Заметив в ее глазах нерешительность, капитан протянул руку.
– Нет, – еле слышно прошептала Мэри, зная, что в данном случае «нет» значит «да».
– Мэри, – сказал он тихо. – Доверься мне.
Она колебалась. Взять протянутую руку и войти с ним в полуоткрытую дверь? Но тогда все оставшиеся ночи, пока он будет этого хотеть, она проведет с ним, и это продолжится до тех пор, пока она ему не надоест. Тогда он отшвырнет ее за ненадобностью, как это уже случилось раньше.
И все же она так устала от борьбы с собой, что уже не верила в свою способность сопротивляться.
– Дай мне руку, Мэри...
Положив пальцы поверх его теплой ладони, Мэри Эллен неуверенно проговорила:
– Мне... мне нужна ванна.
– Я знаю. – Он нежно привлек ее к себе. – Я как раз и собирался тебя искупать.
Глава 31
С голым торсом, облаченный в белые брюки, капитан проводил Мэри Эллен в хозяйские апартаменты и закрыл за ними тяжелую дверь. Ласково держа за руку, он провел ее сквозь затемненную гостиную в спальню и затем в смежную со спальней ванную с отделанными мрамором стенами, освещенную только свечами в высоких серебряных подсвечниках. Ванна уже была наполнена горячей водой с белой душистой пеной.
– Прошу, моя госпожа. – Он бросил черный шелковый халат на длинный обитый бархатом шезлонг, потом стянул с шеи полотенце, перекинул его через талию Мэри Эллен и притянул ее к себе. Сев на вращающийся табурет с бархатной обивкой, он с помощью того же полотенца заставил Мэри Эллен встать между расставленными ногами и выпустил полотенце из рук, так что оно упало на покрытый пушистым ковром пол.
Со сноровкой мужчины, успевшего за свою жизнь раздеть немало красивых женщин, капитан неспешно принялся разоблачать Мэри Эллен. Избавляя ее от каждого из предметов туалета, он с удовольствием целовал обнажившуюся бледную кожу, обещая сделать все, чтобы этот вечер оставил приятный отпечаток в ее памяти.
Оставшись полностью обнаженной, Мэри Эллен хотела направиться к ванне, но капитан остановил ее:
– Подожди минутку. – Удерживая на расстоянии вытянутой руки, Клей изучал ее так, словно она была произведением искусства, и ему казалось, что Господь не сотворил женщины более совершенной, чем та, которую он имел счастье лицезреть. Продолговатые чистые линии бледного тела Мэри Эллен говорили о силе и грации. Груди ее были приятно округлыми, красивой формы, с по-девичьи розовыми сосками, изгиб бедер казался совершенным, и вся она была словно создана для совокупления.
Он помнил во всех волнующих подробностях, какая она тугая, сладкая и горячая, и вдруг неожиданно для себя подумал о том, что ей было бы тяжело рожать.
Однако эта глупая мысль как пришла, так и ушла. Капитан Найт встал, нежно забрал в ладони лицо Мэри Эллен и поцеловал ее, а затем поднял ее на руки и понес к ванне.
– М-м! – блаженно промычала она, опускаясь в пенные глубины и откидывая голову на маленькую подушечку, заботливо положенную на край ванны. – Это просто великолепно!
– Лежи и не шевелись, а я сейчас вернусь.
Мэри Эллен кивнула и, закрыв глаза, ощутила, как расслабляется в горячей, наполненной мыльными пузырьками воде ее напряженное тело.
Когда Клей вернулся из спальни, держа в руках губку и пару полотенец, она первым делом потянулась за губкой.
– Позволь мне. – Он отложил полотенца и опустился перед ванной на колени.
Полагая, что он ее дразнит, Мэри Эллен хотела воспротивиться, но капитан, обмакнув губку в воду, уже тянулся за брусочком ароматного мыла.
Мэри решила повиноваться и, не имея больше желания спорить с ним, вскоре испытала нечто такое, чего не испытывала никогда прежде. Да, эту ванну она запомнит надолго.
Клей начал с ее плеч, затем велел ей сесть и наклониться вперед, а сам стал тереть ее изящную спину. Ей было так приятно чувствовать, как он водит губкой вверх и вниз с такой бережной заботой, словно она сделана из драгоценного фарфора.
Мэри Эллен с наслаждением вздохнула. Теперь спина ее, благоухая от ароматного мыла, была абсолютно чистой, и он велел ей поднять голову и снова лечь на спину. Она почувствовала, как краска заливает ей лицо, когда его сильная загорелая рука стала щедро намыливать ее скользкие груди. Влажные соски тут же напряглись под его прикосновениями, и он, наклонившись, зачерпнул пены из ванны, а потом и накрыл ее этой пеной.
Клей купал ее всю, дюйм за дюймом, и это возбуждало Мэри Эллен, наполняя ее благодарной нежностью. К тому времени как эротическое купание подошло к концу, она была так возбуждена, что не могла дождаться, когда он займется с ней любовью. По-видимому, и он испытывал то же самое, потому что его обнаженная, покрытая черными завитками грудь бурно вздымалась, а ткань белых брюк сильно натянулась в паху.
Когда Клей вытащил ее из воды и начал вытирать, Мэри задрожала от предвкушения. Взяв с шезлонга черный шелковый халат, он протянул его Мэри Эллен. Стоя к нему спиной, она продела руки в длинные рукава, затем он повернул ее к себе лицом, закатал рукава и запахнул полы халата, прикрыв грудь.
