– Не бойся, – произнес откуда-то сбоку мужской голос.
Животное сидело на цепи, протянувшейся у него от ошейника к ввинченному в стену металлическому кольцу.
Я застыла, прижавшись спиной к противоположной от зверя стене. Меня охватил такой ужас, что я не могла даже пошевелиться. Колени у меня дрожали, а руки мгновенно стали липкими от пота.
Животное окинуло меня ленивым взглядом и, распахнув свою бездонную пасть, широко зевнуло. Я успела заметить два ряда острых зубов с громадными белыми клыками. После этого оно завалилось на бок и с недовольным ворчанием принялось устраиваться на брошенной на пол соломенной подстилке.
Я увидела, что удерживающая его цепь довольно коротка и животное едва ли сможет дотянуться до середины комнаты.
– Не бойся, – повторил тот же голос.
Я с трудом перевела дыхание.
В другом конце комнаты стоял, наклонившись над тазом с водой, низкорослый человек с обмотанным вокруг шеи полотенцем. Это был бродячий артист, выступавший у нас в бараках. Он обернулся и посмотрел на меня. На лице у него еще виднелись следы грима, но одет он уже был не в шутовской наряд, а в обычную для горианца грубую домашнюю тунику и широкие штаны, какие носят здесь лесорубы.
– Добрый вечер, – поздоровался хозяин домкка в лесу.
Я не нашла в себе силы ответить на приветствие.
Его голос уже ничем не напоминал игру развлекающего публику бродячего артиста. К тому же он показался мне знакомым не только по тому представлению, но я напрасно ломала себе голову, вспоминая, где я могла его слышать. Сейчас я неспособна была о чем-то связно думать. Я была слишком напугана.
Человек снова нагнулся над тазом с водой и принялся смывать с лица остатки грима.
Я не могла оторвать глаз от животного. А оно смотрело на меня сонным взглядом, с ворчанием почесывая лапой спину.
Здесь, в маленьком доме, оно казалось еще более огромным и ужасным, чем во внутреннем дворе невольничьих бараков. Это животное сейчас напоминало громадный, обтянутый толстой шкурой бочонок в несколько сотен фунтов весом, который с глухим ворчанием лежал у стены и лениво почесывал спину задней лапой. На такой же бочкоподобной вытянутой голове мрачным светом горели два громадных выпуклых глаза, а из-за широких, мясистых губ высовывались наружу длинные желтые клыки, с которых стекала слюна. Челюсти животного непрерывно двигались, словно оно постоянно что-то жевало, и между ними то и дело высовывался длинный, раздвоенный на конце черный язык. Челюсти животного были неправдоподобно мощными. Я думаю, оно без труда могло бы отхватить человеку руку, а то и голову.
При одной мысли об этом я вздрогнула и сильнее прижалась спиной к стене.
– Добрый вечер, мисс Бринтон, – вытираясь полотенцем, произнес хозяин на чистейшем английском языке. – Добро пожаловать!
– Это вы! – невольно вырвалось у меня.
На лице этого человечка заиграла самодовольная усмешка. Теперь я его узнала. Это был тот самый низкорослый мужчина, который в числе других похитителей вломился в мою квартиру на крыше небоскреба в Нью-Йорке. Это он собственноручно связывал меня в моей собственной постели. Это он исподтишка пытался меня пощупать, пока его не отогнал высокий мужчина. Это он курил мои сигареты и с оскорбительной ухмылкой пускал дым мне в лицо, пока я лежала на кровати связанная, обнаженная, совершенно беспомощная.
Его остренькие, хитрые, как у хорька, глазки и сейчас смотрели на меня с тем же оценивающим выражением.
– Ты напоминаешь мне маленькое сладкое пирожное с кремом, – нараспев произнес низкорослый. У меня не было сил ему ответить.
– Кейджера! – рявкнул он по-гориански.
Каждая частичка моего тела мгновенно напряглась.
Человек жестом горианского хозяина щелкнул пальцами и указал на грязный пол, на место у своих ног. Я поспешно приблизилась к нему и опустилась на колени в позе рабыни для наслаждений.
– Отлично, – одобрительно качнул головой низкорослый мужчина. – Интересно понаблюдать, какое воздействие оказывает на женщину положение невольницы.
– Да, хозяин, – пробормотала я.
– И это гордая, высокомерная, богатая Элеонора Бринтон, – произнес человек по-английски.
– Да, хозяин, – едва слышно ответила я, низко опустив голову. – Я Элеонора Бринтон.
– Кем же ты стала теперь?
– Горианской рабыней.
– Никогда не думал увидеть тебя у своих ног.
– Да, хозяин.
– Приятное зрелище.
Он неторопливо прошел в дальний угол комнаты, принес оттуда маленькую скамеечку и поставил ее передо мной. Опустившись на скамеечку, он долгое время рассматривал меня изучающим взглядом. Я стояла, боясь пошевелиться.
Потом он поднялся, подошел к сложенной у стены поленнице дров, взял сухое полено и подбросил его в низкую, немилосердно чадящую печь, дым из которой выходил через проделанное в потолке отверстие и узкую деревянную трубу, выступающую над крышей,
– Встань, – приказал он. Я вскочила на ноги.
– Повернись!
Я повернулась к нему спиной.
К моему удивлению, он развязал стягивающую мне руки веревку.
