— Благодарю, генерал, — Мирантор выходит вперёд, оттесняя меня.
Протягивает Райгону ладонь, помогает подняться, хлопает его по плечу.
— Теперь мне намного спокойнее, — Император подаётся вперёд к генералу и понижает голос. Никто из придворных не слышит его, но мы с Крижарией слышим прекрасно. — Она моё сокровище, береги её, не спускай глаз. Она гарант нашего мира с Югом и шанс, наконец-то, покончить с Севером.
Глаза Райгона сужаются в опасном прищуре, ноздри хищно раздуваются. И, хотя внешне его лицо остаётся спокойным, я понимаю: что-то в словах Мирантора ему не понравилось.
Добавить сюда довольную усмешку Крижарии и её красноречивый взгляд в мою сторону, в котором как будто сквозит… жалость? С чего бы ей меня жалеть?
— Будет сделано, — сухо кивает Райгон.
— Все полномочия, полный доступ к принцессе, в её покои и места пребывания, постоянного и временного, в любое время дня и ночи, — Император ещё раз хлопает Райгона по плечу. — Головой за неё отвечаешь.
— Так точно, Ваше Императорское Величество.
Меня начинает раздражать, что речь вроде как обо мне, но при этом моё мнение никого не интересует, и его не спрашивают. Будто меня здесь и вовсе нет.
Возвращаюсь и встаю сбоку от императорского кресла. За всё это время Райгон так ни разу и не взглянул на меня. Злится? Нарочно игнорирует? Неужели, так и не понял, что у меня просто не было другого выхода?
Если бы он сейчас напирал, кричал, угрожал, пытался вернуть меня обратно в замок — с какой бы радостью я ответила ему всё то, что уже заранее придумала в голове на этот случай, а затем гордо удалилась бы, красиво уплывая в закат.
Сколько раз я мысленно отыгрывала эту нашу встречу!
Вот только на деле вышло, что воображаемый Райгон и реальный — это два совершенно разных Райгона!
Тот Райгон, которого я сейчас вижу стоящим сбоку от кресла супруги Императора, не только не пытается мне угрожать — он меня вообще не замечает! Меня для него будто нет! И это неожиданно выбивает почву из-под ног. Я настолько срослась с его настойчивым вниманием, привыкла к его язвительным шуточкам и уколам, что — страшно подумать — мне их не хватает!
Я и так чувствую себя чужой в этом помпезном дворце среди знакомых незнакомцев, которые вдруг объявили себя моей новой семьёй, а теперь ещё и внезапный ледяной холод со стороны единственного человека, которому я бы могла по-настоящему доверять. Хотя бы потому, что знаю: он не предаст, и потому что мы с ним всю жизнь вместе, сколько себя помню. Если не считать нескольких лет военной академии и после, когда он без конца воевал.
Внутри горчит едким предательством.
С трудом дожидаюсь начала танцев. С позволения Императора спускаюсь в зал.
Выстраиваюсь для женского танца, следом за ним идёт быстрый, с молодым светловолосым герцогом, имени которого я не запоминаю.
Стараюсь почаще улыбаться и смеяться, словно это может обмануть саму себя: на деле мне вовсе не весело. Временами кажется, что щёку или спину обжигает чужим пристальным взглядом, но стоит мне обернуться в конец зала, я вижу, что Мирантор и Райгон о чём-то беседуют.
Поза генерала расслаблена, он стоит, опираясь рукой о спинку императорского кресла. Мирантор смотрит на Райгона снизу вверх, их головы почти соприкасаются. Обсуждают какие-то свои важные мужские дела, в которых женщинам хода нет. Конечно, с чего бы с нами советоваться? Куда проще взять, и поставить перед фактом!
Как когда-то сделал Райгон, сначала надев на меня рабские браслеты, а затем объявив, что я должна лечь под него. Так же сейчас поступает мой, так называемый, отец, решая выдать меня замуж подороже и повыгоднее — надо быть дурой, чтобы не понять, что он задумал. Все поняли, и я поняла! Не знаю пока, за кого, но решение принято, и принято оно без меня.
От одной только мысли о том, что моим мужем может стать чужак, к горлу подкатывает.
Противно. Все мне противны. Все эти лживые улыбки, церемонии, напускной пафос и лицемерный фарс — бесят. Я не готовилась к такой жизни, и не хочу её.
Прерываю танец и иду прочь. В такой толпе никто не заметит моего ухода. По протоколу я должна везде и всюду быть с фрейлинами и охраной. Плевать. Надоело.
Хочу быть одна. Яркий свет и громкая музыка остаются за дверью. Иду по коридору в тусклом свете настенных факелов. Тут и там у стены вытянулись по струнке стражники.
Никто из них не смеет заговаривать со мной, и это радует. Стук каблуков по каменному полу, поворот, коридор поменьше, опять стража. Толкаю дверь в Малый зал и закрываю её за собой. Прислоняюсь к ней спиной, выдыхаю.
У стен в полумраке тонут игральные столы, накрытые чехлами. Прохожу мимо них. Спасибо драконьему зрению — я теперь отлично ориентируюсь в темноте. Распахиваю стеклянные двери и выхожу на террасу.
Подхожу к самому краю, замираю над обрывом: здесь, как и везде во дворце, отсутствует ограждение.
