– Его Величество приказал провести расследование совместно с администрацией, – рассказал Чжао Гуй, садясь рядом за барную стойку. – Я сегодня с ним виделся. Тебе не показалось, что он будто нездоров?
– Нездоров? – я метнул на него непонимающий взгляд.
Вчера я решил, что после выстрела императора чуть не хватил приступ, но не придал этому особого значения. А что, если он себя плохо чувствовал? Мяо Чжуану чуть больше пятидесяти, он не так стар, но здоровье может подводить.
– Наверное, зря переживаю, и Его Величество просто засиделся за документами, но выглядел он довольно бледно, – добавил зять и сделал заказ бармену.
У меня появились тревожные мысли. Если Его Величество болен, тогда становится ясно, почему он стал активнее искать преемника. Пока что ни Мяо Цин, ни Мяо Инь не забеременели, если бы у одной из них появился сын, то выбор императору было бы сделать проще. Однако с их свадеб прошло не так много времени, а если им еще передалась проблема отца – Мяо Чжуан долго не мог завести детей, – то наследников можно ждать как снега в пустыне. Надеюсь, все это не сыграет в мою пользу…
– Я вот что пришел, – Чжао Гуй отвлек меня от мыслей, разливая вино: мне налил в бокал, а себе в стакан для виски, потому что так ему было удобнее, – солдаты, которых вчера допрашивали мои люди, пропали. Их держали в камере, но сегодня она пуста. Надзиратели сказали, что был приказ перевезти их в другое место, но они будто провалились сквозь землю. Его Величество приказал обыскать весь Запретный город, но не нашел их. Выглядит так, словно от них избавились, чтобы они не сболтнули лишнего.
– То есть Хо Фэн их убрал, чтобы они не рассказали подробности поручения? – нахмурился я.
– Именно. – Он щелкнул пальцами.
– Но они ведь и так сдали его.
– Возможно, они не все рассказали. Ты вчера сразу понесся разбираться с Хо Фэном, но не стоило поступать сгоряча. Надо было собрать все доказательства, привести одного из пленников к Его Величеству, чтобы он свидетельствовал против Хо Фэна, и тогда тот не смог бы отвертеться. А сейчас он убрал всех, кто мог сказать что-то против него, и мало что можно доказать.
– Так получается, я виноват?
Чжао Гуй утешительно потрепал меня по плечу.
– Надо было мне тебя остановить, но я не думал, что болван Хо Фэн окажется таким хитрым.
– Болван, видимо, я, – мрачно ответил я и в несколько глотков опустошил бокал.
– Неправда, ты посчитал, он сразу сознается, как только притащишь его к императору. Мне тоже так казалось. У него хватило наглости все отрицать, а потом замести следы. Но ничего. У нас еще остался тот бандит, и его показаний будет достаточно, чтобы расследование продолжалось. Сейчас первым делом будем искать пропавших солдат. Либо они стали беглецами, либо их убили. Что-то мне подсказывает, второй вариант был для Хо Фэна надежнее.
– Он должен заплатить за все, что устроил, – я сжал кулак.
В этот момент показалось, что привычная жизнь утекает, как песок сквозь пальцы, и у меня никак не получается ее удержать.
– Сегодня вообще безумный день вышел, – Чжао Гуй потряс головой, отчего челка наполовину скрыла его глаза, – Чжу Цюэ и Сюань У устроили перестрелку в отеле, а потом, не поверишь, люди Сюань У перестреляли друг друга, едва оттуда ушли. Уж не знаю, что они не поделили.
– Сюань У? – я даже подпрыгнул.
– Пока не ясно, что у них там произошло. Какой-то междусобойчик. Будем ждать новостей завтра.
Не проще от него избавиться.
Мои же слова, сказанные Хэй Цзиню, сейчас будто ударили по лицу.
Он всей душой ненавидел У Чжэня за то, что тот убил его родителей. Хэй Цзинь рассказал, что в тот момент он и маленький Сюэлянь прятались за ширмой и все прекрасно видели. Я не представлял ужаса, с которым они тогда столкнулись, но понимал одно: с У Чжэнем надо разобраться. Хэй Цзинь не решался из-за Сюэляня. К тому же свергнуть главу не так-то просто, потому что придется иметь дело с его сторонниками, а потом и последствиями. Хэй Цзинь долго придумывал план и выискивал, кто в клане мог бы его поддержать. Сейчас я отчего-то не сомневался, что он наконец воплотил задумку в жизнь.
Убийца его семьи поплатился за преступление.
Я залпом осушил еще один бокал вина и плеснул себе снова. Эту порцию я дорожкой разлил на барной стойке, отдавая уважение покойным родителям Хэй Цзиня. Теперь они могут быть спокойны.
– Ты чего? – удивился Чжао Гуй, убрав локти, потому что вино устремилось к нему.
– Кажется, сегодня что-то сильно изменилось, – проговорил я. – Посмотрим, что будет дальше.
Перемены словно дышали мне в спину. Привычная жизнь стала утекать еще стремительнее, и, хоть вокруг все оставалось как прежде, тревога внутри нарастала сильнее.
Глава 19Перераспределение бюджета
Мяо Шань
Не думала, что в поместье клана Сюань У у меня получится спокойно жить.
