Как, например, то, как Рада передвинула табуретку чуть ближе, чтобы постоянно касаться этого борова-Адама. Или то, как она машинально пару раз провела ладонью по его плечу, а он каждый раз бросал на нее быстрый взгляд, будто невзначай.
Или как, когда она уходила, Адам смотрел ей вслед. Чуть дольше, чем следовало бы.
Интересненько.
В следующий раз Алтай приезжает в семь вечера. Привозит свежую одежду.
- Сука, мать вашу, - шипит Святоша, надевая рубашку. Пот по вискам катится от неудовольствия. - Рита, блин.
Алтай угорает над стараниями друга быть корректным даже в такой ситуации.
- Идиотка твоя Рита. Ебабельная, но тупая.
- Вынужден согласиться.
После обеда Святоше стало чуть легче, но пульс до сих пор тарабанит, тошнит. Как оказывается для организма в целом важны пальцы.
Исса бросает последний взгляд в зеркало — оттуда на него исподлобья пялится одетый с иголочки высокий юрист. Бледный, но решительный. Он расправляет плечи и кивает Алтаю.
В частном доме, в котором живет глава шиномонтажки «Город шин» и его двое сыновей, горит свет, разведчики донесли, что хозяева на месте. Выпивают. Отмечают месть адвокатишке, наверное. Тачка охраны тоже уже тут. Пятеро парней приехали поддержать Алтая.
Сам он паркует мерс прямо у ворот. Не привык стесняться.
- Ну что, ты готов? - бросает взгляд на Иссу. Сам выглядит расслабленным, лишь в глазах читается ледяная решимость. Этот его мертвый взгляд так и сохранился с шестого класса. Исса бы предпочел видеть друга с его обычным насмешливым выражением. Эта сталь пугает.
- Без крайностей, лады? - Рука неприятно пульсирует. - И побыстрее.
Соседи тем временем задергивают шторы.
Вдох-выдох.
- Только не грохнись там.
- Хрен им такое удовольствие, - Исса первым выходит из машины и хлопает дверью.
Алтай делает то же самое. Открывает багажник, берет оружие. Пятеро парней из прикрытия подходят ближе.
Давно они не творили черноту. Народ вроде привык с ними по-хорошему. Исса как тот мудрец — учит через суд решать вопросы, по-нормальному. Он закончил университет, привёз сюда своих любимых женщин — Фемиду и Цивилизацию, а эти суки упорно сопротивляются.
Калитку ломают.
- Ius estars boni et aequi, - цитирует Исса великого римского юриста. Что переводится с латыни как «Право – есть искусство доброго и справедливого». Исса действительно верит в закон. А еще он верит в то, что если кто-то и может научить людей доброте, так это Адам.
Едва путь освобождается, Алтай кричит:
- Эй, добрый вечер! К вам тут справедливость пожаловала. С добротой!
И заходит первым.
Глава 33
Рада
Кира поднимает уши, вскакивает и несется к прихожую. Следом щелкает замок.
Разволновавшись, я прикладываю руку к груди и медленно выхожу в коридор. Адам приветствует акиту. Живой, здоровый. Слава богу!
Поднимает глаза. Боже, они дикие и одновременно пустые.
Я скованно заламываю руки, пока он неспешно рассматривает меня от макушки до пальцев босых ног и обратно. Ни одной идеи, о чем думает. Но явно о чем-то неправильном. Волны негатива добираются до меня, и становится не по себе. Понятия не имею, как вести себя с бандитами, вернувшимися с разборок.
Спокойствие летит к чертям, он разувается и подходит. Близость убийственная. Адам склоняется и целует меня в голое плечо. Холодок пробегает по телу. Он трется носом о мою шею, шумно вдыхает мой запах.
Боже.
- Как ты, Адам? - нарушаю молчание я, потому что кто-то должен. Робко поглаживая его по плечам.
- А ты? Как тебе квартира?
Он проводил нас с Кирой и сразу уехал.
- Волновалась за тебя каждую минуту. Какая в задницу квартира?
Если можно быть теплее, то я не представляю как! Он грубовато усмехается, целует. С явным удовольствием посасывает мою кожу.
- С дизайнерским ремонтом, - басит мне на ухо. Никогда не думала, что могу возбудиться от фразы про ремонт.
- Хочешь меня? - шепчу.
- Помоюсь сначала. - Чмокает опять в плечо и идет в ванную.
- От тебя порохом пахнет. И бензином! Чтоб ты знал!
- А от тебя кайфом, - парирует. - Оденься. Съездим повеселиться.
- Насколько парадно? - кричу я вслед, когда за ним дверь закрывается. У меня с собой пара платьев и пижама. Я знала, что мы останемся в городе, но Иссу ранили, кто бы мог подумать, что отправимся веселиться.
- Так, чтобы самой нравилось.
Он долго отмывается от этого вечера, я успеваю открыть местные новости. Пожар на шиномонтажках — три филиала сети «Город шин» сгорели дотла. Предварительная версия — ссора среди владельцев. Обугленные крыши. Черный дым. Пожарные машины. На фото также представлены изрешеченные автоматной очередью новейшие лексусы. Двое сыновей хозяина госпитализированы с переломами рук. Трупов нет.
Боже. Хоть на том спасибо. Хватаю ртом воздух.
Сгорели дотла. Вдох-выдох. Бизнес уничтожен.
Люди делятся на два типа — одни участвуют в процессах, другие — их создают.