Свежий ночной воздух наполняет лёгкие. Дышу глубоко полной грудью, успокаиваюсь. По открытым плечам бегут мурашки, ну и пусть. Обнимаю себя за локти. Громко поют сверчки и цикады. Над головой светят сотни звёзд. Отыскиваю самую яркую. Тянусь к ней мыслями. Дядюшка…
В этот момент и раздаются тяжёлые мужские шаги. И мне даже поворачиваться не нужно, чтобы узнать, кто за спиной. Я и так это знаю.
Вся внутренне собираюсь. Меня охватывает волнение. Новое для меня чувство порхающих бабочек в животе. Щенячий детский восторг, который я испытывала при виде Вайета, и рядом не стоит с тем, что чувствую сейчас.
Не оборачиваюсь. Жду, пока он заговорит первым. Вот только Райгон произносит вовсе не то, что я ожидала услышать.
— Вам следует вернуться в зал, принцесса, — раздаётся за спиной его ледяной голос.
Что? Мне уже и шагу нельзя ступить?
— А больше ничего? — шиплю сердито, едва повернув голову.
— Вам следует вернуться в зал или подняться в свои покои, — повторяет упрямый ледяной голос. — Иное противоречит протоколу и не безопасно. И отойдите от края. Сейчас же.
Оборачиваюсь так резко, что волосы хлещут меня по щеке.
Райгон остановился в нескольких шагах. Стоит неподвижно и прямо, огромный и непоколебимый, он занимает собой добрую часть просторной террасы. Его тёмные волосы и чёрный камзол сливаются с окружающей тьмой, и только глаза, янтарно-жёлтые, отчётливо видны. И как я раньше не замечала, что они у него такие яркие?
Вот только смотрит он не на меня, а как будто сквозь меня. Закрылся, отгородился толстой стеной. И мне бы радоваться подобной перемене.
Но внутри, непонятно с чего, вдруг поднимается волна раздражения и злости. Вот только она уже не та, что была прежде, а какая-то новая, отчаянная, горькая и опасная.
Столько всего можно сказать друг другу, но он опять за своё! Опять приказы, которыми я сыта по горло!
Ох, я ему сейчас скажу всё, что думаю!
Сжимаю струящуюся ткань платья, но в самый последний момент замечаю двоих стражников в серых доспехах, застывших снаружи, у выхода на террасу. Райгон пришёл не один. Специально? Чего он добивается этим своим странным поведением?
С какой стати делает вид, что мы чужие?
Прищуриваюсь и шиплю, глядя на него в упор:
— А если я не хочу возвращаться ни в зал, ни в свою комнату? Если я хочу стоять здесь!
Сердито топаю ногой, но вместо того, чтобы ударить по камню, каблук вдруг не чувствует под собой опоры, а приземляется в пустоту, за край выступа.
Нелепо взмахиваю руками, покачиваюсь и едва не падаю вниз с террасы, но реакция Райгона молниеносна.
В пару шагов он оказывается рядом, его ладонь стальным капканом смыкается у меня на плече, а затем он грубо дёргает меня на себя.
Впечатываюсь в его твёрдую грудь, упираюсь в неё кулачками и сердито смотрю на него снизу вверх. Его брови нахмурены, а губы плотно сомкнуты, в уголке рта залегла жёсткая складка.
— Я сказал, — цедит он, сжимая моё плечо. — Отойди. От. Края. В следующий раз делай, что говорят, с первого раза.
Вот теперь-то, наконец, он смотрит НА МЕНЯ, а не поверх и не сквозь. Ну, и пусть его глаза горят раздражением и злостью. У меня внутри всё трепещет и ноги подкашиваются от его объятий и близости.
Даже под грубой тканью генеральского мундира чувствую подушечками пальцев стальные мышцы его мощной груди. Память подбрасывает рельефные мускулы, покрытые тёмной порослью волос, которые я видела в разрезе белоснежной рубашки.
А в голове впервые мелькает странная мысль: а может, зря я сбежала? Гоню её прочь, но взгляд, против воли, скользит вниз по его лицу на плотно сомкнутый жёсткий рот. Но я-то знаю, какими мягкими могут быть его губы…
— А если я… не захочу?
Шепчу хрипло, чувствуя, как начинает кружиться голова. И так хорошо в его объятиях. Стоять бы так и стоять. Но меня вдруг отталкивают, после чего стальной капкан руки Райгона смыкается у меня на плече. Грубым движением он оттаскивает меня на несколько шагов от края, затем прячет руки за спину и делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами.
Его взгляд опускается вниз на мои плечи и руки. Он хмурится и почему-то так внимательно их рассматривает, что я и сама невольно смотрю вниз, туда, где заканчивается розовый шёлк.
Хм, руки, как руки. Ни следа от когтей гаргулий, всё зажило ещё в Обители. Вздрагиваю и снова смотрю на Райгона, когда он начинает говорить.
— Боюсь, ваши желания теперь никого не волнуют, принцесса. Ваш долг перед Империей обязывает беречь себя и следовать воле Вашего отца и господина. Странно, что именно я должен объяснять вам это.
Райгон снова смотрит сквозь меня, куда-то вдаль. И это дико бесит.
— Теперь?! — шиплю зло, прожигая его взглядом. — Можно подумать, когда-то было иначе! За меня всё и всегда решают другие! Один раз в жизни я решила что-то сама, думала, покончу с этим! Но опять всё по новой!
— Не всем дано принимать решения. Кому-то безопаснее и правильней подчиняться чужим. Например, неопытным глупеньким девочкам — слушаться умных и сильных мужчин.