне никогда не узнать, какой была бы моя жизнь, пойди она по одной из тех трёх дорог.
Потому что я выбрала четвёртую. И что-то мне подсказывало, что она ведёт меня совсем не туда.
Утро встречает тяжёлой головой, затекшей шеей и ноющей спиной — последствиями сна на неудобной кровати. Зажигаю лампу на столе. Сыплю Харсу зернышки из холщового мешочка.
Нахожу в шкафу чистое полотенце, выхожу из комнаты. В коридоре встраиваюсь в поток сонных девушек, спешащих в общую ванную. На меня никто не обращает внимания.
На выходе из ванной встречаю Фосию в ночной рубашке и с полотенцем через плечо. При виде меня кухарка ахает, тепло обнимает, увлекает к стене:
— Деточка моя, — шепчет Фосия, обеспокоенно всматриваясь в моё лицо. — Как ты? Это всё козни Жакара, да? За что только он на тебя зуб точит? Господин генерал знает?
— Райгон и отправил меня сюда!
— Нет! — ахает Фосия.
— Да, — развожу руками.
— За что же?
— Неважно, — отвечаю поспешно и прячу глаза. — Ты мне лучше скажи, — сжимаю тёплые морщинистые руки Фосии, — тебе ведь нужна помощь на кухне? Возьмёшь меня к себе?
— Ну, конечно! Спрашиваешь! — она треплет меня по щеке. — Не переживай даже, у меня как раз настойка из ульдеи готова на пробу, уж я договорюсь с Жакаром, будь уверена.
— Хорошо, — нервно улыбаюсь в ответ.
Иду обратно в комнату. Я знаю, что Фосия, в отличие от меня, умеет управлять мужчинами и что она сделает всё, чтобы помочь мне. Я знаю, что Жакар любит настойки Фосии.
Да, мне это известно, но почему-то у меня дурное предчувствие. На душе тревожно, и кажется, будто надвигается нечто опасное и неотвратимое.
Стою в обеденном зале среди других слуг, сцепив ладони перед собой. На мне длинная серая юбка с белоснежным передником и блузка с закруглённым воротничком. Волосы заплетены в тугие косы и убраны назад. С распущенными волосами служанкам быть недопустимо. Сейчас я ничем не отличаюсь от других девушек, многие из которых шепчутся при виде меня и сторонятся.
В обществе драконов я чужая, потому что человечка. В обществе людей я чужая, потому что старый лорд слишком приблизил меня к себе, возвысил до себе подобных — драконов. И нигде мне не быть своей.
Поднимаю глаза к потолку, смотрю на причудливую лепнину у стен. Лакеи в тёмно-зелёных ливреях негромко переговариваются. Открывается дверь, я слышу уверенные шаги по каменному полу. Все разговоры моментально стихают. Жакар.
В руках у дворецкого желтоватый лист пергамента. Жакар неспешно идёт вдоль нас, выстроившихся ровной линией в центре зала и вытянувшихся по струнке.
Я готова к чему угодно: к очередной выволочке от него, порции унижений или чего похуже, но он едва смотрит на меня. Равнодушным взглядом окидывает форму, и только. Идёт дальше.
— Приведи обувь в порядок, — строгим тоном приказывает молоденькому лакею. — На первый раз предупреждение, Пронс, потом будет штраф.
— Да, господин Жакар, — парнишка падает вниз и принимается спешно тереть пальцами заляпанные грязью ботинки.
— Не здесь, — цедит дворецкий, — я не желаю на это смотреть, остальные тоже. Выйди прочь и вернись с чистой обувью.
Пока лакей семенит к выходу, Жакар разворачивает лист пергамента. Морщится и принимается перечислять фронт работ на сегодня, не забывая тут же определять ответственных.
— Мытьё окон и стирка портьер в гостевых комнатах — Лирия и Манила. Чистка мягкой мебели там же — Асам и Санна. Помогать мне прислуживать в обеденном зале будет Нория, — смуглая брюнетка с кудряшками довольно улыбается, смотрит на остальных с превосходством.
Жакар вполне мог бы поручить это кому-то вместо себя, но он использует любой предлог, чтобы приблизиться к господину. Так было и при старом лорде, так же происходит теперь.
Пропускаю мимо ушей остальные распределения обязанностей, жду своё имя.
— Фосия, — дворецкий вопросительно смотрит на кухарку. — Тебе сегодня на кухне нужны руки?
— Да, господин Жакар, — кивает кухарка. — Аурэлия бы очень мне помогла! Она как раз умеет делать то, что мне нужно!
Жакар даже глаз не поднимает от пергамента:
— Уверен, многие умеют чистить картошку, — усмехается он. — Возьмёшь Таниту.
— Но, если позволите, господин…
— Не позволю, — отрезает дворецкий. — Для Аурэлии у меня другая работа.
Он с хрустом сворачивает лист пергамента пополам, идёт в мою сторону, останавливается напротив и произносит с непроницаемым лицом:
— Она будет чистить конюшни.
По ряду слуг разносится удивлённый вздох, но вслух возразить решается только Фосия:
— Девушка? — испуганно ахает кухарка, прикрыв покрасневшей ладонью рот. — Что у нас, парней мало?
Жакар резко поворачивается к моей заступнице:
— Поспорь ещё! Отправишься следом!
В повисшей тишине приближающийся топот чьих-то каблуков кажется оглушительным.
— Я всё, господин Жакар! — запыхавшись, улыбается парнишка с чистой обувью.
Он кажется мне забавным, и я не могу сдержать ободряющей улыбки.
— Ясно, — кривится Жакар. — Одежда и обувь всегда должны быть чистыми. А сегодня ты на конюшнях.
Что?! Зачем тогда надо было гонять его чистить ботинки? Если всё равно отправляешь на конюшню! Но дух бунтарства, кажется, не присущ здесь никому, кроме меня.
— Да, господин Жакар, — Пронс смиренно опускает голову.
Смотрю на Жакара с вызовом, но вслух ничего не говорю. Дворецкий опасно прищуривается, но нападать первым тоже не спешит. Решает игнорировать.
— Надеюсь, не стоит напоминать, — окидывает остальных мрачным взглядом. — Что все ваши повседневные обязанности тоже никто не отменял. За работу.
Всё вокруг приходит в движение. Горничные, весело переговариваясь, спешат прочь из зала. Нория начинает накрывать на стол.
Забегаю к себе в комнату, чтобы взять плащ, потому что на улице ещё холодно.
Мы с Пронсом идём в сторону выхода для слуг, ведущего к хозяйственным постройкам рядом с замком.
Солнце вдали только-только показывается из-за холмов. Сочная зелёная трава покрыта капельками росы. Пахнет утренней свежестью. Прохладно, но думать об этом некогда.
Не проронив ни слова, подходим к конюшням. Старый лорд обожал лошадей. У него в коллекции имелись и редкие гнедые чистокровные скакуны, и выносливые пегие лошадки, способные преодолевать длинные расстояния в упряжке.
Старый конюх, шумно шоркая сапогами по земле, завидев нас с Пронсом, качает головой, но выдаёт резиновые сапоги и инвентарь. Подозреваю, что Жакар предупредил его заранее о том, что прибудут слуги из замка для «перевоспитания».
Лошадей выводят под уздцы из конюшен и ведут к загону. Пронсу показывают его фронт работы, мне мой. Мы в разных конюшнях.