В свете фонарей я вижу легкий румянец на его щеках, да и вообще черты лица расслаблены. Нет возрастных складок у рта и между бровей, из-за которых я никак не могла осознать, что ему только тридцать один.
- Позавчера ты была девственницей, - отшучивается он, и я ошарашенно таю от его игривого тона. - Так быстро невозможно переобуться.
Я указываю на барную стойку.
- Не бросай меня сейчас. Пожалуйста, поговори со мной о том, что сейчас случилось.
- Эм. Хорошо. Давай поговорим. Мы занимались любовью. Кончили. Надо помыться и поесть.
Я думаю, мы занимались чем угодно, но не любовью в моем представлении, но я это не комментирую.
- Я эмоционально разбита. Ты все время уходишь после близости.
Быстро вытираю глаза.
- Все же больно?
- Нет, - злюсь. - Я все еще возбуждена. И я запуталась окончательно.
- А. Давай продолжим, только с дороги помоюсь. Я тоже хочу тебя еще, - охотно.
Цепляюсь за плечо.
- Я тебе нравлюсь?
- Конечно.
Изо всех стараюсь игнорировать поврежденную кожу. Концентрируюсь только на его глазах. Сейчас — не злых. Спокойных.
- Спасибо тебе за цветы, они прекрасны. Мне было очень приятно, что ты обо мне подумал.
Коротко кивает, будто смутившись.
- Послушай. Я не очень по части разговоров и догадок, если тебе что-то нужно, скажи прямо. Я сделаю, если это в моих возможностях.
- То есть, мы продолжаем? Все в силе? Отношения.
- Вполне. Что тебя беспокоит?
- У нас долгая дурацкая история. Мой отец, он... я себе уже такого придумала.
Он громко вдыхает и кивает сам себе.
- Понял. Ну да, два дня просидела в одиночестве, представляю, что у тебя в голове. - Он снова касается моей щеки. - Я был занят, как освободился, приехал, чтобы побыть с тобой. С моей стороны все в силе.
Помолчав, добавляет:
- Долгие дурацкие истории не мешают любви. Мы ведь обо всем договорились в субботу? Я не передумал. Но хочется уже перейти к полноценному сексу.
- Ладно. К полноценному. Окей. А это что было тогда? Ничего себе, я чуть души не лишилась.
Он улыбается.
- Мне нравится, что ты со мной кончила. Эй. Ты, испугалась? Точно. Девственница же, я забываю. Рада, я старался, чтобы тебе было приятно.
- Старался? Серье-езно?
Он моргает, потом смеется.
- Блядь. За кого ты меня принимаешь? - Качает головой. - Страшно представить, что в этой красивой головушке, - ерошит мои волосы и идет к дому.
Бе-сит-ся.
А у меня у груди снова месиво, и так постоянно рядом с ним. Я... черт, за кого я его принимаю? Он выселяет людей на улицу и берет в залог невинных дев. Меня одну. Хлопаю ртом беззвучно. Потом закутываюсь в плед, прихватываю брошенные вещи и бегу за ним.
А догнав, беру за руку.
- Прости. Все время тебя обижаю.
- Я не обиделся. Тебе нужно немного расслабиться. Ты на взводе. Скажу Иссе, чтобы привез твою любимую настойку.
- Я все боюсь, что ты решишь, будто у меня нет характера.
- Характер есть у тех, кто живет, как хочет. Спать с тем, кого хочется, не грешно, симпатичная попка, - он снова едва заметно улыбается.
И эта его улыбка зачаровывает. Алтай добавляет:
- Со мной можешь быть собой.
После чего открывает дверь и пропускает меня в дом.
Глава 31
Две недели спустя
- Господи... Адам. - Я упираюсь рукой в прохладный кафель и закрываю глаза.
Его пальцы уверенно скользят между моих бедер. Я запрокидываю голову, касаясь затылком его груди, и плотно сжимаю веки. Его горячий член, будто созданный для этого момента, упирается в мои ягодицы. Так плотно. Между нашими влажными телами и лезвие на протолкнуть. Волны жара от его кожи накатывают, проникая в каждую мою клетку.
До нас то и дело долетают теплые брызги душа, запотевшие стекла кабинки создают иллюзию изолированного мира.
Адам никогда не торопится. Момент перехода к проникновению всегда остается интригой.
Одна его рука выписывает узоры на клиторе, вторая, жадно скользит вверх. Очерчивает пупок, продолжает свой путь. Сжимает грудь. Он исследует ее, буквально взвешивает в ладони, а затем, не останавливаясь, вталкивает в меня сразу два пальца.
Мои стоны растворяются в теплом вакууме. Звуки кажутся приглушенным, ощущаются больше вибрацией. Я реагирую на Адама, не могу не реагировать, две недели мы только этим и занимаемся. Одной рукой он сжимает мое горло, а второй продолжает двигаться во мне. Быстро. Жадно. Глубоко.
Я выгибаюсь и захлебываюсь. Адам трется об меня, придушивает ровно настолько, пока не начну хвататься за него, а дождавшись этого, нежно касается подбородка. Контраст как всегда лишает воли, сужает реальность до этого момента.
— Я хочу… — выдыхаю, чувствуя, как тело горит. — Хочу член.
— Что ты хочешь? - переспрашивает с ухмылкой.
Засранец. Гребаный мастер прелюдий.
