— А почему ты в этом уверен? — спросил Паша. — Может, сестру она спасет, а про папу с мамой и думать не станет.
— Не может этого быть. — Петя старался, чтобы его голос звучал авторитетно, хотя в положительном исходе их затеи он был вовсе не уверен. — Она судья, а значит, всегда действует по справедливости.
Как бы то ни было, другого выхода у них все равно не было. В два часа по местному времени мальчишки снова взяли у Оли телефон и, затаив дыхание, вышли в сеть. Спустя две минуты Саша Кузнецова начала свой ежедневный стрим, который сегодня был посвящен приметам и традициям рождественского сочельника. Точно, завтра же Рождество. Через пять минут после начала, путаясь в буквах, потому что на телефоне Оли не было русской клавиатуры, Петя отправил в чат сообщение: «miotya Natacha w africansca #. SOS».
Никакой реакции на него не последовало. Может, не видит? Спустя двадцать минут Петя отправил тот же текст еще раз. Нет ответа. Когда, заканчивая стрим, Александра прощалась, он снова скинул свой отчаянный призыв в чат. На этом Саша Кузнецова попрощалась и исчезла из эфира.
— И что теперь будем делать? — дрожащим голосом спросил Паша.
Петя тоже был расстроен, но старался не подавать вида, чтобы не пугать младшего брата еще больше.
— Ждать, — ответил он.
Такую скорость принятия решений и действий моя некорректная дочь называла «в режиме поноса». Вечером шестого января я получила от нее странное сообщение из блога о том, что тетя Наташа содержится в африканской тюрьме, а в два часа ночи мы с Виталием уже вылетели в Москву частным бортом, который он, по причине Рождества, арендовал за какие-то совершенно астрономические деньги.
Час ушел на то, чтобы попытаться дозвониться до Натки, телефон которой был наглухо выключен, до Таганцева, который, разумеется, не впал в кому, а включился в процесс решения проблемы со свойственной ему решительностью и разумностью, а также до моего старинного приятеля Мишки Забегалова, с которым мы вместе учились на юрфаке и даже на первом курсе имели непродолжительный роман, который длился недели две.
После этого я встретила отца Сашки, в которого незамедлительно влюбилась. Эти отношения ничем, как вы знаете, не закончились, однако от них у меня осталась совершенно замечательная дочь, чему я несказанно рада. Забегалов же какое-то время обижался, но вскоре утешился, потому что встретил свою будущую жену Светку, оказавшуюся дочерью дипломата, после окончания вуза с помощью тестя тоже двинул по дипломатической стезе, много лет работал в посольствах различных стран Африки, а сейчас подвизался в МИДе на какой-то престижной и не очень пыльной должности.
Разумно полагая, что у Мишки имеются и опыт, и связи, которые помогут мне выяснить, что случилось с моей непутевой сестрой и как мне ее спасти, я набрала его номер, совершенно не переживая по поводу того, что вечером рождественского сочельника у него могут быть какие-то планы.
— Лена? — Его голос в трубке звучал недоуменно. — Рад тебя слышать, хотя, признаться, не ожидал. Поздравляю тебя с Рождеством Христовым, желаю крепкого здоровья и всех благ тебе и твоим близким.
— Как раз из-за здоровья и благ моих близких я тебе и звоню, — прервала я его поздравления. — Миша, мне нужна твоя помощь.
— Конечно, всегда рад оказаться полезным. — Голос в трубке заметно скис, потому что прерывать праздничное ничегонеделанье моему однокашнику явно не хотелось. Боже, как я его понимала. — Только, если можно, позвони мне утром, часиков, скажем, в одиннадцать. Мы со Светой собираемся в храм на рождественскую службу, она закончится в три ночи, пока приедем домой, пока выспимся. Да, в одиннадцать будет нормально.
— Я купил тебе билет в Манзанию. — В комнату вошел Миронов. — Вылет завтра в десять утра, но ты не переживай, я нашел частный самолет, который в два ночи увезет нас с тобой в Москву и приземлится в Шереметьево. Мы будем там около пяти утра. Сашка соберет тебе все необходимые вещи, а Костя привезет их в аэропорт, так что ты все успеешь.
Мой любимый мужчина уже все продумал и все решил. Я вдруг поняла, что так сильно его люблю, что не могу дышать. До вылета оставалось чуть менее пяти часов, а дел, которые предстояло провернуть, было слишком много. Придумать, что взять с собой, и дать указание Сашке все собрать, не забыть заграничный паспорт и деньги. Кстати, интересно, в этой Манзании российские карты работают или надо озадачиваться наличкой? На этот вопрос точно мог ответить Забегалов.
— Миша, я не смогу позвонить тебе завтра в одиннадцать, — твердо и решительно сказала я в трубку. — Я в это время буду уже в воздухе, но и без твоей помощи мне не обойтись. Так что извини, тебе придется поговорить со мной прямо сейчас.
— Лена, что-то случилось? — спросил он встревоженно. — Действительно, серьезное? Я знаю тебя и твою деликатность, ты бы не перла напролом, как танк, если бы не крайние обстоятельства.
