И есть ли здесь хоть кто-нибудь, кто мне поможет?
Глава 32
Я лежала на деревянной койке, прикованной к стене двумя натянутыми цепями, когда дверь камеры отворилась. Какой-то древний инстинкт посоветовал мне встать. Не было смысла нарываться, развалившись на койке, когда меня могли избить по любому поводу. Впрочем, если Церон приказал бы моим тюремщикам меня изувечить, не помогло бы любое послушание.
Я могла бы попробовать бежать. Даже без зелий у меня было достаточно ловкости, чтобы вырубить пару стражников, завладеть ключами и мечом и выбраться через ближайшее окно. Но, пока меня вели в камеру, я успела увидеть два поста и караулку, где отдыхали аж шестеро вооружённых мужчин, и идея побега тут же перестала казаться соблазнительной.
А потом нога в чёрном сапоге шагнула внутрь, и я медленно подняла взгляд…
…На элегантный чёрный плащ. На жилет с высоким воротом, стилизованный под демонскую чешую. На холодное бесстрастное лицо.
Жар, горящий в груди. Я почувствовала его, когда чужие шаги остановились за дверью, но я его даже не заметила.
— Тень, — промолвила я. — Пришёл, чтобы выпустить меня отсюда?
— Думаю, все твои беспочвенные надежды окончились, когда за тобой закрылась эта дверь, — последовал негромкий ответ.
Я окинула взглядом его фигуру — и вдруг заметила, что он был без катаны. Первый раз я видела Тень невооружённым.
— Мало доблести в том, чтобы зарубить безоружную женщину, — тихо сказала я. — Ты поэтому без своего меча?
Тень покачал головой:
— Я сам — оружие.
Он прошёл внутрь, и дверь закрылась за ним. Мы остались наедине, лицом к лицу, и мне вдруг показалось, что из камеры вышел весь воздух.
— Мне ведь не снились сны в камере, — произнесла я. — Или я ошибаюсь?
— Нет. Я принял вербену.
Я невольно поморщилась. На Конте вербена не действовала так, как на демонов, и он не обращал внимания на дым, но принимать вербену внутрь для него было… болезненно. Один раз он случайно хлебнул не ту настойку — и его возмущённые вопли я запомнила надолго.
— Зачем? — только и сказала я.
— Наша связь больше мне не нужна.
— И теперь ты будешь принимать вербену каждую ночь?
Тень с усмешкой покачал головой:
— Нет.
Я моргнула:
— Тогда я не понимаю.
— Тебе повезло. Когда поймёшь, ты пожалеешь, что выжила.
Его тон был абсолютно ровным, словно мы обсуждали дождь или вчерашний ужин.
Он пугает меня. Что ж, я не буду бояться. Я отступила к стене и скрестила руки на груди. Мне оставили в камере фонарь, и в его свете я отчётливо видела лицо Тени — и тёмные круги под спокойными глазами.
— Церон, — тихо сказала я. — Что вас связывает? Он — твой покровитель?
Тень кивнул:
— Именно он и приказал отдать меня в Гильдию Клинков.
Он помолчал, задумчиво глядя в никуда.
— И именно он меня проклял. В день, когда я оказался в Рин Дредене.
Тень был проклят. Молва была права. Я была права. Какого дьявола я была права, почему это не оказалось гнусной ложью?
— И ты… позволил ему? — тихо сказала я.
— Думаешь, у меня был выбор?
Я покачала головой:
— Вряд ли.
— В этом есть свои преимущества, — произнёс Тень отрешённо. — Я сделался его мечом и его правой рукой. Более или менее. Он доверяет мне, и у меня есть власть. Чем выше он забирается, тем выше поднимаюсь я.
— И теперь, став главой Триумвирата, он нацелился на императорскую корону? — язвительно поинтересовалась я.
Лёгкая знакомая улыбка.
— Может быть.
Я опустила голову. В общем-то, именно об этом я и догадывалась. Осталось уточнить лишь одно.
— Как именно действует твоё проклятие? — негромко спросила я. — И почему ты выбрал жизнь, а не смерть?
Тень снова едва заметно улыбнулся. Очень спокойно и расслабленно для того, чья жизнь зависела от прихоти кукловода с невидимыми нитями.
— Потому что умирать мне не хочется, очевидно. И потому, что Церон это понимает — и не отдаёт мне прямых приказов. За редкими… исключениями.
— То есть… — Я запнулась. — То есть в этом твоё проклятие? Выполнять приказы того, кто тебя проклял?
— Да.
— А что будет, если ты откажешься? Ты ведь не безмозглая марионетка. Что с тобой произойдёт?
— Тебя это не касается.
— Касается, — тихо возразила я. — Почему ты не убил Церона? Там, в подвале, когда мы были рядом? Тебе достаточно было сказать слово, и я перерезала бы ему горло за тебя.
Короткая усмешка.
— Когда Церон проклинал меня, он вплёл со своей кровью одно-единственное заклятие, которое действует круглые сутки, и обойти его я не могу: тело просто мне не повинуется. Догадываешься, какое именно заклятие?
Голос Тени был ровным и негромким. Но мне почему-то было куда неуютнее от звука этого спокойного голоса, чем от любых угроз и проклятий Церона.
— Заклятие… — проговорила я задумчиво. — Если бы я закляла кого-то на подчинение, я бы знала, что он хочет свободы. Что он ненавидит меня глубоко внутри. Я бы боялась его, и первым делом я воздвигла бы между ним и собой невидимый, но прочный барьер. Запретила бы ему атаковать меня — то есть причинять мне физический вред.
