— Именно, — сухо сказал Церон. — А его брат, Ниро Мореро, был убит. — Взгляды Церона и Эреба встретились. — И это подтвердили мои крайне влиятельные сторонники в Подземье. Кстати, Эреб, они будут рады познакомиться с тобой поближе, если наши интересы вдруг… пересекутся. Я говорил тебе, что двое из них заседают в императорском суде?
Эреб побледнел и сглотнул.
Я вдруг подумала, что никто здесь не знал о том, что Ниро Мореро был убит Тенью. Вообще никто. Только я — и Эреб, который слышал признание Тени в своём особняке…
…И догадался о чём-то. Вот только о чём?
— Тебе есть что добавить, Эреб?
— Конте Мореро — внук императора, а его брат мёртв, — хрипло сказал Эреб. — Как ты и сказал.
— Это всё?
Эреб опустил голову ниже:
— Д-да.
— Ты будешь ещё доставлять мне неудобства?
Эреб молчал.
— Скажи это вслух, Эреб.
— Нет.
— Отлично.
Церон кивнул высокой темнокожей маске:
— Твой выход, Гирен. Надеюсь, ты не возражаешь, что я буду называть тебя этим именем здесь?
Маска Гирена повернулась к нему.
— Не возражаю, но в обмен предпочёл бы знать, когда твоя пленница умрёт.
— Не скоро, — спокойно сказал Церон, и я вздрогнула. — Эта девчонка — охотница, которая лишила меня желанной жертвы, ограбила гробницу первого Триумвирата и подняла на меня руку. Думаю, я буду развлекаться с ней долго.
В его голосе было обещание адской боли, от которого хотелось съёжиться, спрятаться и убежать. Словно я уже растянута в пентаграмме, нагая и перепуганная, вот только на этот раз Конте не придёт.
— Понимаю, — промурлыкала Венде. — У меня был когда-то… похожий опыт. Это были очень увлекательные три месяца.
Три месяца. Меня передёрнуло.
— А потом? — поинтересовался Церон.
— Он сделался неразговорчив.
Маски засмеялись. Даже Эреб хихикнул.
А ведь Церон не шутил. Совершенно не шутил. Я была в полной его власти, и некому было спасти меня отсюда. Конте, по всей вероятности, был или мёртв, или тяжело ранен, или в бегах. А Тень… Ему тем более было наплевать.
Тем временем Гирен неторопливо достал из кармана острый кусок белого мела и начал быстро, со знанием дела очерчивать вокруг стоящего на коленях Эреба пентаграмму, заключённую в круг. Эреб следил за его действиями глазами, полными отчаяния. Ведь демон, которого изгнали из мира людей, больше никогда не сможет сюда вернуться.
Венде подошла ко мне и взглянула в глаза. У неё был пытливый и проницательный взгляд, и я невольно поёжилась, представив, сколько холодного, утончённого зла может причинить по-настоящему умный противник.
— Отдай её мне, когда наиграешься, Церон, — проговорила она. — Думаю, я смогу найти ей применение.
Я с трудом разлепила губы.
— Какое применение? — прошептала я. — На жертвенном алтаре?
— Ты будешь очень сильной жертвой на моей церемонии вступления в должность, — серьёзно сказала она. — Поверь, за восемьдесят пять лет я научилась в этом разбираться.
Меня пронзила острая вспышка зависти. Хотела бы я так выглядеть в восемьдесят пять. Увы, пока всё было за то, что я не доберусь и до двадцати.
— Не уверен, что наиграюсь с ней до твоей торжественной церемонии, Венде, — покачал головой Церон. — Боюсь, она может меня…. увлечь.
— О, такое бывает, — понимающе усмехнулась Венде. — Но до церемонии ещё есть время. Я подожду.
— Вы оба поступаете неразумно, — проронил Гирен, не отвлекаясь от начертания пентаграммы. — Если Конте Мореро жив, эта девушка станет превосходной приманкой.
— Пока её никто не собирается убивать, — отозвался Церон. — Просто перебираем… возможности. Как твоя пентаграмма?
— Всё готово, — сухо произнёс Гирен, вставая.
— Очень хорошо, — кивнул Церон. — Добавляй кровь.
Гирен уколол палец и склонился над вершиной пентаграммы. Секунда, и туда упала капля крови, а Гирен перешёл к следующей вершине. В отличие от жертвенных пентаграмм, ловушки для экзорцизма не нужно было рисовать кровью: мела и нескольких капель свежей демонической крови в вершинах было достаточно.
Я подумала, что у нас с Конте всё происходило куда менее выверенно — и куда более торопливо и коряво. Увы, в бою демона не закуёшь в колодки: приходилось рисовать готовые пентаграммы и заранее капать кровью Конте в каждую вершину. Разумный демон никогда бы не шагнул внутрь подобной штуки: её слишком легко было почувствовать, обойти или стереть пару линий. Но для дикого демона такая ловушка была слаще мёда. Должно быть, они и впрямь хотели попасть домой.
Церон перевёл взгляд на меня.
— Надеюсь, тебе всё ещё больно. Кивни, если да.
Мне очень хотелось плюнуть ему в лицо. Увы, я слишком хорошо представляла последствия: кончики пальцев, будто окунутые в кипяток, всё ещё дрожали. Поэтому я кивнула.
Церон повернулся к Эребу, и на его лице в равных долях сверкали презрение и торжество.