Я улыбаюсь, ощущая как искрит самая чувствительная кожа. Дыхание сбивается, тело напрягается предельно. Сама выгибаюсь в его сторону.
- Хочу член, - повторяю.
Он смеется, и в вживаюсь в роль:
- Хочу твой вкусный обалденный член.
- Заткнись, - со смешком.
Пальцы оказываются у меня во рту и я начинаю их сосать. Он смотрит на меня, и я делаю это с такой жадностью, с какой желаю большего. Другая его рука шлепает по клитору — раз, второй, третий. Это больно. От этого я почти взрываюсь.
Пальцы снова внутри. Теперь он воздействует на все мои чувствительные точки, ведет языком по шее. Боже. Он имеет меня — ритмично и быстро, и так будет продолжаться сколько угодно долго, его руки никогда не устают. Он имеет меня, пока душу не разрывает взрывом жара. Пол уходит из-под ног, я наклоняюсь, умирая от этого безумного тепла. Низ живота горит, я таю в этом взрослом удовольствии. Адам освобождает мой рот, давая продышаться, но снова поглаживает горло.
- Да, малышка, - в его голосе звучит довольная улыбка. - А не хотела. А говорила, подождать.
- Я хотела член.
Он тут же стягивает мои влажные волосы. Наматывает на кулак и грубо тянет вниз.
- Так вот же он. Потеряла?
Я смеюсь низко, гортанно. Эффектно устраиваюсь у его ног. В каждом движении сквозит возбуждение. Я обхватываю рукой крепкий ствол, поглаживаю, очерчиваю пальцем. Стреляю глазами наверх, пока язык неспешно касается головки, пробуя её вкус. Облизываю. На мгновение отстраняюсь, оставляя между нами тонкую ниточку слюны. Как грязно… Его тело напряжено от нетерпения, и это заставляет меня усмехнуться. Медленно начинаю сосать, пытая его удовольствием. Когда он толкается мне в рот, я едва слышу его приглушённый стон.
Две недели отношений пролетели как один день. Поначалу я ни на шаг не покидала территорию отеля, а если быть точной — кровать. Мне бы хотелось представить себя отважной воительницей, но в реальности силы двадцати однолетних истерзанных стрессом девочек не так ж и велики. Я спала, много и глубоко, пыталась восполнить утраченное спокойствие, а в остальное время мы занимались любовью.
Поначалу мне было страшно обмануться, довериться и попасть в очередную беду, поэтому я шарахалась от каждого взгляда Адама. Лишь в темноте, лишь когда он прижимал к себе и целовал, могла расслабиться.
Но время шло, и единственное ужасное, что делал мой мучитель — это отмахивался, когда был занят.
Ладно, занят он почти всегда. Бизнес подразумевает постоянное участие и полное вовлечение. У него не бывает выходных, не говоря уже об отпуске. Но со временем даже моего жизненного опыта хватило, чтобы понять - да, он занимается делами, которые сложно назвать законными. Но он не поднимет руку на женщину.
Девочек он только любит. Меня. Много. Каждый, блин, божий день.
Отлюбливает так, что душа в крошку. Постепенно, я стала смелеть. Приходить к нему, пока чинит забор или гуляет вдоль лимана. Сидеть рядом, спрашивать, слушать. Мне кажется, постель — это особое место, где его разум отключается, уступая место инстинктам. Секс — единственный процесс, в котором Адам может расслабиться. В тот момент, когда я перестала ожидать от него боли, начала испытывать безумные оргазмы.
Итак, первую неделю я была в прострации. В начале второй — более-менее привыкла. А в пятницу рассмотрела его член и... он мне понравился. Розовый, с нежной, тонкой кожей, и синими венками. Абсолютно ровный, как и нос. Опа. Две части тела, которые у этого мужчины сохранились целыми. Я залезла в интернет и почитала о мужском наслаждении потому, что мне захотелось сделать этот процесс особенным.
Адам присвистнул. А на следующий день пригласил меня на завтрак в потрясающий ресторан на берегу Азовского моря. Я была ужасно голодной, взбудораженной и болтала без умолку. Через полчаса к нам присоединился Исса, и заказал себе кофе. Мужчины стали обсуждали дела, я смотрела на них по очереди, впитывала манеру речи, обороты фраз, их смех, грубые шутки. Адам сказал, что они знают друг друга со школы, надо же, вот это дружба. Я следила за их болтовней и вдруг осознала, что в глубине души мне нравится находиться здесь, на краю страны. С ними.
Закончив, Адам как обычно теряет интерес и встает под струи душа. Освежается.
- Вот ты гад, - цежу я, скрестив руки. - А обнять?
Он оборачивается, усмехнувшись.
- Ей все мало.
Закатываю глаза.
- Не сердись. - Он обходит вокруг, целует в затылок. - Все сегодня для тебя.
Я быстро оборачиваюсь и тянусь к губам. Но... обещанное «все», не включает поцелуи. За все время он ни разу не позволил нам эту ласку. А на мой робкий вопрос "почему" выдал: «Я не хочу». Это было так просто, понятно и одновременно больно, что я расплакалась.
Он не стал жалеть, не посчитал нужным лезть в душу.
Адам целует между лопаток, поясницу. Быстро присаживается на корточки, заставляет прогнуться, сминает ладонями ягодицы и целует меня в нижние губы самым бесстыжим образом. Проводит языком. Чмокает в ягодицу и шлепает.
- Что за жопка у нее, - выдает с насмешливым восхищением. - Лизать и трахать.