В кустах слева что-то затрещало. Я подпрыгнула от неожиданности и вскочила, прижавшись спиной к шершавому стволу дерева. Вопреки моим ожиданиям, из кустов ничего не вылезло.
– Что это было?
– Что? – Илай, казалось, ничего не заметил.
– Ты не слышал? Там кто-то есть!
– Вряд ли.
– Говорю тебе, там кто-то есть. – Я сделала осторожный шаг в сторону, не сводя взгляда с кустов. – Надо проверить…
– Зачем?
– Ну, а если там… чудовище? – от такого равнодушия Илая я немного опешила.
– И что ты будешь делать, если оно и правда там? Плакать, кричать? Попытаешься убежать? Но тогда чудовище, если оно там есть, за тобой погонится и съест.
– А если я не проверю, оно съест меня ночью!
– А может быть, просто уйдет. Вот тебе мое первое желание, – громко заявил парень, заметив, что я сделала еще один шаг к кустам. – До рассвета ты в эти заросли не полезешь. А теперь можешь попробовать.
Я хмыкнула и собралась сделать еще шаг, но вдруг почувствовала, что очень не хочу этого делать. Не то чтобы я не могла – нет, определенно могла, но что-то внутри всячески отговаривало меня. Илай расхохотался, глядя на мое удивление.
– Не очень-то и хотелось, – буркнула я, усаживаясь обратно. – Но ты ведь сходишь проверить?
– Схожу. Я просто не хотел, чтобы это делала ты. А еще хотел показать, что от долга не отвертеться, если не повезло заключить такую сделку, как бы сильно ни хотелось. У магии свои законы. Ложись спать, я подниму тебя после трех. – Илай перебросил мне одеяло, а сам встал, сладко потягиваясь. – Говоришь, в этих кустах тебе что-то почудилось? Отлично, мне как раз туда и надо.
Глава 11
Зарачар встретил нас неприятной тишиной и подозрительными взглядами из-за занавесок и заборов. Поселение было небольшим, но зажиточным: две центральные улицы выложены брусчаткой, двухэтажные дома щеголяли свежей краской, нарядной красной черепицей и целыми чистыми окнами. Подальше постройки шли вперемешку: то каменные, то деревянные, но все равно целые и опрятные. Центральная ратуша с остроконечным шпилем и замысловатым витражом возвышалась в центре безлюдной площади и была наглухо закрыта – на двери висел ржавый амбарный замок. Чуть выше по ветру развевался грязный пергамент, на котором едва угадывалась геральдическая печать.
Редкие прохожие бросали на нас любопытные взгляды и старались быстрее свернуть с дороги.
– Какие-то они недружелюбные. – Я взбежала по ступенькам и пригляделась к пергаменту.
– Может быть, из-за погоды. – Илай остался внизу, уселся прямо на камень и с наслаждением вытянул ноги. Мы шли все утро, а последние два часа едва ли не бежали, опасаясь грозы – небо затянуло низкими серыми тучами, и воздух стал душным.
– Тут написано, – чернила кое-где стерлись и размазались, да и почерк у писавшего был неразборчивым, – что всем жителям рекомендуется не покидать свои дома без необходимости, а ночью выходить совсем нельзя без специального разрешения. Тут еще про путников… Что-то про обязательное посещение таверны.
– А там не написано почему и зачем?
– Нет. – Я разочарованно спустилась вниз. – Как твоя лодыжка?
– Терпимо. Ладно, все равно мы не будем тут задерживаться. Купим провизии, а заночуем в соседнем Держце, до него как раз часа три пути.
– А если польет? – Я посмотрела наверх, прищурившись. В пелене тяжелых туч не было ни просвета.
Илай не ответил, с ворчанием вставая и подходя к высокому дорожному столбу. На десятке деревянных дощечек теснились указатели к ближайшим местным достопримечательностям. Напротив указателя к таверне «Хмель» неизвестный уличный художник гвоздиком нацарапал девицу с очень большими достоинствами и двумя кружками. Последний раз мы ели рано утром и теперь, даже не обсуждая, направились в указанном направлении, благо располагалось заведение за поворотом.
Все таверны одновременно похожи и не похожи друг на друга. Они могут быть большими, маленькими, уютными и не очень, в них может быть и шумно, и тихо, и громко – так, что разговаривать совсем не получается. В них могут поить, кормить, играть, выступать, обдирать до последней нитки и угощать за счет хозяина. Неизменно лишь одно: если при вашем появлении присутствующие замолкают и не сводят с вас взгляда – ничего хорошего ждать не следует.
Тишина, возникшая едва мы переступили порог «Хмеля», оглушила. В общем зале находилось человек пятнадцать, и громкий недовольный гомон был слышен еще на улице. В таверне о чем-то спорили, а одинокий, тонущий в гневных криках голос пытался мягко увещевать. Стоило двери скрипнуть, как все разногласия были мигом забыты.
Мой опыт посещения подобных заведений едва ли можно назвать удачным, поэтому, ожидая худшего, я отступила на шаг, спрятавшись за Илая. Тот шумно сглотнул и растянул губы в самой широкой и лучезарной улыбке, на которую был способен:
– Приветствую! Найдется ли в этом прекрасном заведении две кружки для усталых путников?
