время. Так что готовьтесь к тому, что откат будет куда серьёзней. По-хорошему, запереть бы тебя где-нибудь… — закончил задумчиво.
— Какой ты оригинальный, — поморщилась Мириам.
— Превентивные меры, — развёл чёрный волк руками. — Всё лучше, чем потом снова воевать с твоим господином, — съязвил недобро.
А вот девушка… покраснела.
— Да ладно тебе, хоть не за делом застал, как Алексию с Алексом, и то хорошо, — подмигнул Йен дочери.
Чем, закономерно, смутил её ещё больше.
— Кхм… А мы ни о чём другом поговорить не можем? — пришла на помощь Ярослава, одарив оборотня осуждающим взглядом.
— Что? — деланно удивился тот. — Знаешь, как моя психика в тот момент пострадала? Никогда больше не будет прежней! Хотя о чём это я? После всех твоих выходок моя психика восстановлению уже просто не подлежит, ты права, — подколол супругу, широко ухмыляясь.
Та страдальчески закатила глаза.
— А у вас ещё одного свободного тюремного блока не найдётся случайно? — поинтересовалась у меня деланно вежливо, прежде чем направиться на кухню.
Завтрак там был давно накрыт. И уже остыл.
— У меня их тысяча. Можете выбрать любой, — последовал её примеру, потянув за собой и Мириам.
— Вы очень любезны, — улыбнулась она в ответ.
Супругу же достался многообещающий взгляд.
— Всегда рад услужить матери моей избранницы.
— М-мм… Теперь это так называется. Избранница, — покивала Ярослава.
И с самым беззаботным видом принялась реабилитировать остывшую еду. Поспешил пресечь её деятельность, встав между ней и столом.
— Хм… а ведь и правда. Если верить уверенности вашей дочери, то это я — избранник. Что ж, всё бывает в первый раз, — хмыкнул. — И да, я сам. А вы лучше присядьте, — принялся разогревать пищу. — Не люблю, когда кто-то чужой хозяйничает на моей кухне, — пояснил.
Ручки тянет оторвать этому кому-то.
Что сказать, у всех свои причуды…
Ярослава удивлённо вскинула бровь. Но спорить не стала. Устроилась по левую сторону от Мириам, терпеливо наблюдая за мной. Я же сосредоточился на готовке нового завтрака и сервировке стола.
Сам я не ел. Кусок в горло не лез. Сидел и размышлял, что буду делать целый месяц без своего чёрного бриллианта. Сдохну же от тоски. Вот и сидел смотрел на Мириам, откровенно любуясь совершенными чертами её личика. Впитывая в себя её образ. Запоминая. Даже не заметил, как и когда все закончили завтракать. Опомнился лишь от зова хаяти.
— Нам пора, — улыбнулась она чуточку грустно. — Чем раньше уеду, тем раньше вернусь, да? — дополнила неуверенно, закусив нижнюю губу.
— Мы подождём на улице, — тут же добавила Ярослава и буквально вытолкала Верховного с территории кухни.
Едва ли я обратил на это достаточно внимания. Вся моя суть сосредоточилась на стоящей возле меня волчице. Ладони привычно легли на округлые бёдра и притянули ближе к себе. Подался вперёд и прикоснулся губами к её животику.
— Ты ведь понимаешь, что я в любом случае верну тебя себе, да? Даже если ты снова будешь против.
Её ладошки плавно опустились на мои плечи.
— Из-за наследника…
— Из-за того, что уже скучаю по тебе, — поправил её, снова целуя. — Когда я тебя крал, о наследнике и мыслей не было. Так что не надумывай себе лишнего, хаяти. Мне тогда проще забрать одного ребёнка потом себе, и всё.
— Я надеюсь, когда действие феромонов пройдёт, твоё мнение не изменится, мой господин, — улыбнулась и погладила меня по щеке. — Но ребёнка, кстати, я тебе точно не отдам, — хмыкнула дерзко.
— Значит, точно вернёшься сюда, — отзеркалил её эмоцию. — В конце концов, я столько задумок ещё не успел осуществить с твоим участием.
— Значит, точно вернусь, — улыбнулась заново, склонилась и прижалась губами к моим губам.
Я тут же усадил её на себя, ответно впиваясь в её губы жадным поцелуем. Сжимая в своих объятиях так сильно, что наверняка причинял ей боль, но иначе не мог. Не с ней.
— Ну, что, ставки делать будем? — предложил, когда наконец смог оторваться от неё ненадолго.
— Ставки на твоё терпение и силу воли или на мои заблуждения? — лукаво усмехнулась девушка.
— И на то, и на другое, — улыбнулся не менее хитро, скользнув ладонями вдоль девичьей спины к шее.
— Хорошо, — согласилась с лёгкостью. — Если пройдёт месяц, и дело будет не в моих феромонах, то я признаю свою неправоту. Выбирай, что хочешь, в качестве награды.
— М-м… а если я сорвусь?
— Тогда мой отец запрёт тебя в карцере. Пока тебя не отпустит, — беспечно пожала плечом, обнимая за шею. — И правота будет на его стороне. А ты… проиграешь.
— И что тогда? Что ты хочешь за мой проигрыш? — прошептал в её губы, зарываясь пальцами в длинные кудряшки.
— М-м… Если в случае твоей победы ты получишь от меня всё, что только пожелаешь, думаю, будет равноценно и мне получить всё, что пожелаю я. Как? Идёт? Договорились? — выгнулась в моих своеобразных объятиях, прикрывая глаза. — Я ещё не решила, что именно потребую… — прошептала. — И очень надеюсь, что из нас двоих одержишь победу ты. Ты ведь сможешь? — посмотрела на меня уже серьёзно. — Пожалуйста, скажи, что сможешь, — попросила.