— У меня сестра улетела в отпуск в Манзанию, — ответила я. — Она несколько дней не выходит на связь, а сегодня мы получили странное сообщение, что она в тюрьме. Я вылетаю к ней, но мне важно уточнить разные детали, чтобы освободить ее, а не оказаться в соседней камере. Ты же работал в Африке и все там знаешь.
— Как?! — возопил голос в трубке. — Лена, скажи мне, как вообще можно было улететь на отдых в страну, в которой происходит три военных переворота в год?! Ну, ладно твоя сестра, я еще с института помню, что она постоянно умудрялась вляпываться в различные неприятности, но ты-то разумный взрослый человек. Ты-то куда смотрела?
Признаться, что я смотрела в невероятные глаза моего любовника, я не могла. Мне действительно было стыдно, что, узнав об очередной Наташкиной авантюре, я не кинулась собирать информацию о стране, в которую она летит по подозрительно дешевой путевке, а позволила своим положительным эмоциям, связанным с поездкой в Калининград, заглушить тревожные колокольчики в сознании.
— Миша, давай для того чтобы сэкономить время, твое и мое, потому что мне нужно собираться и вылетать из Калининграда, чтобы успеть на рейс в Манзанию, а тебе собираться на службу в храм, я сразу соглашусь, что мы с моей сестрой феерические идиотки. Только это ничего не изменит. Расскажи все, что мне может помочь.
Он вздохнул и принялся рассказывать. Оказывается, несколько дней назад в стране произошел очередной переворот, который привел к власти новое революционное правительство. Первым делом оно отменило въездные визы, выданные старым правительством, в том числе и туристические. Из сказанного вытекало, что моя сестрица находилась в Манзании незаконно.
Во-вторых, новая власть крайне негативно относилась к любым иностранным валютам, а потому запрет на ввоз в страну денег других государств из формального становился вполне себе действующим. Российские карты «Мир» в Манзании пока работали, однако в любой момент их могли легко отключить.
— И что делать? — спросила я, совершенно сбитая с толку. — С какими деньгами лететь? Понятно, что местную валюту я за оставшееся до вылета время ни за что не найду. Кстати, как она там у них называется.
— Мана, — сообщил Мишка. — Лена, ну, ты же взрослый человек, а не маленькая девочка. В любой стране мира ходовой валютой для решения любых проблем являются доллары, поэтому везти нужно их, в мелких купюрах, потому что страна очень бедная и десять долларов для них — гигантские деньги. Но прятать нужно хорошо, ни в коем случае не показывать и не декларировать, менять только на черном рынке.
— И где я в чужой стране найду этот черный рынок? — спросила я.
— Я дам тебе координаты одного человека. Это старый еврей, приехавший в Манзанию из Голландии лет сорок назад. Ему сейчас уже хорошо за семьдесят. Он был женат на манзанийке, которая родила ему троих детей. Те уже давно выросли и уехали в Европу, жену он похоронил, но сам остался в Африке, уверяя, что ему там климат подходит. Это удивительно ушлый человек, который помогает всем приезжим белым, как говорится, «решать вопросы». У него, кстати, юридическое образование, так что в плане местных правовых норм он вполне сможет тебе помочь. И с валютчиками сведет, и безопасный отель найдет. Сейчас договорим, и я пришлю тебе номер его телефона, а пока ты будешь лететь, предупрежу, чтобы он тебя встретил в аэропорту и сопроводил. Его услуги будут стоить две тысячи долларов. Можно в крупных купюрах. Посильно?
Я уже давно включила громкую связь, чтобы Виталий тоже был в курсе происходящего, и, услышав вопрос, посмотрела на него. Миронов кивнул.
— Да.
— На жизнь (отель и пропитание) тебе пятисот долларов хватит за глаза. Там все очень дешево, а вот сколько будет стоить вытянуть твою сестру из неприятностей, я понятия не имею. Это зависит от того, как сильно она влипла и насколько местные боятся ужесточающейся антикоррупционной борьбы. Как правило, каждое новое правительство начинает ее во здравие, а спустя какое-то время заканчивает за упокой, потому что жить всем хочется. Думаю, что в две — две с половиной тыщи баксов уложишься.
Наткина «дармовая» поездка выливалась во вполне себе круглую сумму. Я четко осознавала, что, если бы не Виталий, вряд ли была бы в состоянии себе ее позволить, не влезая при этом в долги. Вот уж воистину, не гонялся бы ты поп за дешевизной.
— Что мне еще надо знать? — спросила она Забегалова. — Ты мне поможешь какими-нибудь связями в посольстве?
— В Манзании нет российского посольства, — ответил он, вздохнув. — И это еще одна причина, по которой туристам там совершенно нечего делать. Консул работает из соседней Эритреи. Разумеется, я туда позвоню и попрошу тебе помочь, оставлю твои координаты. Только ты, во-первых, положи довольно много денег на телефон, а во-вторых, сразу, как только сможешь, купи местную симку и с нее через WhatsApp сообщи мне твой манзанийский номер, чтобы я мог им дать его для связи. Учти, что завтра и послезавтра в России выходные дни, и в консульствах тоже, а у меня есть только служебные телефоны, так что связаться с консулом я смогу, скорее всего, только девятого числа.