Иногда мне казалось, что Конте с детства привык кого-то опекать. Он мог быть сколь угодно легкомысленным и безалаберным, но никогда не забывал о своих людях. И заботился о них, пожалуй, куда больше, чем о самом себе. Он был прирождённым наставником, родителем, старшим братом.
— Иногда я думаю, что у тебя была младшая сестрёнка, и теперь ты видишь во мне её, — неожиданно сказала я.
Конте хмыкнул:
— Знаешь, ты бы подошла. Тебе только призрачных крыльев не хватает, а так из тебя получился бы отъявленный демонёнок.
— Я серьёзно!
— Я тоже.
Я вздохнула.
— Ты так никогда и не расскажешь мне о своей семье, да? Как бы я ни спрашивала?
— Нечего рассказывать, Закладка. Только будить старые и грустные воспоминания. Им не место здесь.
— И никаких младших сестрёнок? — с надеждой поинтересовалась я. — Ну вдруг?
— Мы выбрались из Подземья с отцом, и нас было лишь двое, он и я, — терпеливо повторил Конте. — Ты же меня знаешь, Закладка. Если бы у меня был брат или даже старая зловредная тётка, я бы возил тебя к ним на все семейные праздники, пока бы ты не взвыла.
Он улыбнулся мне из-под капюшона, но в его глазах жила странная тоска. О ком он думал сейчас?
Об отце, наверное. Конте редко виделся с отцом с тех пор, как тот сменил имя и уехал куда-то на юг, в Чед Нату. Конте с отцом были очень похожи, хотя, в отличие от Конте, его отец следил за собой тщательно, как юная кокетка. Грива роскошных волос, падающая на плечи при каждом шаге, дорогая трость, лёгкий аромат цитруса и кардамона — он мог бы сойти за аристократа, пожалуй. Вот только что-то в нём мне не нравилось, пусть я никогда и не говорила Конте об этом. Порой мне казалось, что отец Конте не просто не любил своего сына — он едва терпел его визиты. Но Конте любил своего отца, и мне этого было довольно.
Мы свернули с малолюдной улочки в совсем уже глухой переулок. Впереди виднелся заколоченный дом с глухим фасадом. И пребывал он в таком состоянии явно не первую неделю. Я подняла бровь. Земля здесь стоит бешеных денег; кто же занимается таким расточительством? Почему?
В следующий миг я поняла почему.
Дверь дома приоткрылась, и нетерпеливая рука сделала жест. Мы с Конте едва успели отступить в сторону, как Конте грубо толкнул здоровенный парень, одетый в щегольскую чёрную кожу с серебром. Миг — и за его спиной вспыхнули чёрные крылья. Совсем небольшие, тут же потускневшие, — но Конте с подобающим вскриком ужаса отпрыгнул на обочину, увлекая меня за собой.
Демон.
А за ним двое головорезов тащили за собой девушку. Мою ровесницу, наверное. Вот только у меня не было ни таких нежных светлых волос, ни такого точёного лица…
…Ни таких перепуганных глаз.
Редкая, изумительная красота. И легко было догадаться, зачем эта девушка была им нужна. Как и то, почему один из головорезов держал у её бока нож, чтобы та не вздумала кричать или вырываться.
Глава 9
— Жертвоприношение, — еле слышно шепнула я. — Её сейчас убьют. Конте, я же не выдержу.
— И не нужно, — очень тихо сказал он. — Готова?
Мы с Конте переглянулись, и я кивнула. Нащупала в рукаве крошечную склянку, ловко вытянула пробку — и одним глотком проглотила содержимое.
Мы могли бы убить демона прямо сейчас. Могли бы прикончить головорезов, отбить девушку и бежать вместе с ней. Вот только те, кто нетерпеливо ждал внутри, останутся на свободе и найдут другое логово. И не прекратят убивать.
А значит, нужно остановить их всех.
Будь мы стражей, мы могли бы арестовать этих мерзавцев по законам города. Увы, законов не было. Были только мёртвые тела в мешках, которые тихо выносили через заднюю дверь. И родители, ищущие своих дочерей — чтобы похоронить. Были и добровольные жертвоприношения: отчаявшиеся люди продавали себя, и некоторые демоны этим не пренебрегали. Но настоящий выплеск силы давала лишь душа, из последних сил цепляющаяся за жизнь.
А демонам нужна была сила. Сила и страх жертвы, жизненная энергия взрослого, но ещё молодого тела. Человек не получит от такого жертвоприношения ничего, но демон станет сильнее, крепче… моложе. Дьявол, часть меня даже их понимала. Будь я дряхлой и больной, неужели я бы не захотела вернуть себе молодость ценой жизни кого-то, до кого мне не было бы никакого дела?
«Нет, — тихо, но решительно произнёс внутренний голос. — Никогда. Потому что если так жить, то и жить незачем».
Я не знала, чем жертвоприношение было для демонов, — даже не могла ощущать, что они чувствовали. Конте мрачнел, когда я начинала расспросы, и я только пару лет назад поняла, что сила жертвы в пентаграмме была великим искушением даже для него.
Больше, чем ночь с женщиной, чем самое благородное вино, чем победа в поединке. Сила, наполняющая вернее, чем сотни боевых зелий. И сладкое, сладкое наслаждение, дарующее не только бурлящую в венах мощь тёмной заманчивой бездны, но и годы юности, украденной у несчастной обречённой девушки.
