- Рада, заинька моя! — сладко окликает Светлана, и я напрягаюсь. — Сходи к боссу, там кто-то стакан разбил. Прости, это срочно.
Светлана, сияя, пролетает мимо, словно у нее жизнь — сплошной праздник. Какая же она иногда неприятная.
- К боссу? О нет, я занята, пусть Надя сходит.
- Нотариус — это твоя ответственность, сама разместила ее, сама и отрабатывай!
- Бла-бла-бла, - бурчу я, и, прихватив пылесос, отправляюсь.
Кира встречает у калитки.
- Тоже соскучилась? - усмехаюсь я, прикладывая магнитный ключ к замку.
Славная девочка виляет хвостом от нетерпения, а едва я захожу на ее территорию, льнет ко мне и встает на задние лапы. Приходится сделать усилие, чтобы потрепать ее как следует и не упасть.
- Ты чудесная, самая чудесная собака на свете! Настоящая леди! Как я буду по тебе скучать, когда мне придется уехать. Всем сердцем!
Кира носится вокруг меня, пока иду по тропинке к беседке.
Я уже готова морально. Честное слово. Это просто зависть. Ведь роскошь, дом мечты, богатства, холодное шампанское... Кто бы не позавидовал? Да, черная зависть. Но я с этим справлюсь.
Ладно.
Полдня я слушала дифирамбы гостье от Светланы, но видеть фигуристую красотку на лежаке всё равно оказалось больно. Особенно сейчас... О нет. Она загорает топлес.
Черт. Черт. Черт.
И это не шутка.
Сперва подумала, что показалось, но нет. Удобно лежит под зонтиком, читает что-то в телефоне. Это же было мое место.
Исса прогуливается на другом конце участка, с кем-то эмоционально говорит по телефону. Моя любимая Вероника загорает напротив, при моем появлении бросает в сторону блондинки взгляд и приподнимает брови. Бедный Виталик изо всех сил делает вид, что занят чтением книги.
Алтай плавает в бассейне, и это, честно говоря, удивляет даже больше, чем обнаженная гостья. Обычно он всё время работает, а в его бассейне отдыхают кто угодно, но только не он сам.
Я вежливо, но не слишком громко здороваюсь, а добравшись до беседки, включаю пылесос и принимаюсь за работу. Через пару минут ко мне подходит Вероника.
Глава 23
— Прости, милая, я такая неуклюжая! Это моя вина, — виновато говорит она, показывая на осколки.
— Да ничего, мне несложно убрать, — отвечаю я с легкой улыбкой.
Вероника склоняется ближе и тихо, только для меня, добавляет: — Я утром познакомилась с самым главным здесь, — она кивает в сторону Алтая. — Фактурный мужчина. Запоминающийся.
Я киваю.
— Поблагодарила его за домик — он намного удобнее, чем наш вип-номер в соседнем отеле. Мы даже уже забронировали на август.
— Это прекрасно, — отвечаю, стараясь звучать нейтрально.
— И я ему говорю: какой у вас замечательный персонал. Особенно Рада — хрупкая девочка с глазами цвета шоколада и безупречными манерами. Какая славная и эффектная. Я-то это сказала, чтобы он тебе премию выписал.
Мои щеки начинают гореть.
- Спасибо, вы добры.
— А он, знаешь, что сказал? «Нестерпимо красивая девочка».
— Да-а? — тяну я, чувствуя, как огонь охватывает всё тело. Почему она так делает? Зачем смущает меня до невозможности? — Он так сказал?
— Сказал, — уверенно кивает она, заговорщически прищуриваясь. — А потом эта мадам с лежака поднимает голову и спрашивает: «Ничего, если я позагораю топлес?» Ты поняла? А мой Виталик, посмотри на него, сидит с самым серьезным видом: «Все в полном порядке».
Она поднимает брови и закатывает глаза, а я не сдерживаюсь и хихикаю.
— Виталик попал, — шепчу я.
— Виталик попал, — соглашается она и, немного вздохнув, добавляет: — Но, надо признать, смотреть, конечно, есть на что.
- Это да.
Мы синхронно смотрим на девушку пару секунд, после чего я возвращаюсь к работе, а Вероника достает из холодильника минералку.
Алтай выныривает из бассейна. Он в одних купальных шортах, и, прежде чем успеваю себя остановить, поднимаю глаза. Просто чтобы убедиться, что у него нигде нет татуировок.
Он небрежно, почти нарочито, как в кино, откидывает мокрые волосы назад и промокает полотенцем лицо.
Капец какой у него пресс. Как из рекламы трусов Calvin Klein или дорогого парфюма. Это ненормально. Приличные люди, которые пашут с утра до ночи, не могут так выглядеть. Просто не могут.
В памяти всплывают обрывки: как я зарывалась пальцами в его волосы, как губы касались его уха, как его ладони обхватывали меня — твердо, сдержанно, но не больно. Достаточно сильно, чтобы я точно знала: он ничего не стесняется.
Мое дыхание становится быстрее.
Краем глаза замечаю, что Вероника тоже засмотрелась. Прячется за стаканом минералки, делает вид, что пьет через соломинку, но я вижу, как она изучает его тело.
Мы встречаемся взглядами. Она чуть поднимает бровь. Я быстро отворачиваюсь.
Достаточно. На его спине, руках, боках, груди — татуировок нет, но всюду шрамы. Не такие грубые, как на лице. Тонкие, белые, почти невидимые. Их можно разглядеть только под ярким полуденным солнцем, как сейчас. Интересно, Вероника тоже заметила? Мне хочется его укрыть от нее.
