Шанталь взглянула на серое, без просвета, небо. Она вышла без зонта, и теперь ее одежда промокла, а с полей шляпки капала вода. Женщина просидела дома несколько дней, не решаясь выходить, спускаясь лишь в лавку зеленщика да в пекарню на углу, но сегодня не выдержала и выскочила на улицу, едва заслышав далекие выстрелы.
Шанталь с удивительным равнодушием переживала отсутствие достаточного количества еды, хорошей одежды, тепла. Если становилось тоскливо, брала в руки книгу или играла на пианино. И с нетерпением ждала возвращения Кристиана, а когда он приходил, всякий раз с радостью убеждалась в том, как сильно он изменился.
Кристиан стал правой рукой главного редактора «Старого и Нового света» и продолжал встречаться с Аннабель Роншар. Хотя их отношения можно было назвать приятельскими, Шанталь не теряла надежды на то, что все закончится свадьбой. А главное, вот уже несколько месяцев Кристиан не вспоминал девушку по имени Мари — по крайней мере, вслух.
Шанталь ускорила шаг, теперь она почти бежала, одной рукой придерживая шляпку, другой — подол платья.
Вскоре женщина очутилась на площади перед ратушей, где заседало правительство. Дождь усилился, это был уже настоящий ливень, но даже он не мог разогнать огромную толпу. Слышались возгласы: «Война до победы!», «Париж не сдавать!» — и требования отставки правительства. Испуганно оглядев огромную толпу на площади, Шанталь решила повернуть назад.
Вдруг раздались выстрелы, и женщина вздрогнула: сейчас начнется паника, толпа двинется навстречу черной стеной и неминуемо раздавит ее. Шанталь показалась себе самой перышком на ветру, песчинкой в центре гигантского смерча. Кто-то в самом деле побежал, но большинство людей осталось на месте. Толпа глухо роптала, а звуки выстрелов разносились над площадью зыбким эхом, они резали слух и заставляли вздрагивать сердце.
Неожиданно мужчина, что случайно очутился рядом с Шанталь, вскрикнул и схватился руками за голову. По его лицу потекла кровь. Вероятно, его задела шальная пуля; незнакомец не упал — по-видимому, рана не была серьезной. Но он ничего не видел: кровь заливала ему глаза. Никто из стоявших неподалеку людей не бросился ему на помощь и, казалось, даже не обратил внимания на случившееся. И только Шанталь, не задумываясь, быстро схватила его за локоть, чтобы поддержать, и одновременно сунула ему в руку платок.
— Вот, возьмите. Держитесь за меня.
— Спасибо, — произнес он, не теряя хладнокровия. — Думаю, меня просто поцарапало, вот и все.
— Все равно вам нужно сделать перевязку. Идемте, я вас провожу.
— Спасибо, — повторил мужчина, прикладывая платок ко лбу.
Они медленно и осторожно выбрались из толпы. На вид незнакомцу было за сорок; одет хотя и скромно, но несравненно лучше, чем собравшиеся на площади — в основном ремесленники и фабричные рабочие. Его облику был свойствен неуловимый аристократизм. Шанталь сразу это почувствовала и удивилась: что мог делать здесь такой господин?
Неподалеку находился госпиталь, и они пошли туда. Оказалось, пролетевшая мимо пуля лишь разорвала кожу; тем не менее после перевязки спутнику Шанталь велели немного посидеть в вестибюле.
— Присядьте и вы, — попросил он женщину.
Она послушно села. Он внимательно смотрел на нее. Теперь Шанталь видела, что у него весьма привлекательное лицо, спокойный, вдумчивый взгляд. В его внешности было что-то странно знакомое, только женщина пока не могла понять, что именно.
— Я хотел бы знать, как зовут мою спасительницу, — мягко произнес он.
— Я вас не спасала, — возразила женщина.
— Вы мне помогли, — веско произнес он. — Именно вы, а не кто-то другой.
— У меня два имени, — чуть подумав, сказала она. — Шанталь и Люси. Выбирайте любое.
— Мне больше нравится Люси.
Женщина улыбнулась:
— Тогда зовите меня так.
Мужчина тоже улыбнулся:
— Хорошо. Только не говорите, что вы замужем!
Она приподняла брови:
— А что вы хотите услышать?
— Что вы одиноки и свободны.
Голубые глаза Шанталь чуть заметно искрились — казалось, в них поблескивают маленькие звездочки.
— Я свободна, но не одинока. У меня взрослый сын. — Она вспомнила о Кристиане и вскочила. — Простите, я должна идти!
Мужчина тоже поднялся.
— Полагаю, будет разумно, если теперь я провожу вас. В Париже неспокойно. Давайте наймем фиакр. Где вы живете?
— Мне нужно не домой, а в редакцию газеты «Старый и Новый свет». — Она назвала адрес и прибавила: — Там служит мой сын.
— Хорошо, едем.
Когда они выходили из здания госпиталя, Шанталь сказала:
— Простите, я не спросила вашего имени.
— Меня зовут Александр.
Через мгновение они оказались на улице. Когда переходили дорогу, Александр взял Шанталь за руку.
Женщина прислушалась к себе. Она все еще слишком трезво оценивала каждый свой шаг. Ее рука, лежавшая в руке почти незнакомого мужчины, слегка дрогнула.