Я ни разу не оказывалась внутри жертвенной пентаграммы, но я слышала, что и жертвы испытывают нечто вроде болезненного блаженства. Экстаза сродни соединению тел, только куда сильнее. Демоны не зря часто брали жертв перед ритуалом. И недаром эмоциональная связь с жертвой, её ненависть, страх, а порой и боль от предательства, разбитое сердце той, что успела влюбиться в своего палача, делали приз куда слаще, а удовольствие от жертвы — куда острее. Этот жгучий всплеск соблазняющего пламени ощущали даже демоны, стоящие рядом, пусть они и вбирали лишь малую часть силы.
Я знала, что ждёт эту юную красавицу. И светловолосая девушка знала это тоже.
Она тихо заскулила. Демон в чёрной коже развернулся и ударил её по щеке.
— Будешь послушной, всё будет быстро, — пообещал он. — Или хочешь, чтобы по всему залу валялись твои зубы?
Он наклонился к ней и взял за подбородок. По щекам девушки текли слёзы.
— Знаешь, — доверительно сообщил он ей, — зимой так и было. Не поверишь, как громко можно кричать с клещами во рту.
Ну, хватит.
— Эй, смотрите, а тут… — начал один из головорезов.
Нож, метко брошенный Конте, вошёл ему прямо в горло.
В следующий миг я подставила подножку второму головорезу. Тот взвыл и захрипел, наткнувшись на меч, — и освобождённая девушка рухнула в объятья Конте. Секунду спустя в руке Конте появился крошечный самовзводный арбалет.
— Как же зовут твоего нанимателя, добрый человек? — поинтересовался он у демона. — И с каких это пор уличные демоны не боятся Триумвирата? Говорят, маски страшны в гневе — а самовольные жертвоприношения запрещены.
Демон расхохотался, выхватывая меч.
— Ты не знаешь, кому ты перешёл дорогу. Это не простое жертвоприношение. Это…
— Что? — невинно уточнил Конте. — Дружеская вечеринка? Принимаете гостей? Я, между прочим, неплохо танцую на столе. Так кто заказывает музыку?
Демон усмехнулся:
— Нет, охотник. От меня ты этого не узнаешь.
Конте пожал плечами, прижимая к себе испуганную девушку.
— Жаль.
Короткая, в палец длиной, стрелка вошла демону прямо между глаз. Щелчок, и вторая вошла прямо за ней, расщепив первую стрелу пополам.
— Впрочем, вру, — заметил Конте. — Мне ни капельки не жаль.
Я успела лишь уважительно свистнуть, как двери дома распахнулись. Двое в полумасках ринулись нам навстречу. В золотых полумасках. Дворцовая стража Триумвирата. Меня пробрала дрожь. Если здесь развлекается кто-то из них, я обречена.
Но отступать было поздно.
Я обернулась. И увидела, как Конте, схватив девушку за руку, исчезает за углом. Всё, Конте о ней позаботится: девушка была в безопасности. А вот я, увы — совсем нет.
Я вгляделась в полумаски бегущих ко мне охранников и выдохнула с облегчением. На полумасках не было изысканной гравировки из лучших мастерских Рин Дредена. Передо мной были дешёвые подделки из папье-маше. Кто-то решил, что будет в большей безопасности, если его людей примут за силы Триумвирата. Что ж, умно.
Клинки моих двух противников со свистом вылетели из ножен, и я приняла боевую стойку.
— Потанцуем? — выдохнула я.
Они налетели одновременно: двое ловких и сильных бойцов, явно привыкших работать в паре. Но не один из них не был Тенью. Я могла бы справиться с ними обоими, если бы выложилась по полной.
Как жаль, что делать этого было нельзя.
Я легко ушла от первого удара, подставила клинок под второй, упала, перекатилась и изо всей силы выбросила ногу вперёд, прямо в пах первому из атакующих. Ударила я щедро, не жалея сил: тот тут же захрипел и сложился пополам.
Второй налетел на меня с такой скоростью, словно он и сам принял пару зелий — и, похоже, так и было. Я мысленно выругалась, когда его лезвие прошло в волоске от моего плеча, разодрав куртку.
Ладно, в эту игру могли поиграть и двое.
Я с деланной неуклюжестью отклонилась назад, уворачиваясь от хлёсткого удара, позволила выбить из левой руки клинок и парировала атаку правым.
— Фальшивые полумаски, — выдохнула я, защищаясь. — Это кто такой смелый, интересно? Ваш хозяин не боится встречи с Тенью в тёмном переулке?
— Кто боится грязного полукровки? — осклабился мой противник. — Пока над нём висит проклятие, он нам не угроза.
Я замерла.
— Какое ещё проклятие? — произнесли мои губы.
— Проклятие, которое сделало его кое-чьей покорной игрушкой, — жарко прошептал мой противник мне в лицо. — И нам это только на руку. Но сначала мы разберёмся с тобой.
Зря я отвлеклась: следующий удар чуть не сбил меня с ног. Я едва успела подставить меч и отпрыгнуть. Я уворачивалась, финтила, но боец в золотой полумаске теснил меня к стене, и я невольно оценила его мастерство. Он, пожалуй, заслуживал и настоящую золотую полумаску. Кто бы ни таился в доме, он умел подбирать людей.
Наши клинки с силой скрестились. Казалось, ещё чуть-чуть — и по ним побегут искры. Я подалась назад, делая вид, что слабею, что не принимала никаких зелий, что я — всего лишь обычная наёмница, которая вот-вот сломается…