Через полчаса я поправляю прическу в прихожей. Адам выходит из кухни с мини-бутылкой шампанского в руке. Одет - невероятно привлекательно. Он приближается, и меня окутывает аромат его элитной туалетной воды.
Больше не пороха.
Адам откупоривает бутылку, протягивает. Приседает на корточки, чтобы обуться. Меня все еще потряхивает от фотографий, которые видела. Вот сученыш. Ставлю ногу в босоножке на его колено. Адам поднимает глаза, я в это время делаю несколько глотков. Я знаю, что платье короткое, он видит мое белье.
Хрипло смеется.
Мягко сжимает мою лодыжку. Его ладонь очень теплая, твердая. Я немного дрожу, когда он берется за тонкий ремешок и застегивает замочек. Я меняю ноги и он делает то же самое. Целует мое колено, внутреннюю часть бедра. Поджилки трясутся.
- Тебе холодно? - усмехается Адам.
- Это бабочки в животе.
- И что они?
- Выбились из сил порхать.
Он так тащится от моего тела, что не упиваться этим не мыслимо.
Через минуту Адам любит меня у стены да так, что шампанское расплескивается, а ноги дрожат. Резко, сзади. Быстро-быстро. А кончив, звонко шлепает по заднице. Стягивает презерватив, шумно дышит, ударяет ладонь по косяку ванной. А вернувшись, целует в шею. Я, запыхавшись, делаю еще один большой глоток. Голова кружится, я бросаю взгляд в зеркало, поправляю прическу, платье. И выхожу на лестничную площадку.
В машине он сразу закуривает сигарету и мы выезжаем со двора. Быстро минуем город и устремляемся по трассе в полную темноту.
Музыка орет. Его руки на руле немного подрагивают. Адам молчит, как обычно по большей части. Взгляд по-прежнему пустой. Вижу, что мой любовник «не согрелся». Не хватило чего-то. Обычно после секса его лицо розовеет, сейчас он по-прежнему бледный.
Я кладу руку на его бедро, поглаживаю. Провожу по ширинке, мягко сжимаю, чувствуя, как член снова наливается.
- А ты не хочешь выпить? - показываю ему свою бутылку. - Пару глотков хотя бы?
Она пуста всего на треть, а я уже шальная царица. Мне мало надо.
Адам качает головой, делает звук тише.
- Мы могли бы взять такси и ты бы расслабился, - настаиваю я.
- Не, малыш. В этом состоянии алкоголь лишь усугубляет. Ты на меня не смотри в этом плане, отдыхай. Я посижу малям-с и отойду. Договорились?
- Было стремно? - спрашиваю.
- Когда?
- Там шиномонтажки горели, ты мимо, наверное, проезжал.
Его губы растягиваются в нерадостную улыбку.
- Да, хорошо горело. Воняло — пиздец, бедные соседи.
Машина теряет скорость, мерс съезжает на обочину. Тишина здесь такая, что страшновато становится. Тьма кругом. Я тянусь к Адаму, касаюсь губами щеки, виска. Мочки уха. Уши у него перебитые, но я об этом стараюсь не думать и просто трусь. Веду губами ко рту, Адам отворачивается. Пульс частит. Мы оба громко вздыхаем.
- Отсоси у меня.
- Я так тебя ждала, переживала, - целую его в щеку много раз и наклоняюсь к паху.
Спустя минут десять мы бешено трахаемся на заднем сиденье. Моя вспотевшая спина липнет к кожаному покрытию. Ноги высоко задраны. Адам работает сверху. Он двигается так, что я задыхаюсь, и могу лишь кричать. Впиваться в его плечи ногтями. Я понятия не имею, где он сейчас мыслями находится — со мной здесь, в мерсе на полпути в Витязево, или снова и снова разносит чужое имущество, крошит битой кости. Мстя тем, кто посмел поднять руки на что-то, принадлежащее ему.
Его бедра работают ритмично и без устали, в нем дури столько, что нам до утра можно кувыркаться. При этом Адам так близко прижат ко мне, что мой клитор огнем горит от постоянного воздействия. Каблуки нещадно рвут обивку потолка. Очередной оргазм растекается каленым железом внутри, я запрокидываю голову и уже не могу кричать. Стоны низкие, гортанные. Истеричные. Я задыхаюсь и хриплю, пока он отлюбливает. Пока идет на ускорение, пока я окончательно себя не теряю в агонии удовольствия.
Адам выходит из меня резко, сжимает член и кончает в презерватив. Моя грудь часто вздымается, и он быстро облизывает соски.
- Какая она, блядь, красивая, - бурчит невнятно, но я умудряюсь разобрать слова и улыбаюсь.
Ответить не могу, в горле пересохло, дышать больно. Мое тело как будто пластилиновое, я ошарашенно смотрю на этого мужчину и пугаюсь собственной мысли — с ним я готова попробовать все.
Тянусь за своей бедной бутылкой, делаю глоток.
- Ты из меня рано вышел, да? - спрашиваю, запыхавшись.
Он тянется к бардачку за интимными салфетками, и я шлепаю его по заднице. Он смеется и ругается:
- Нахальная девка.
Усаживается рядом, позволяя мне заняться гигиеной. Это все не очень правильно, конечно, только с этим чудовищем и можно так. Не любовью заниматься. Ебаться. Грязно, долго. На обочине в тачке.
- Тебе давления не хватает внутри меня?
- Что?
И да, я достаточно пьяна для этого вопроса.
- Ты снова вышел перед оргазмом, я заметила. Так было вчера и позавчера. Не узко тебе?