Из-за его плеча я видела, что никто из собравшихся не пьет и не ест. В светлом, теплом и чистом зале мрачные лица гостей смотрелись как-то чужеродно. Я потянулась шепнуть Илаю, что лучше бы нам отсюда уйти, но тут из неприметного коридорчика выскочил тощий трактирщик.
– Найдется! – Он воскликнул с такой неприкрытой радостью, что мне стало еще неуютнее. – Проходите-проходите, за лучший стол! – И, чтобы мы не передумали, схватил Илая под локоть и повел вглубь зала, усадив рядом с очагом, а затем кликнул красивую кудрявую подавальщицу.
До карикатурного изображения на указателе она не дотягивала, но задорно подмигнула моему спутнику, чем тут же подняла настроение юноши. Илай подпер подбородок кулаком и принялся делать то, что у него получалось лучше всего: хвастаться своими подвигами. Я совершенно потеряла нить разговора уже через минуту, а вот девица воодушевилась настолько, что едва ли не подсела за стол.
На нас глазели еще минуты две, но трактирщик зашикал, замахал полотенцем и пригрозил выгнать всех вон, так что вскоре в таверне худо-бедно воцарилась обычная для такого места атмосфера. Я то и дело ловила на себе чей-нибудь взгляд, но старалась не придавать значения.
– Припасов возьмем еще на полдня, остальное докупим в Держце, – едва девушка упорхнула на кухню, Илай развязал маленький кожаный мешочек и принялся сосредоточенно пересчитывать деньги. – Монет в десять уложимся, с тебя пять.
– А можно, – я потупилась, закусив губу, – я потом их отдам?
– У тебя нет денег? – определить, чего в голосе Илая больше – укора или удивления – было трудно. – Как ты вообще собиралась добраться до столицы? Ни карты, ни припасов, ни монет.
– Думала, обменяю вот это на помощь. – Я нерешительно подтолкнула к нему несколько простеньких серебряных безделушек, которые прихватила из своей спальни.
– Ты их украла, что ли? – нахмурился парень.
– Мне их подарили, так что могу распоряжаться как захочу. Хватит этого?
– Ладно, сойдет на первое время, – проворчал Илай, пряча драгоценности в мешок. От дальнейшего разговора меня спасло появление подавальщицы и ее подруги, достоинства которой ничуть не уступали первой. На стол перед нами поставили пару кружек пива, по миске дымящегося супа, корзинку со свежим хлебом и тарелку с холодной копченой курицей.
– Налетай, я угощаю.
Дважды уговаривать не пришлось. Я прекрасно усвоила, что путешествовать натощак – затея провальная, и при каждой удобной возможности стоит набить желудок чем-то съедобным. Со своей порцией я разделалась минут за десять, а потом целый час отщипывала кусочки мякиша от буханки хлеба, глазея по сторонам и греясь.
Девицы словно приклеились к Илаю: то приносили чистое полотенце, то роняли ложку, то чуть не опрокидывали переполненную кружку. Они восторженно охали, слушая очередную байку о славной победе, и подмигивали. Чем было вызвано такое внимание, я решительно не понимала: парень был симпатичным, в общении приятным, но до любви с первого взгляда было как до луны.
– В детстве я залез в дом одной старой ведьмы и случайно опрокинул на себя котелок с каким-то хитрым приворотным зельем. – Он подмигнул мне, отвечая на немой вопрос. – И с тех пор я проклят нравиться всем хорошеньким девушкам.
– Серьезно? – скептически хмыкаю.
– Почти всем, – тут же уточняет Илай. Моя бровь изгибается сильнее, и он несколько смущенно добавляет, что работает это на каждой пятой, а иногда десятой, а иногда и не работает совсем, и вообще – от моих вопросов пиво киснет. Я рассмеялась, благодушно махая на него рукой.
– Господа желают комнату? – трактирщик аккуратно положил на стол мешок со снедью.
– Мы проездом.
– Жаль, жаль. – Мужчина расстроился. Прикрикнув на смеющихся девушек, чтобы те возвращались к работе, он поклонился и скрылся на кухне.
– А вот в Держце придется заночевать. – Илай с сожалением отодвинул давно опустевшую тарелку и поднялся, похрустывая костяшками пальцев. – Вот бы у тебя за пазухой было припрятано еще побрякушек. Осточертело ходить пешком.
– Ты хочешь купить лошадь? – Я помогла ему надеть рюкзак.
– Вот еще, – покачал головой парень. – Хорошая лошадь стоит дорого, а нам нужно две. А потом их надо куда-то деть, чем-то кормить, ухаживать, да и не люблю я их. Если наскребем денег, то обратимся к городскому магу.
– Зачем?
– Затем, – у моего нового знакомого была отвратительная привычка отшучиваться вместо ответа. Вот и сейчас он беззаботно бросил мне через плечо ничего не значащие слова и вышел на крыльцо.
На улице быстро потемнело. Резкие порывы ветра гоняли по дороге мелкую пыль и пригибали кусты к земле. Громко трещали и раскачивались длинные ветки большого старого дерева напротив. Похолодало. Я зябко поежилась, в который раз пожалев, что сбежала от Хёрстов налегке. Надо было прихватить плащ с капюшоном. У Илая такой имелся, но просить поделиться было слишком стыдно: в очередной раз выслушивать, какой я непутевый путешественник, очень не хотелось.