— Я передумала, — сказала она. — Лучше вернусь домой. Не буду мешать сыну, он сам о себе позаботится.
Александр серьезно кивнул.
— Это близко, — прибавила женщина, — можно дойти пешком.
— Значит, пойдем пешком.
Шанталь остановилась.
— Не нужно меня провожать.
— На улице неспокойно. Я пойду с вами.
— Вы ранены.
— Вы сами знаете, Люси, что это пустяк.
Когда он произнес это имя, женщина ощутила в душе приятное тепло и не стала возражать.
Они пошли по залитому дождем городу. Иногда навстречу попадались люди в форме национальных гвардейцев. Многие дома казались покинутыми, лавки были закрыты. Все ждали, чем закончится блокада; на берегах Сены сооружались укрепления, и сотни людей круглые сутки не покидали своих постов.
Шанталь невольно поежилась:
— Неужели Париж может быть сдан?!
— Лучше сдать его сейчас, — негромко, но твердо произнес Александр.
Женщина посмотрела на него с изумлением:
— Что вы такое говорите?!
— Да. Пруссаки все равно возьмут его, не теперь, так через несколько месяцев, а сколько людей в Париже умрет от голода и холода? Население уже сейчас ест кошек, ворон и крыс, а что будет дальше? Впереди зима. Сдача Парижа не повлияет на ход войны, зато поможет сохранить жизни как мирных жителей, так и обороняющих город солдат.
— А как же правительство? — спросила Шанталь.
В это время они проходили мимо ярко освещенных окон кафе «Сенат». Гремела музыка; на тротуаре стояли сильно накрашенные, полупьяные проститутки.
— Наше правительство, — сказал Александр, — как эти девки. Если пруссаки войдут в город, они начнут путаться с ними. Им все равно с кем, лишь бы платили.
Щеки Шанталь побледнели. Она натянуто улыбнулась и осторожно произнесла:
— Мужчины любят осуждать таких женщин, тогда как сами… — И неожиданно, вскинув голову, проговорила с некоторым вызовом: — Неужели вы никогда не посещали подобных заведений?
Он неопределенно махнул рукой:
— В студенческие годы чего не бывало… Хотя вообще-то я всегда презирал продажных женщин.
— Где вы учились? — спросила Шанталь, чтобы сменить тему.
— В Коллеж де Франс, — ответил Александр.
«Значит, он человек совсем иного круга», — подумала женщина и поинтересовалась:
— Вы постоянно живете в Париже?
— Сейчас — да.
— С вашей семьей?
Он покачал головой:
— Теперь у меня никого нет.
Его ответ показался Шанталь несколько странным, но она ни о чем не спросила.
Вскоре они подошли к дому, где Шанталь с Кристианом снимали квартиру.
— Мы пришли, — сказала женщина. — Спасибо, что проводили.
— Мы еще увидимся, Люси?
Женщина представила, как выглядит: обвисшие от дождя поля шляпки, мокрые юбки, а в глазах — что-то пронзительно тоскливое. Подумать только, у нее не осталось даже воспоминаний, таких, какие она могла бы бережно хранить и лелеять в своем сердце! Пройдет с десяток лет, старость станет смывать краски с лица и срывать с души последний покров грез и желаний.
— Нам не стоит видеться, — сказала она.
Но он не собирался отступать.
— А что вы делаете в свободное время, Люси?
Она решила, что может ответить так же, как и он:
— Теперь — читаю книги, музицирую.
Александр улыбнулся:
— Я очень люблю музыку.
— Я тоже. Только боюсь, мне не хватает мастерства.
Его карие глаза светились радостью.
— О, бросьте! Я бы с удовольствием послушал.
Шанталь молчала.
— В такие времена лучше иметь побольше друзей. Меня вам нечего опасаться, у меня есть только один серьезный недостаток: я беден. Не скрою, раньше у меня были деньги, но теперь я разорен.
Женщина тихо засмеялась:
— Я тоже небогата. Мы вдвоем живем на жалованье сына, сбережений нет…
— Вот видите, кое-что общее у нас уже есть.
Когда они прощались, Александр сказал:
— Не думайте обо мне плохо, Люси. Несмотря на свои слова, я буду защищать Париж в числе других безумцев…
— Не сомневаюсь. Только будьте осторожны.
Шанталь вернулась домой. В маленькой квартирке было темно и тихо. Она переоделась и немного посидела в кресле, потом неожиданно подошла к инструменту и взяла несколько аккордов. И тут же бросила, поняв, что не может играть. Сейчас музыка не могла спасти ее от мыслей о безрадостном будущем.
Кристиан пришел поздно; он выглядел озабоченным и усталым. Шанталь пододвинула ему тарелку с мясным рагу и зеленым салатом, а потом налила чашку настоящего кофе, который выменяла на черном рынке на свое золотое кольцо.
— Мы еще можем покупать мясо, мама?
— Пока да.
— Я слышал, фунт говяжьего филе стоит больше четырех франков.
Шанталь беспечно пожала плечами.
— Пора отказаться от всего этого, — сказал Кристиан.
— Я не хочу, чтобы ты от чего-либо отказывался.
— Для меня не так уж важно, ем я мясо или хлеб. Главное, чтобы ты была счастлива, мама.
Счастлива? Она смотрела на своего сына: легкая светлая улыбка и глаза, прозрачные, как капли дождя, и такие же чистые. Он видел, он жил!