Меня больше не держали взаперти, рядом с покоями не дежурили солдаты. Я могла передвигаться, как заблагорассудится, и никто не стал бы препятствовать, если бы мне захотелось выйти в город. Хэй Цзинь даже сказал, что, если будет нужно, он выделит мне машину с охранником. Словом, свобода перемещений. Вот только уйти я не могла. Охранник следил не только за тем, чтобы меня не похитили, но и чтобы я не сбежала. Клан Сюань У хоть и попытался сделать все возможное для моего комфорта, но не позволил бы уйти. Я была нужна. Да и сама понимала, что с ними мне будет намного безопаснее, чем с друзьями-революционерами. Страшно подумать, сколько повстанцев полиция отлавливает ежедневно и запирает в подземельях под зданием городской администрации. Не хотелось бы туда однажды попасть.
В следующие дни после переворота поместье Сюань У покрывали белые материи в знак траура по главе.
Однако я понимала, что У Сюэлянь и Хэй Цзинь оплакивали вовсе не его. Они горевали по всем павшим в тот злосчастный день. По служанке Лу. По солдату Цзе. По всем невиновным.
У Сюэлянь винил себя в том, что случилось с Лу. Он хотел помочь им с Цзе провести свадьбу, но теперь было поздно. Он похоронил их со всеми почестями, поместив тела рядом. Они не были супругами, и это было против правил, но они хотели пожениться, и У Сюэлянь решил, что нужно позволить им это.
– Надеюсь, хоть в загробной жизни они смогут быть вместе, – сказал У Сюэлянь.
Тело главы У сожгли, а прах поместили в керамическую урну. Хэй Цзинь сказал, что его надо отнести на кладбище, но У Сюэлянь забрал урну и зачем-то поставил на столе в бывшем кабинете отца, где теперь работал сам.
Однажды я застала его разговаривающим с прахом.
– Что, не думал, что брат Цзинь станет тут главным? – злорадствовал У Сюэлянь, прожигая взглядом черную урну, расписанную изображениями синих черепах. – Надеюсь, ты все видишь. И надеюсь, увидишь, как брат Цзинь наведет здесь порядок. Все станут любить его больше, чем тебя. Ты сломал ему жизнь, но карма все возвращает.
Я стояла на пороге, не решаясь войти, и постучала по двери, чтобы привлечь внимание.
У Сюэлянь сразу поднял на меня взгляд и посмотрел так, будто его застали за чем-то постыдным.
– Что? – спросил он.
– Просто пришла посидеть с тобой.
– Заходи. – У Сюэлянь отвлекся от урны и пригласил меня на диванчик рядом с рабочим столом. – Я как раз говорил отцу, что карма расставляет все по местам.
От этих слов меня пробрал озноб. Я не видела ничего хорошего в том, что У Сюэлянь держал прах при себе.
Перед диванчиком стоял стол, на котором на плитке грелся заварочный чайник. Я разлила чай по пиалам и посмотрела на У Сюэляня.
– Не думаешь, что его лучше похоронить? – спросила я, стараясь звучать как можно мягче, чтобы он не подумал, что я его осуждаю.
– Не дождется, – сказал У Сюэлянь. – Я не позволю ему упокоиться с миром. Он этого не заслужил.
Насколько же нужно ненавидеть человека, чтобы издеваться и злорадствовать над его останками. Я могла понять его чувства. Но каким бы глава У ни был ужасным и несправедливым, ему уже все равно. У Сюэлянь вредил только себе.
– Сюэлянь, – серьезным тоном начала я. – Его больше нет, все закончилось. Отпусти это.
– Его нет, но следы его действий навсегда останутся со мной.
– Они останутся, – согласилась я. – Но сейчас тебе решать, как жить дальше. Зацикливаться на прошлом или начинать все сначала. Ты теперь можешь жить как угодно. Чем ты хотел заниматься? Рисовать? Теперь тебе никто не запретит.
– Думаешь, все так просто? – спросил он.
У него задергалось колено. В последнее время он постоянно тряс ногами, стучал по чему-то пальцами или грыз ногти, сам того не замечая.
– Мне кажется, тебя беспокоит, что он умер слишком легко и не увидел, как здесь все изменилось, – сказала я.
– Я хотел, чтобы он осознал, что неправ, – признал У Сюэлянь.
– Прямо сейчас он все видит и понимает. И тебе необязательно хранить урну и доказывать ей что-то. Он и так обо всем прекрасно знает, и теперь это навсегда останется с ним. А особенно ему было бы неприятно смотреть на то, как ты начинаешь жить счастливо.
– Да? – задумчиво переспросил он.
Я не знала, действительно ли У Чжэню от этого стало бы плохо. Как не знала и о том, мог ли он что-то видеть с того света. Но так явно хотелось У Сюэляню, а потому я могла сказать все что угодно ради его же рассудка.
Какое-то время У Сюэлянь размышлял, а потом внимательно посмотрел на меня. Долго глядел. И пристально. Я собралась спросить, чего он так меня изучает, как У Сюэлянь резко приблизился ко мне, схватил за подбородок и впился в мои губы. Это могло бы походить на поцелуй, но уж слишком вышло отчаянно и жестко. Я поняла, почему он это сделал. Не ради меня, нас или даже себя. А чтобы доказать мертвому отцу, что принцессы, которая ему чуть не отдалась, ему больше не видать.
Я вырвалась, оттолкнула его и направилась к двери.
– Сначала одумайся, потом приходи, – глухо сказала я.