— История её боли только начинается, — вкрадчиво произнёс Церон. — А вот твоя история заканчивается. И я хочу, чтобы эта мысль билась в твоей голове. О том, что это последняя секунда, когда ты имеешь для нас хоть какое-то значение.
Он наклонился к Эребу и понизил голос:
— Последняя секунда, когда ты для нас вообще существуешь.
Лицо Эреба вдруг страшно исказилось.
— Нет! — закричал он. — Я не хочу!
Поздно. Капля крови упала в последнюю вершину пентаграммы, и вокруг Эреба вспыхнул багряный огонь, окутывая его фигуру кровавой тьмой. А потом тьма рассеялась, и огонь потух просто и буднично. Словно отгремел праздничный фейерверк, осыпавшись невесомым пеплом. Ни деревянных колодок, ни Эреба в центре опустевшей пентаграммы больше не было.
— Ну вот, — мурлыкнула Венде. — Теперь все видели, что он благополучно исчез в нашем мире, живой и здоровый, — и появился в Круге Тишины.
— Тоже живой и здоровый, к сожалению, — почти с отвращением произнёс Гирен.
— Довольно. — Церон подобрал маску Эреба и бросил её Венде так небрежно, словно бесценная инкрустация по золоту была для него дешевле суповой миски. — Детали будущей церемонии мы обсудим позже. Сейчас нам нужно найти Конте Мореро. Самый опасный охотник Рин Дредена и внук императора всё ещё на свободе. Поднимите своих людей, платите золотом, но достаньте его.
— Разве Тень не может… — начала Венде.
— Мой чемпион сделает всё, чтобы найти и убить его. Но боюсь, что это будет сопряжено с некоторыми… сложностями.
— Не вижу никаких сложностей, — пожала плечами Венде. — Тень прекрасно расправляется с охотниками. Надеюсь, этот не станет исключением.
— Не станет, — холодно подтвердил Церон. — Иначе нам с Тенью придётся это… обсудить.
Сердце пропустило удар. Я всё ещё дрожала от боли, и теперь прекрасно представляла, что Церон может сделать с Тенью. Но зачем? Разве Тень поколеблется, когда придёт пора убить Конте? С чего бы?
— Что ж, удачи нам всем в наших планах, — заключил Церон. — Прощайте.
Венде надела маску и поклонилась Церону. Гирен сделал то же самое, и оба направились к выходу.
Церон перевёл взгляд на меня.
— Как же будет интереснее тебя сломать? — задумчиво произнёс он. — Боль на тебя действует лучше некуда, но тело — такая хрупкая штука.
Церон окинул мои затёкшие ноги в колодках, безжизненно повисшие кисти, разметавшиеся волосы — и на его лице медленно возникла холодная улыбка.
— Может быть, мне стоит продолжить наше знакомство прямо сейчас? — прошептал он, наклонившись над моим ухом. — У тела много уязвимых точек, и сейчас, пока ты не можешь шевельнуться, исследовать их куда интереснее.
Я зажмурилась, изо всех сил стараясь не разрыдаться.
— Думаю, я навещу тебя очень скоро, — заметил Церон, выпрямляясь. — А пока подумай и реши, хочешь ли ты, — он провёл холодным пальцем под моим подбородком, — чтобы я снова показал тебе, кто здесь хозяин. Или, может быть, прислать к тебе Тень, чтобы он сделал это за меня?
Должно быть, в моих глазах мелькнула паника, потому что он удовлетворённо улыбнулся:
— О да. Идея, стоящая моего внимания.
Я чуть не застонала. Чтобы Тень увидел меня в таком виде, униженной, растоптанной, плачущей, едва держащейся за остатки собственного достоинства…
— Эреб всё-таки не рассказал твой секрет до конца, — прошептала я. — Когда речь зашла о Ниро Мореро, ты заткнул Эребу рот, угрожая влиятельными знакомыми. Почему? Что такого Эреб мог сказать?
Церон засмеялся:
— Тебе интересно, да? Думаю, Тень отучит тебя задавать такие вопросы. — Его глаза сузились. — Или я подскажу ему, как тебя научить.
«Нет, — с усилием подумала я, цепляясь разом за все свои надежды. — Тень… не поступит со мной так. У него есть свои понятия о чести, и пытки и насилие в него не входят».
Улыбка на лице Церона сделалась явственнее.
— О, я вижу, что ты надеешься на милосердие с его стороны. Может быть, потому, что он наслаждался вашими общими снами какое-то время?
Я уставилась на него в немом ужасе.
— Тень рассказал мне, — кивнул Церон. — Он был немногословен: насколько я знаю, он не любитель такого рода дел. Но, сам того не желая, он подал мне идею. И я собираюсь как следует её обдумать.
— Какую идею? — хрипло спросила я. — Что ты собираешься со мной сделать?
— Увидишь. Если, конечно, я найду тебя достойной моей крови.
Я застыла ледяным изваянием.
Церон собирался напоить меня своей кровью.
— Никогда, — прошептала я.
— Тени тоже не очень-то понравилась эта идея. Кажется, он получал куда большее удовольствие от снов с тобой, чем показывал. Что ж, я найду как его утешить.
Церон небрежно, почти с отвращением, потрепал меня по щеке и двинулся к выходу.
А я вдруг поняла: я хотела укусить его, когда он поднёс руку к моей щеке. Хотела — и не сделала этого. Страх, что дикая, невыносимая боль повторится, был слишком силён.
Дьявол, я его боялась. Я его по-настоящему боялась. В кого же я превращусь совсем скоро?