Без видимой спешки он стал вытаскивать шпильки из прически, восхищенно наблюдая затем, как освобожденные пряди падают на облаченные в черный шелк плечи, потом опустил пальцы к светлому завитку, поднес его к лицу и глубоко вдохнул.
– Отлично пахнет. – Капитан Найт, словно кисточкой, прошелся локоном по своему тугому коричневому соску и лишь потом отпустил.
Когда он провел Мэри Эллен в спальню, она замерла от удивления. Комнату освещал прозрачный свет свечей, французские зеркала отражали множество крохотных язычков пламени. На полу перед мраморным камином была расстелена снежно-белая скатерть из дамасского шелка. В серебряном ведерке остывало шампанское, и два бокала на высоких ножках ждали рядом.
В хрустальной вазе на одном из углов скатерти стоял букет из нежно-кремовых роз. От вида закусок, разложенных на фарфоровых блюдах, текли слюнки. Там было все – от холодного мяса и хлеба до орехов и инжира. С серебряного блюда для фруктов свисали тугие гроздья сочного винограда, глаза разбегались от разнообразия сладостей, вкус которых за время войны уже забылся.
Мэри Эллен была и обрадована, и сбита с толку. Обрадована тем, что он так старался сделать этот вечер особенным, и несколько расстроена тем, что в его планы, очевидно, первым номером входил ужин и только потом любовные утехи. После такого стимулирующего купания Мэри Эллен если и испытывала голод, то совершенно иного рода.
– Я думаю, нам вначале надо перекусить. – Капитан подмигнул, и Мэри Эллен ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Усевшись на ковер перед расстеленной скатертью, Клей, откупорив охлажденное шампанское, разлил напиток по бокалам, а потом протянул один из них Мэри.
Они закусывали сыром, мясной нарезкой и хлебом. В иной ситуации Мэри Эллен наслаждалась бы такой деликатесной и вкусной едой, поскольку уже целую вечность ничего такого не пробовала, но только не сейчас. Ей казалось, что ужин длится вечно, и она не переставала дивиться капитану Найту.
Клей ел медленно, неспешно, он никуда не торопился. Зачем? Мэри Эллен возбуждена и будет оставаться таковой, пока он не утолит ее страсть.
А вот Мэри казалось, что она просто не переживет еще одну минуту, если он немедленно не отнесет ее в постель. Она не очень понимала, что поддерживает ее столь острое возбуждение – то ли это продолжало действовать купание, то ли холодное шампанское заставляло забыть о запретах. А может, виной всему капитан-янки, растянувшийся на боку, с согнутым коленом и с видимой могучей эрекцией, натянувшей белую ткань брюк.
Словно прочитав ее мысли, Клей принял сидячее положение, протянул руку к поясу халата и потянул за него.
– Здесь слишком жарко, – ласково сказал он, – почему бы не облегчить себе жизнь?
Мэри Эллен затаила дыхание. Теперь он отнесет ее на постель и будет любить там.
Но Клей этого не сделал. Он потягивал шампанское и смотрел на нее подернутыми дымкой серыми глазами, потом распахнул халат, открыв взгляду ее тело. К неприятному удивлению Мэри Эллен, он снова растянулся на боку, протянул руку к вазе с фруктами и оторвал от грозди лиловую виноградину.
Мэри казалось, что она вот-вот взорвется, и смуглый красавец, спокойно лакомящийся виноградом, прекрасно понимал, в каком она состоянии. Он хотел тоже, но заставлял ждать обоих, потому что именно у него была на то своя причина. Ему необходимо было заставить Мэри Эллен согласиться принадлежать ему столько, сколько он пробудет в Лонгвуде.
Вот почему Клей поил ее охлажденным вином, пока у нее не закружилась голова и все мысленные запреты не оказались смыты горячей ванной и холодным шампанским. Мэри Эллен окончательно разомлела, и тогда он снял наконец проклятый халат и поцеловал ее. Пока его губы медленно двигались по ее губам, рука ласкала груди и дразнила восставшие соски.
Потом губы разомкнулись, но рука продолжала ласкать ее наэлектризованную плоть. Огоньки свечей отражались в его потемневших, затуманенных страстью глазах.
– Мэри, поднимись на колени! – услышала она и, не задавая вопросов, выполнила приказание, после чего Клей погладил ее ладонью под грудью, провел по сжимавшемуся под его рукой животу.
Мэри Эллен стала задыхаться. Она закрыла глаза и снова услышала его голос:
– Теперь опустись на пятки.
Она повиновалась, и тогда Клей, положив ладони ей на колени, осторожно раздвинул их. Мэри Эллен задрожала, когда он просунул руку между ее раздвинутых ног и дотронулся до того места, которое и так уже все горело.
– Открой глаза, Мэри, – тихо приказал он.
Сквозь влажную пелену она посмотрела на него. Пальцы его продолжали ласкать ее, затем, резко покинув плоть, возникли перед лицом Мэри Эллен.
– Видишь, как ты готова для меня.
– Да, – прошептала она, молясь о том, чтобы он поскорее подхватил ее на руки и отнес в постель.
– Ты горишь и течешь.
– М-м, – промычала она, облизнув губы.