Становится не по себе. Я хочу убраться отсюда как можно скорее. Хорошо, что он с гостьей. Хорошо, что оставил меня в покое. Жуткий-жуткий-жуткий! У него точно что-то не в порядке с психикой. С таким прошлым невозможно остаться нормальным.
Алтай тем временем бросает полотенце на лежак, присаживается рядом и кладет руку на живот блондинки.
Она визжит и начинает звонко смеяться:
— Ты холодный! Алтай, малыш, предупреждать надо! Я вся горячая!
Малыш? Буэ.
Он что-то говорит ей в полголоса, а она обнимает его за шею и притягивает к себе.
Я быстро отворачиваюсь, но точно знаю, что они целуются. Отчего внутри поднимает целая волна жгучего раздражения.
— За нами приехали! — Виталик вскакивает с лежака. — Ника, солнце, пошли, а то опоздаем.
— Мы забронировали дегустацию вина, — весело добавляет Вероника, собирая свои вещи. — До вечера, зайчик!
Они уходят в свой домик переодеваться. Исса продолжает с кем-то ругаться по телефону. А блондинка тем временем заканчивает липнуть к Алтаю, достает спф и предлагает намазать ему плечи.
На этом моменте я не выдерживаю. Возвращаясь в «Залив свободы».
Меня потряхивает. Натуральным образом трясет от возмущения. Прежде чем перейти через калитку, я опускаюсь на корточки и обнимаю Киру. Просто потому, что мне нужно кого-то обнять. Кого-то, кто не заставит себя ненавидеть.
Пальцы покалывает от странного, необъяснимого ужаса. Я подобное испытывала, когда нашла наркотики в своей сумке, тогда пальцы на руках и ногах онемели и не слушались, я зубами застегнула молнию. Но тогда природа паники была очевидна, и я на адреналине взяла себя в руки.
Сейчас я словно не могу найти опору под ногами. Лицо горит. Мое бедное лицо словно иглами истыкали. Перед глазами картинка, как он кладет ладонь на ее живот — не выше, не ниже, но у нее, блин, грудь на виду прямо у него под носом! И очевидно, что ночью он не сдерживался. Трогал ее. Везде.
И это правильно. Нормально и правильно. Она не выглядит несчастной, не кажется грустной. Рядом с её лежаком стоит пуфик, на котором покоятся два пустых бокала. В мусорке — пара свежих бутылок шампанского, явно не из дешевых. У нее все прекрасно. У них это добровольно.
За них нужно порадоваться.
А у меня всё тело ноет, будто меня прокрутили через мясорубку. И я вдруг осознаю: я больше не вернусь на его участок. Ни за что. Ни при каких обстоятельствах. Пусть Светлана утонет в своей пассивной-агрессии.
Следующий час проходит как в тумане: я что-то делаю, занимаюсь рутиной без остановки, но даже не помню, чем именно.
Что за место такое у этого бассейна, что всем непременно хочется снять лифчик! Смотрю на свою грудь под футболкой, пожимаю плечами. Не одна, так другая. Поток туристок, охочих до бесплатного отдыха и подарков. Ну или защиты, как в моем случае.
Что ж так обидно-то.
- Ну что там? - подскакивает взволнованная Надя. - Правда такая красивая девочка?
Ар-р-р.
— Очень, — отвечаю резко, коротко. Очевидно, что я не в духе. Очевидно всем, кроме Нади.
— Тоже хочу посмотреть! Интересно, они надолго? Если она останется на неделю, я точно её увижу, — мечтательно тянет , чуть ли не с придыханием. — Светлана говорит, она как прекрасная фея.
И меня взрывает. Настолько, что перед глазами все плывет, а мурашки больно жалят руки. Страх, боль, одиночество — сжимается в тугой комок в животе, тяжелый и колючий. Я никогда никому не завидовала из-за внешности, но в этот момент... похвала из уст Нади режет меня по-живому.
Перед глазами снова встает картинка: как он касается её, а она позволяет. Охотно, с удовольствием. Как он наклоняется, чтобы её поцеловать. У меня болит в груди.
- Фея без принципов, - выпаливаю. - Не представляю, как она может с ним целоваться. Ну, с этими шрамами. Разве бутылка шампанского того стоит?
- Ну... да. Ему с этим, конечно, не повезло. Ты понимаешь, с чем.
— На них даже смотреть больно, — продолжаю я, чувствуя, как голос слегка дрожит. — Я бы точно не смогла прикоснуться.
- Она, наверное, глаза закрывает. Или смотрит на красоту вокруг.
— Наверное, — киваю, а внутри всё продолжает кипеть.
Мимо проходит Светлана и крутит у виска. Потом кивает себе на спину. Я делаю несколько шагов в сторону, заглядываю за угол и вижу Алтая. В нескольких метрах от нас. Он продолжает восстанавливать переломанный ураганом забор.
Глава 24
Стыд может быть ослепительным, и мои глаза начинают болеть. Он может быть астмой, и я хватаюсь за горло, неспособная сделать вдох.
Чертов закон Мерфи. Если что-то плохое могло бы случиться, оно обязательно произойдет.
Впиваюсь в Алтая глазами. Пожалуйста, пусть в его ушах будут наушники.
Он на меня не смотрит, ловко орудует кусачками. На лице нет ни единой эмоции. Ничто не выдает, что он расстроился или разозлился. Но он бы и не признался. Это я тоже понимаю внезапно и удивительно отчетливо, потому что любой дальнейший разговор был бы унизительным и конфликтным. А он, наверное, уже не хочет со мной ничего общего. Наш странный флирт золой осыпался.