Мы даже не успели спуститься на мостовую, как в небе полыхнуло белым, а следом, с секундной заминкой, обрушился ливень.
– Придется задержаться. – Илай в сердцах хлопнул по деревянным перилам и скривился, тряся ладонью в воздухе. – Кто же знал, что начнется так скоро! Пойду договорюсь насчет комнаты.
– Как удачно. Сможешь еще немного похвастаться этим девицам.
Я скривилась, передразнивая юношу, и вернулась в таверну. Стряхнув с волос воду, уселась на прежнее место и хмуро огляделась. Местные ответили такими же мрачными взглядами. Не знаю, что на меня нашло, но я разозлилась и нагло уставилась на самого хмурого мужика. Сначала он стойко выдерживал взгляд, но, когда я скривила губы, смутился и потупился.
– Как нет?! – возмущенный возглас Илая заставил встрепенуться и поискать его глазами. Парень стоял рядом с трактирщиком, который меланхолично вытирал руки о фартук. – Ты же сам пятнадцать минут назад предлагал!
– Тогда были, сейчас – нету.
– Врешь!
– В одной уже отдыхает достопочтенный путник с долгой дороги, у двух других крыша протекает. В остальных ремонт да кроватей нет.
Илай скрипнул зубами, сжимая кулаки. Сдержался, глубоко вздохнул и поинтересовался, сколько же трактирщик хочет за пустую комнату. Тот подбоченился, потер тонкий ус и назвал такую сумму, что даже я не удержалась и громко, непечатно прокомментировала его предложение.
– А катись ты на ту сторону, не единственный постоялый двор в городе, – заявил Илай в улыбающееся лицо трактирщика.
– Все постоялые дворы закрыты до наступления лучших времен.
– Это каких? У всех, что ли, разом крыша прохудилась?
– Приказ нового старосты.
– Что за приказ, какого старосты? – не унимался парень. – Где идиот, который это придумал?
Трактирщик посуровел и тыкнул пальцем ему за спину. Мужчина в сером добротном камзоле, сидевший у стены и двумя минутами ранее игравший со мной в гляделки, поднялся, тяжело опираясь на стол.
– Пойдем отсюда, Рила, поищем место получше. – Илай изменился в лице, бросил оценивающий взгляд на широкие плечи потенциального противника и разом остыл. В два шага подскочил ко мне и потянул за рукав.
– В такую грозу?
– Идем, – с нажимом повторил Илай, выразительно кося взглядом на дверь.
– Не идем, – процедила я, глядя поверх его плеча, как трое мужиков встают в проходе. Еще один подошел к двери и щелкнул замком, отрезая путь на улицу. – Кто тебя за язык тянул? Теперь тебя, а, наверное, заодно и меня побьют. Доволен?
Я пыталась сохранить серьезную и спокойную мину, но тут староста, все так же молча, направился к нашему столу. В огромных руках он крепко держал темную бутылку. Воображение тут же нарисовало, как эта бутылка разбивается о непутевую голову Илая, а острым горлышком мне вспарывают живот. Вышло очень натурально, как будто я повидала десяток подобных драк. Спокойствия это не прибавило, поэтому я резко отодвинулась к стене, готовясь, если что, залезть под стол.
– Послушайте! Вышло досадное недоразумение. – Илай попытался примирительно поднять руки, но его тут же под эти руки взяли и силой усадили на скамью. Все те же хмурые мужчины окружили нас, пресекая любую попытку побега.
– Вы совершаете самую большую ошибку в своей жизни, – тихо сказал мой спутник, исподлобья глядя на подходящего мужика. Промелькнуло в этом голосе что-то очень мне знакомое. Угроза была настоящей, без бравады, и тон совсем серьезный, не вяжущийся с тем болтуном, которого я знала уже два дня.
– Может быть, – староста споткнулся на ровном месте и остановился. Он перевел взгляд с Илая на меня, а затем поставил бутылку на стол. – Предложение для тебя, бравый воин, есть.
– А если он. – Я вовремя наступила на ногу уже открывшему для возражений рот парню, намекая, чтобы тот помолчал, – не заинтересуется?
– Вы хотя бы выслушайте, а потом уже решите. – Мужчина уселся за стол. – Долговязый! Принеси-ка нам чистые стаканы. Дело вот какое…
Зарачар был молодым поселением, образованным лет десять назад вольными мастерами и торговцами, сбежавшими из Держца. Тогдашний градоначальник, пользуясь неразберихой в столице – страна была на пороге войны с северным соседом, – самовольно поднял налоги и ввел новые. Несогласных, как и полагается, либо выгоняли из города, либо лишали имущества, либо кидали в тюрьму. Иногда, в периоды особо плохого настроения, градоначальник делал все сразу, без какого-либо суда. Устав терпеть такое отношение, двадцать семей ремесленников собрались и пришли к общему выводу, что проживание в городе несет больше хлопот, чем прибыли. Обсудив детали, погрузили пожитки по телегам, помахали ручкой удивленному градоначальнику и переселились на пятнадцать миль южнее, основав собственную деревню. Отстроили времянки, мастерские, засеяли ближайшие поля и стали поживать. Градоначальник попытался запретить им приезжать на ярмарки – тогда зарачаровцы подсуетились и стали проводить собственные. Народ, посмотрев на них, потихоньку стал переезжать – налог в Зарачаре был один, и тот можно было отработать, если не хотелось платить: забор покрасить, лавку смастерить, скот выпасти. Градоначальник Держца не унимался: запретил горожанам посещать зарачаровские торговые ряды, ввел штрафы и дополнительные пошлины на их товары, а народ, смекнув, что так дело дойдет и до налога на воздух, повалил из города толпами, осев в округе. Городская казна стала пустеть.
