то не приехала, тем более для временного развлечения. Или не ты тогда его в Лондоне отшила, когда он к тебе подкатывал? — добавила весомо.
То, о чём она говорила, отозвалось в воспоминаниях волной горечи и сожаления.
— Я, — не стала отрицать. — Потому что отец заставил, — призналась неохотно. — Мы с Амином столкнулись на улице, потом в лифте, а потом… Он позвал на прогулку по ночному Лондону. А я, бестолочь, знала ведь, что нельзя, но всё равно согласилась. Не удержалась, — выдавила из себя виноватую улыбку. — И пошла бы. Если бы отец не узнал. Запер. Заставил отказаться.
— Понятное дело, чего это аль-Хайята в таком случае, задело, — протянула со смешком Алексия. — Нельзя же так. Жёстко.
— Угу, — не стала спорить, уткнувшись лбом ей в плечо. — Нельзя. Но я подумала, что у него таких всё равно полно, одной больше, одной меньше, не вспомнит даже меня через некоторое время. Забудет.
— Ага. Забыл. О-очень заметно, как он забыл, — поддела Алексия, обведя рукой окружающее пространство, вздохнула тоскливо, отстранилась. — Так что делаем, Мири? Женим или бросаем нашего не очень-то забывчивого? — усмехнулась.
— А что, других вариантов совсем нет? — съехидничала я встречно. — Не буду я его заставлять. Не хочет, и не надо. Вот ещё… — упрямо вздёрнула подбородок. — И сбегать я не буду.
— То есть, всё-таки будешь наложницей в его гареме? — насмешливо вскинула бровь родственница.
— Только после тебя, Алекс, — скривилась, наконец, поднимаясь на ноги.
Она бы мне определённо бросила в ответ какую-нибудь колкость, да только входящий звонок отвлёк.
— Эйдан, — взглянула на экран, приняла вызов.
И трубку нагло мне всучила!
— Кхм… Привет, старший брат, — выдала я максимально доброжелательно и беззаботно.
— Ага, привет, коль не шутишь, — хмыкнул тот. — Как отдыхается в Эмиратах? Не тошнит ещё?
Одарила Алексию многообещающим взглядом.
— Мелкая всё-таки проболталась, — вынесла вердиктом уже вслух.
Слишком уж намёк прозрачный!
— Вот не поверишь, старушка, в этот раз мартышка как раз почти не ябедничала, — окончательно развеселился брат. — Я даже ей возгордился в кое-то веке. Прогресс! А о твоём интересном положении нам сам виновник сообщил. Кстати, искренне советую на ближайшие дни окопаться где-нибудь, где вас не найдут. Отец рвёт и мечет. Мама, — замялся на долю мгновения, — не сказать, что добрее. И это о-очень мягко говоря. Так что… Я, в общем-то, и позвонил, чтобы предупредить. Они уже выехали в аэропорт. Так что у вас от силы несколько часов осталось тихой жизни.
Скрежет моих зубов определённо был слышен и в Шотландии.
— Значит, всё-таки сказал, — процедила сквозь зубы. — Сам. Сказал, — уже откровенно злилась. — Вот же…
Опять цензурных слов не подбиралось!
Слишком уж живо моё сознание рисовало то, как отреагировали родители и то, что светит нам всем в ближайшем будущем, когда они доберутся сюда.
— Дерьмо, — выдала итогом.
— Ну, зачем же так грубо? — укорил, не скрывая своего веселья, Эйдан. — Вполне логично всё. Плюсик в карму твоему амурному дружку. Всё ж, не каждый решится сам позвонить и сообщить нашему отцу, что обрюх… эээ… как бы помягче выразиться-то?.. В общем, уважаю, да. И сочувствую не меньше.
Не сказать, что за предупреждение я была не благодарна.
Однако…
— Он не мой, — бросила холодно. — Но спасибо, брат.
Ответа дожидаться не стала, всучила телефон Алексии. Сама же, развернулась на выход, с досады пнув дверь. И направилась я, разумеется, к тому, кто являлся первоисточником всей моей злости. В кабинет. Почему-то ни разу не сомневалась, что найду его там.
Так и вышло.
И был там альфа песчаного клана не один. В обществе обоих племянников, младший — со своей парой. Та, к слову, спала, пребывая у него на руках. Лишь это остановило меня от порыва сходу наорать на одного слишком много на себя взявшего оборотня. Остановилась напротив него, прожигая яростным взглядом.
— Ты не должен был делать этого, — только и сказала. — Я же просила. И сказала, что сама им расскажу.
— И когда бы ты это сделала? После рождения ребёнка? — выгнул брови Амин, ни разу не проникнувшись моим гневом. — И я не из тех, кто будет прятаться за женской юбкой, пора бы тебе это было уже усвоить, хаяти, — закончил совсем строго. — Я не стану убегать от ответственности. И тебе не позволю. Тем более, как ты любишь мне постоянно напоминать, твой отец — Верховный. Мне только не хватало до кучи стычки с кланом чёрных, — повёл плечом.
— Ой, ну мы пошли, — тут же засобирался Александр.
— А чего это мы? — возмутился Доминик, которого первый уже почти тащил в коридор. — Я вот очень даже хочу посмотреть, как она ему сейчас вдарит.
— Попроси Селену потом, она тебе покажет, — парировал старший из аль-'Азизов. — На тебе же.
— Это твоя может показать, а моя меня любит, — с нежностью произнёс Доминик.