— Мало, — холодно проговорил Тень. — Оставь Церон этот приказ в такой формулировке, он был бы уже мёртв.
Я нахмурилась:
— Тебе запрещено атаковать его — и ты должен защищать его от нападений?
— Вот это уже куда точнее.
— А злоумышлять против него?
— Тогда я был бы мёртв, — очень спокойно сказал Тень. — Собственные мысли не обманешь.
— Но где пролегает грань? Что ты можешь, а что не можешь? Открыть перед наёмными убийцами дверь его спальни? Рассказать о потайном ходе, ведущем туда? Дать им мешок золота и сказать, когда экипаж Церона покажется на рыночной площади? Просто излить душу мне, надеясь, что я его убью?
— Этого ты не узнаешь, — коротко произнёс Тень. — Но последнее, как видишь, мне не запрещено. Что до остального… — Он криво улыбнулся. — Подумай.
— Хм, — проговорила я. — То есть ты вообще ничего не можешь с ним сделать?
— Разве что провести экзорцизм и отправить его в Подземье, — пожал плечами Тень. — Это не причинит ему вреда, и это, кажется, единственное, чего он не предусмотрел. Но вряд ли Церон будет стоять спокойно, пока я буду чертить пентаграмму.
Мы помолчали.
— Ты его ненавидишь? — тихо сказала я.
— Это мир власти, Дара Незарис. Будь я сильнее и умнее, я сделал бы то же самое.
Я вздрогнула:
— И со мной тоже?
— А как ты думаешь?
Полутьма. Огонь фонаря, освещающий наши фигуры, застывшие друг против друга. И чувство полной, абсолютной безнадёжности.
Тень — оружие Церона. Не просто его чемпион — его меч, его рука. Рука, которая не предаст. Рука, которая не может предать.
Рука, которая ничем не может мне помочь.
— Но у тебя должен быть план, — прошептала я. — Избавиться от него навсегда. Потому что ты не можешь жить вот так вечно. И… может быть… ты сможешь спасти меня, уничтожив его?
Глаза Тени блеснули.
— Вот об этой… наивной мечте, — очень тихо сказал он, — ты больше не упомянешь. Ни разу.
Я сглотнула:
— Тогда почему ты мне вообще всё это рассказываешь? О своём проклятии?
— Потому что прямо сейчас, — взгляд Тени не отрывался от моего лица, — для тебя и для меня это самая важная вещь в мире, и важнее её нет ничего.
По позвоночнику прошёл холодок.
— Почему?
Он помолчал.
— Поверь мне, когда я говорю, что ты не хочешь узнать ответ на этот вопрос.
— А если хочу?
Тень шагнул вперёд, и я замерла на месте. Хочу ли я податься ему навстречу — или ударить, закричать, вцепиться ногтями в лицо?
Тень знал, что будет делать со мной Церон. Знал, что демон, которого я победила и унизила в подвале, был главой Триумвирата. Знал — и позволил Церону мной завладеть.
— Я тебя ненавижу, — прошептала я. — Ты даже не дал мне покончить с собой.
— Ты бы этого не сделала.
— Почему? Потому что ты бы этого не сделал?
Тень сделал ещё шаг. Вытянул руку — и упёрся ладонью в стену рядом с моей щекой.
— Ты и я, — тихо сказал он. — В смертельной опасности. Всё, как ты и хотела, правда?
— Ты сейчас не в смертельной опасности, — прошептала я, положив ему руку на грудь.
Тень едва заметно поднял бровь:
— Правда? Интересная новость.
Наши лица были совсем близко, и думать становилось всё труднее. Его лицо, его дыхание… Я запомнила его запах там, на крыше, когда перевязывала его, раненого, и потом, когда я лежала обнажённой перед ним, а Тень целовал мою спину, плечи и затылок. И сейчас я чувствовала этот аромат вновь — и готова была забыть о тюрьме, о Цероне, о моей несчастной отрезанной косе, оставшейся на каменном полу. Обо всём.
— Но я не хочу тебя, — прошептала я. — Не здесь, не сейчас.
Выражение его лица не изменилось.
— Как жаль.
В следующее мгновение он наклонился, и его губы коснулись моих. Едва-едва. Прощанием. Странным, горьким, едва уловимым. Словно это не я сидела в камере в ожидании казни, а…
Я вдохнула запах его волос, тепло кожи, мягкое прикосновение губ — и меня пронзило осознание, что Тень и впрямь больше ко мне не прикоснётся. Что здесь и сейчас это лёгкое невесомое касание — его собственный выбор, а не проклятие и не приказ.
И я сейчас его лишусь. Навсегда.
К чёрту. Если я сейчас и впрямь целую его на прощание, поцелую как следует.
— Тень, — прошептала я, когда наши губы разомкнулись. — Не уходи.
И жадно прильнула к его губам, обхватив за шею.
Глава 33
Я не запомнила, когда вторая его рука оказалась у меня в волосах. Когда он прижал меня к стене, а я прильнула к нему. Неважно, сколько раз я целовалась раньше: в этот раз я пила его губы так, словно делала это всю жизнь. Словно я не могла без них дышать.
— Мне плевать на это чёртово проклятие, — прошептала я между поцелуями, жадно прижимаясь к нему. — Мне не плевать на тебя. Что с тобой будет, если ты нарушишь приказ?