Pуки у меня затекли, пальцы не шевелились. Я стояла, разминая ладони, а он сидел и молча за мной наблюдал. Потом я снова повернулась к нему лицом.
Так продолжалось довольно долго.
– Отойди назад, – наконец сказал он. Я испуганно сделала два коротких шажка назад; за спиной у меня находилось это громадное чудовище.
– Взять ее! – внезапно по-гориански крикнул этот артист животному.
Чудовище мгновенно вскочило и рванулось ко мне. Я оглянулась. Его мощные челюсти распахнулись, шерсть встала дыбом, а длинные, увенчанные кривыми когтями лапы потянулись к моему лицу. В полутьме домика ярко сверкнули его хищные зубы и налитые кровью глаза.
Охваченная ужасом, я с воплем бросилась в дальний угол комнаты и забилась там, дрожа и выставив навстречу чудовищу руки.
– Не бойся, – спокойным голосом произнес мужчина.
Я едва не лишилась чувств от страха.
– Не бойся, – повторил он.
– Что вы от меня хотите?! – закричала я.-Что вам нужно? – забормотала я тише, не в силах справиться с дрожью. – Что? Что вы хотите?
– Мисс Бринтон, горианцы – варвары. Они эксплуатируют вашу природную скромность, – вдруг заявил этот непонятный мне человек.
В его голосе звучала совершенно не соответствующая его поведению доброта, забота и понимание. Он говорил, словно извиняясь за тот мир, в котором я оказалась.
Я глядела на него в каком-то оцепенении.
Он стоял посреди комнаты, возле скамеечки, и держал в руках длинную накидку из ярко-красного полупрозрачного шелка с тонким пояском и высоким, отделанным парчой и вышитым золотом воротником.
– Прошу вас, мисс, – подозвал он меня приглашающим жестом.
– Это мне? – пробормотала я и, осторожно приблизившись, повернулась к нему спиной. Он надел на меня накидку и помог завязать поясок.
Мне были хорошо известны подобные одежды.
– Это вам, – он утвердительно кивнул головой.
Я посмотрела на него. У меня, рабыни, не могло быть ничего своего. Наоборот, это я могла принадлежать кому-то.
– Этот наряд вам очень к лицу, – отметил артист. Я застегнула высокий воротник и снова почувствовала себя женщиной, а не какой-нибудь вещью.
– Вы очень хорошенькая, мисс Бринтон, – учтиво произнес низкорослый.
Он снова направился в дальний угол комнаты и принес оттуда длинный низкий стол и еще одну скамеечку. Поставив их рядом, он жестом пригласил меня присесть и сам придвинул мне скамеечку.
Устроившись за столом, я молча наблюдала, как он подбрасывает в печь еще одно полено.
Животное уже лежало свернувшись на своей соломенной подстилке. Глаза его были закрыты, но оно, по-видимому, не спало. Время от времени оно ворочалось, зевало или чесало лапами спину.
– Сигарету? – предложил хозяин. Я посмотрела на него с удивлением.
– Да, пожалуйста, – ответила я.
Из маленького золоченого ящичка он достал две сигареты. Они были того сорта, который я курила на Земле. Мужчина зажег тонкую изящную спичку, дал прикурить от нее мне, прикурил сам и выбросил спичку в печь.
Я затянулась горьковатым дымом. Руки у меня дрожали.
– Вы взволнованы? – поинтересовался он.
– Верните меня на Землю, – прошептала я.
– Разве вы не догадываетесь, для чего были доставлены в этот мир?
– Пожалуйста, прошу вас, – умоляющим голосом попросила я.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Я вам заплачу сколько нужно, – пообещала я.
– Деньги?
– Да! Сколько хотите!
– Деньги – это такая чепуха. Сердце у меня тоскливо заныло.
– Да вы курите, – напомнил хозяин. Я поднесла сигарету к губам.
– В то утро, когда вы проснулись и увидели клеймо у себя на теле, вы были удивлены? – поинтересовался мой визави.
– Да, – пробормотала я; рука у меня непроизвольно потянулась к скрытой шелковой накидкой отметине.
– Может, вам любопытно узнать, как это было сделано?
– Да.
– Приспособление для проставления клейма не больше этой коробочки, – указал он золоченую сигаретницу. – В рукоятке у него расположен нагревающий элемент, раскаляющий металлическое клеймо. Включается и выключается он, как обычный карманный фонарик, а разогревает поверхность клейма до нужной температуры всего за пять секунд.
– Я ничего не почувствовала, – призналась я.
– Вам сделали анестезирующую инъекцию, – сообщил он.
– Вот как?
– Да. Лично я считаю, что на женщине лучше ставить клеймо, когда она находится без сознания. Психологическое воздействие дает более впечатляющие результаты, нежели простая боль.
Я не нашла что ответить.
– Для залечивания раны была использована целебная мазь. Она лечит быстро и не оставляет следов. Таким образом, – он посмотрел на меня с неприязнью, – вы легли спать свободной женщиной, а проснулись рабыней.
– А ошейник? – спросила я. – Как вы надели на меня ошейник?
– Это было совсем просто, – ответил артист. – Вы лежали перед зеркалом без сознания. Мы вошли в вашу комнату с террасы. – Он посмотрел на меня и усмехнулся. – Надеть на женщину ошейник несложно.