— Не могу, — произнёс почти беззвучно. — Потому что я, кажется, уже сейчас проигрываю, — сжал пальцы вместе с волосами в кулак. — Останься со мной, хаяти. Плевать, что это феромоны. Мне всё равно. Лишь бы ты оставалась рядом со мной всегда, — потёрся своими губами о её.
— Мне не всё равно, — поджала губы Мириам. — И тебе не должно быть.
Прикрыл глаза, с шумом втягивая в себя воздух вместе с ароматом туберозы. Который в скором времени выветрится, как не было, но точно знаю, навсегда останется осадком в моих лёгких.
— Я сдохну.
— Нет. Ты же самый сильный из всех, кого я знаю. Ты сможешь, мой господин, — заверила встречно.
— Вот потому и сдохну. Чем выше сила, тем сложнее даётся контроль над зверем. А он хочет тебя в свою безраздельную власть уже давно. Я сдерживал. А теперь не уверен в том, что смогу и дальше его контролировать в полной мере.
— Тогда отец прав, и тебя стоит запереть где-нибудь, — выдохнула Мириам.
Отстранилась слишком резко, чтобы я успел отреагировать, погрузившись в бурю, бушующую в моей голове.
— Если ты сорвёшься, то значит, не такое уж и настоящее. Всё. У нас, — добавила она, делая шаг назад.
— Бред! — не согласился я с ней, тоже поднимаясь. — Это ничего не доказывает! Но если тебе так хочется в это верить, то кто я такой, чтобы запрещать? — отвернулся. — Идём, отвезу тебя в аэропорт, — добавил на ходу.
На этот раз Мириам ничего не сказала. Да и вовсе притихла. На меня лишний раз не взглянула вовсе. Да и потом — тоже. А самое противное, что я и сам не мог этого сделать. В крови яд растекался от осознания, что она сейчас улетит, как та же птица из рук, и я, не факт, что снова её увижу. Такую близкую и родную ко мне. Такую мою. Именно в этот момент, глядя на взлетающий в небо самолёт, осознал, что я люблю эту девушку. Никогда раньше никого не любил, никем не дорожил, а её люблю.
И вот что теперь делать? Действительно отпустить её? Вот так просто? После того, как столько сделал для того, чтобы она была со мной рядом? Только потому что она верит в какие-то там сомнительные феромоны? А даже если они и есть, то явно влияют лишь на желания тела, а не на разум. Это уже совсем невероятное что-то тогда. Да и плевать! Даже если это так. Она моя. Моя. Хаяти…
Глава 16
Мириам О'Двайер
До последнего момента думала, что не отпустит. Не смирится. Даже после того, как песчаный альфа самолично отвёз меня в аэропорт, даже когда поднималась по трапу самолёта. Да и что уж там, едва стерпела, чтоб самой не начать молить своего господина о подобном. Чтоб не отпускал. Ни на месяц. Ни на день. Ни на минуту. Ни на секунду. Ни на одно долбанное мгновение. Никогда. Чтоб всегда рядом был.
По всей видимости, наше сумасшествие — обоюдное…
— Когда мы вернёмся в Абердин, запри меня. Если понадобится, то даже больше, чем на месяц. Даже если потом я буду говорить иначе и просить, умолять тебя выпустить меня. Не выпускай. До тех пор, пока Амина не отпустит. Окончательно, — попросила родителя, сидящего напротив, помедлила немного, с тоской взглянув в окно иллюминатора. — Потому что я совсем не уверена, что даже если он выдержит, то вытерплю я сама.
Безумно хочется вернуться к нему уже сейчас…
А ведь самолёт только-только поднялся в воздух.
А отец… он… сперва озадачился на мою просьбу, затем горько усмехнулся и покачал головой.
— Сдаётся мне, это уже не поможет, — наконец, признался со вздохом.
— А что поможет? — поинтересовалась встречно. — Что? Я сама не могу контролировать это, — и сама не заметила, с какой силой вцепилась в подлокотник кресла.
Тот жалобно хрустнул.
— Вот и я о том же, — согласился папа с обречённым видом. — И не сможешь больше, Мири. Такое либо перебарывают и живут дальше, либо… — повёл плечом в неоднозначном жесте.
— Тогда зачем всё это? — махнула рукой на самолёт. — Зачем вообще мне рассказали, если всё равно не поможет?! — не выдержала.
И я, и подлокотник, который сломался окончательно.
— Извини, — повинилась за собственную резкость и необоснованное обвинение, прикрывая глаза.
Слишком много ярости взвилось в сознании.
Подлокотник остался валяться на полу. Я его подняла. И даже попыталась примостить обратно. Тот, конечно же, отвалился снова.
— Дерьмо, — сорвалась уже на неподдающийся воле кусок пластика в коже, выругавшись. — Дерьмо! Дерьмо! — долбанула им по соседнему креслу. — Дерьмо!
Легче не стало. Подлокотник и вовсе развалился на части.
Всё-таки слишком паршиво это — осознавать, что тот, кого ты любишь всем сердцем, не может ответить тебе тем же. Как минимум потому, что у него ни шанса. Всё ненастоящее. Навязанное. Фальшивое! Только моё вырванное, обливающееся мёртвой кровью сердце — вот единственное, что было настоящим во всём этом.