Последняя предпринятая попытка силой вернуть ремесленников почти дошла до открытого противостояния, но тут король обратил внимание на тревожные письма из Держца, и градоначальника сменили. Новый, сидящий в ратуше уже семь лет, идей прошлого не разделял, отношения с зарачаровцами поддерживал приятельские, но, видимо, испытывал некую обиду за предшественника, поэтому на редкие просьбы помочь обычно отвечал отпиской.
Нечисть – Страшная Баба, как ее окрестили дети, – объявилась три года назад. Сначала в соседних Холмах, потом в Тихой Роще, затем в Доре, а теперь вот добралась и до Зарачара. Поначалу внимания на нее не обращали: охотилась она редко, покусанные ею жертвы оправлялись от нападения через одну-другую неделю. Пробовали, конечно, поймать: нанимали охотников, звали магов, сами караулили, да толку не было – тварь насылала тяжелый сон, исчезала, выжидала и снова выходила на охоту через пару недель. Так и привыкли.
Мелкий городишко ремесленников в последние два месяца ей нравился больше других, поэтому нечисть орудовала в Зарачаре каждую третью ночь. Предпочитала мужчин и детей: пробиралась в дома после полуночи, кусала спящих и тянула жизненные силы. Но если раньше это заканчивалось слабостью и головной болью, то теперь аппетиты Страшной Бабы резко возросли, и на ее счету появились первые покойники.
К нашему прибытию в городишке не осталось неукушенных, а некоторые детишки были настолько плохи, что эта ночь могла стать для них последней. Худо-бедно помогала настойка местного травника, но он разрывался между пятью поселениями, и на всех не хватало.
Держецкий градоначальник сочувственно охал, понимающе кивал и запретил городскому магу приближаться к Зарачару. Дескать, своих вурдалаков и гулей хватает. Король прошение проигнорировал, но Ковен неожиданно откликнулся, пообещав прислать кого-нибудь не позднее завтрашнего обеда.
– Вы хотите, чтобы мы остались и тварь нами поужинала? – Я мрачно цедила воду, предусмотрительно отказавшись от крепкого вина.
– Отвлекли на себя внимание. – Мужик в сером кафтане, представившийся Гораном, кивнул. – На один день. Переночуете в тепле, накормим, напоим, горячую ванну организуем, девок…
– Спасибо, нет, – у меня уже был опыт в качестве приманки, и повторять его я ни за что не собиралась.
– Госпожа, вам вообще ничего не угрожает. Оно женщин не трогает, предпочитает крепких и молодых мужчин.
– Совсем? А с чего вы решили, что тварь купится на Илая, а не пойдет подкрепиться кем-то знакомым?
Горан нервно покусывал губу, сжимая в руках мутный стакан. Мужики вокруг стола переглядывались, старательно отворачиваясь, стоило мне на них посмотреть.
– Потому что они так уже делали. – Илай усмехнулся. – И как это было?
– Два брата-наемника, назвались охотниками за всяким магическим, – с готовностью ответил староста. – Пробыли у нас долго, за это время только их тварь и покусала…
– А что ж они ее не прикончили?
– Сбежали, когда слабеть стали.
– Паршиво, паршиво, – парень покачал головой, но его плутовская улыбка мне не понравилась. – Ванная, девки, еда – это заманчиво, вот только нам надо в Держц, важные дела, дела… Разве что тридцать золотых монет покроют наши расходы.
Я подавилась водой, не веря собственным ушам. Для тех, у кого в кармане была только дырка, сумма оказалась внушительной, но явно недостаточной, чтобы потенциально попрощаться с жизнью. Да и тесный круг из мрачных, доведенных до отчаяния мужиков, рискующих потерять детей, не располагал к торгу.
– Давай поговорим, – елейным голосом позвала я Илая. Тот отмахнулся от меня, увлеченно диктуя старосте остальной список требований. – Уважаемый! А что, других кандидатов совсем-совсем нет? Вот у трактирщика комната посетителем занята, так может, к нему?
– Мы обращались, – с удивительной честностью ответил Горан. – Тот сразу сказал, что если мы еще раз с таким к нему подойдем, он весь город спалит.
– Вероятно, у него очень плохое настроение. – Илай скорчил мне гримасу. – И у меня тоже будет плохое настроение, если ты продолжишь его портить. У Рирариланны отвратительный характер: полное отсутствие альтруизма и деловой хватки.
– Хватит с меня. – Я резко встала, хлопнув ладонями по столу. – В какой стороне Держц?
– Пойдешь под ливнем?
– А ты рискнешь жизнью ради тридцати монет? Оно тебя сожрет.
– Мы еще посмотрим, кто кого сожрет, – оскалился Илай, и у меня пропало настроение спорить дальше. Махнув рукой, я объявила, что не собираюсь в этом участвовать, но и отказываться от ванны, ужина и теплой постели не буду. Так что если Илай жаждет быть обгрызенным какой-то тварью, то без моего участия.