Его слова донеслись аккурат в тот момент, когда дверь за оборотнями закрылась. И лично я быстро позабыла об этом факте. Сосредоточилась на куда более важном на данный момент.
— То есть, ты тут из нас двоих самый ответственный и не станешь убегать, да? А я, по-твоему, тогда кто? Какая? — сжала кулаки, в самом деле едва сдерживаясь от того, чтобы банально не врезать по кое-чьей самодовольной физиономии. — Если сказала, что сама расскажу, значит, и рассказала бы. Не поверишь, в самое ближайшее время, не после того, как родится ребёнок. И, в отличие от тебя, сделала бы это максимально аккуратно, чтоб у отца крыша не поехала от таких новостей! — бросила уже в обвинении.
— Не передёргивай, хаяти! — осадили меня суровым тоном. — Я не имел ничего такого ввиду. Но за свои поступки привык отвечать. Сразу. А не дожидаясь, когда кто-то кого-то там уговорит. И твоего отца нельзя к такому подготовить. Его крыша всё равно уехала бы. И не важно, я сказал или ты бы потом сообщила.
— Когда забеременела та же Алексия, крыша у него не поехала, он даже рад, представь себе! — разозлилась больше прежнего.
— Да, рад. Потому что они истинная пара и уже давно не только вместе, но и женаты. А мы с тобой… — начал и замолчал, шумно выдохнув.
— А мы с тобой тут просто временно развлекались и как бы совсем не ждали такого сюрприза, да? Ты это хотел сказать? Так не стесняйся, говори, тут все в курсе, что я для тебя всего лишь временное развлечение. Чёртова вспышка на горизонте твоей жизни! Такая же кратковременная, как долбанный восход и все эти девицы в твоём гареме, которых ты сперва трахаешь, а потом забываешь, потому что надоедает и хочется новых ощущений!
Золото глаз оборотня затопила зелень. Ещё через миг он оказался рядом со мной, схватив за плечи. Чуть встряхнул. А после:
— Можно подумать, ты ждала! Или желала большего! Сама же сказала, что через неделю свалишь! — прорычал по-настоящему зло, предупреждающе скалясь.
— Да я бы и раньше свалила, и вообще бы никогда сюда, к тебе, не пришла, но ты же не отпускаешь! — обвинила встречно.
— Ещё скажи, что сама не хочешь того же!
— Не хочу! Представь себе, совсем не хочу!
Хочу, но не этого…
Куда как больше.
Того, что ты банально не способен мне дать…
— Врёшь, — вдруг прошептал он, притянув меня вплотную к себе, а его горячее дыхание обожгло мои губы. — Снова врёшь мне, хаяти. Не хотела бы, не была бы сейчас здесь. Со мной.
Ох, уж этот его голос.
Обжигающий настолько, что всё горит. Во мне. Сгорает. Дотла. И эта моя слабость только больше злила и раздражала сознание.
Ну, нельзя же быть такой падкой?!
Ничтожной…
— Да? — протянула с не менее злобным рычанием, чем он сам совсем недавно. — То есть, я могу прямо сейчас уйти отсюда, верно, господин аль-Хайят?
— Можешь, — легко согласился он, улыбаясь. — Ты всё можешь, — повторил, шагнув вместе со мной в сторону. — Но это не значит, что получишь, — прижал меня спиной к стеклу.
А я только рот открыла, чтоб отпустить очередную ядовитую колкость на его слова. Но так и не сказала ничего. Не сумела. Ни единого звука не сорвалось с моих губ. Ведь их банально пленили. Смяли жадным требовательным поцелуем, не терпящим возражений. Не оставляющим ни шанса. Поражение. С моей стороны. Полное безоговорочное фиаско. Наряду с выпитым им моим тихим стоном. Ведь совсем молчать не получалось. Не тогда, когда его ладони ласкают, объятия — опаляют, дурманят, подчиняют, сводят с ума так умело, что я уже и не я — марионетка в умелых руках коварного соблазнителя. Поддаюсь ему. Выгибаюсь навстречу. Каждому новому прикосновению. Уже сама обнимаю его, целую в ответ столь же яростно и страстно. Сама обхватываю его торс обеими ногами. И жажду… Всего. Что он может дать. Только он один. Один единственный. Мой.
— Скажи, что моя. Только моя, — как издалека доносится его тихий шёпот, похожий на шум ветра посреди необъятной пустыни.
— Твоя…
Здесь и сейчас, я на что угодно согласна. Всё равно же давно не принадлежу себе. Лишь ему. Даже если погибну. Не откажусь. Обманусь. Им. Всем. Его чувствами, что ощущаются на ином, каком-то интуитивно понятном лишь мне одной уровне. Его жалящими поцелуями-укусами, один из которых мог бы стать меткой принадлежности. Но не станет. Как и множество всех тех, что он мне уже дарил. Жаркие признания, что перемежаются с чувственными поцелуями, окончательно сводят с ума, толкают в пропасть. Я падаю. Растворяюсь в её темноте. Вместе с накрывающим разум наслаждением, что захлёстывает с головой, подобно ударной волне, вышвыривает в другую реальность… Едва ли я прихожу в себя достаточно быстро. Хотя, не уверена, что в самом деле мой разум действительно становится адекватным.
— Но это не значит, что получу, так да? — выдохнула тяжело, вспомнив его недавние слова.
— Смотря что, — подтвердил мужчина, также тяжело дыша, как и я. — Свободу точно не получишь, — отстранился, глядя на меня серьёзно и равнодушно.
От его недавних эмоций не осталось и следа.