намеревалась сделать. Я и так потеряла много крови. Рана глубокая и заживет не скоро.
На следующий день я привела к ней Самира.
Он вскочил на диван, и они крепко обнялись. От этого зрелища у меня на глаза навернулись слезы. Радость малыша не имела границ. Вот его мамочка, она еще больна, но она снова рядом.
Он сел около нее, и она начала расспрашивать его о том, чем он занимается:
— Как поживает лодка?
— Ее чуть не захватили пираты, — ответил он.
— Неужели?
— Да, но я ее спас.
— Это просто замечательно.
— Когда ты встанешь?
— Скоро.
— Сегодня?
— Ну… нет, не сегодня.
— Завтра?
— Поживем — увидим. — Ну вот, опять. Самир тоже узнал этот уклончивый ответ и вздохнул.
— У тебя есть Розетта, — напомнила она ему.
Он обернулся ко мне и с улыбкой протянул мне руку. Николь закусила губу и опустила глаза. Она была тронута не меньше меня. Я была уверена, что в этот момент ее охватили такие же теплые чувства ко мне, как и те, что испытывала к ней я.
На следующий день, когда я была у Николь, Рани привела старшего евнуха. Николь заговорила с ним по-французски. Она рассказала ему о том, что я для нее сделала и что только благодаря моему своевременному вмешательству нам удалось спасти Самира.
— Я обязана ей жизнью Самира, — закончила она. — Я должна отплатить добром за добро.
Он кивнул, и мне показалось, что в их обращенных друг на друга взглядах светилась любовь.
Я лучше, чем когда-либо, осознала трагедию их жизни. Если бы не злосчастное крушение, все было бы совершенно иначе. Перед моим внутренним взором возник корабль. Я увидела их встречи, крепнущую дружбу, которая так легко зарождается во время плавания, когда люди при желании могут встречаться хоть каждый день. В такой атмосфере любые отношения расцветают. Именно это и сулила жизнь двум молодым людям. Как бы сложилась их жизнь, если бы им было позволено остаться вместе? Я представила себе, как теплыми летними вечерами они сидели на палубе, смотрели на звездное небо, слушали плеск волн об борт судна и чувствовали, как витает в воздухе любовь. А затем крушение корабля и надежд, рабство и конец так и не начавшейся любовной истории.
Никто не мог понять их лучше, чем я. Разве меня постигла не та же участь?
Бедная Николь! Жизнь жестоко разлучила ее с любимым, но оставила его рядом. Они по-прежнему часто виделись, однако она стала наложницей в гареме и выносила своему всемогущему повелителю ребенка, а его лишили мужского естества, потому что этот безжалостный человек нуждался в таких высоких и сильных рабах. Я не могла понять, как смеют некоторые люди калечить чужие судьбы. Кто дал им право вынуждать цивилизованных людей жить по их варварским законам? Они сами присвоили себе это право и в своем мире делают все, что им заблагорассудится, не считаясь ни с кем и ни с чем.
Николь поправлялась. Она обладала отменным здоровьем, а Рани была опытной сиделкой. Она в совершенстве владела умением лечить раны. Судя по всему, жизнь в этом сообществе, где праздность неизбежно порождала насилие, предоставляла ей много возможностей для практики.
Я каждый день приводила к Николь Самира. Он повеселел и успокоился. Ничего, что его мамочка заболела, зато он точно знает, где она находится, и каждый день ее навещает. К тому же я служила неплохой заменой.
Однажды она сообщила мне, что у нее только что был старший евнух.
— Он рассказал мне много интересного. Им не терпится разобраться с этим делом до возвращения паши. Фатиму отошлют к родителям. Рани сообщит паше, что им не оставалось ничего другого. Рани уже давно жаловалась ему на ее поведение. Скорее всего, паше расскажут, что в его отсутствие в гареме возник конфликт, и Фатима бросилась на меня с ножом. В подобных обстоятельствах единственное мудрое решение — избавиться от агрессивной женщины, отправив ее домой.
— А как же Фейзал?
— Он останется. Он сын паши и будет жить под его крышей.
— Бедное дитя.
— Ему тут будет лучше, чем с такой глупой матерью.
— Кто же о нем будет теперь заботиться?
— Другие женщины. С Фейзалом ведь никто не ссорился. Он не виноват в том, что вытворяла его мать. Пока Фатима останется взаперти. И поделом. Это не женщина, а дикий зверь.
— Но какое ужасное наказание для ребенка.
— Фатима заслуживает смертной казни. Она была готова лишить жизни Самира. Каждый раз, когда я об этом думаю, я вспоминаю, как многим обязана тебе. Я говорила об этом с Жаном… со старшим евнухом. Он меня понимает. Возможно, он сможет нам чем-то помочь. Да… Я уверена, что он поможет.
Мое сердце заколотилось так быстро, что я не могла выговорить ни слова.
— Как… — только и выдавила я.
— Паша задерживается. Его не будет еще две недели. Мы должны успеть все сделать до его возвращения.
— Что сделать?
— Как я тебе уже сказала, Фатиму решено отослать домой. За ней приедет экипаж. Старший евнух отопрет ворота. Экипаж будет ожидать ее снаружи. Женщин, которые становятся в гареме лишними, возвращают родителям.
— Это часто случается?
Николь покачала головой.
— Это ужасный позор. Если бы она меня убила, ее ждала бы смертная казнь. Возможно, она сама решит себя убить, — злорадно закончила Николь.
— О нет! — воскликнула я.
Мой ужас насмешил Николь.
— Надеюсь, что этого не произойдет, — рассмеялась она. — Это спутало бы все наши планы. Вот послушай.
Несколько секунд она молчала. Я от нетерпения не могла усидеть на месте. В моей душе внезапно вспыхнула надежда.
— Когда женщины выходят на улицу, на них должны быть накидки. Этого не делают только представительницы низших сословий. Поэтому отличить одну женщину от другой почти невозможно. О, как мне будет тебя не хватать… Мы ведь успели подружиться, как ты думаешь? Но это твое решение. Ты никогда не привыкнешь к гарему. Ты слишком независима. Ты не сможешь забыть о своей гордости, своем достоинстве… Нет, нет, ты его не променяешь и на все рубины мира.
— Николь, расскажи мне подробно, что вы задумали. Не томи. Все это время ты была мне верным другом. Я не забыла, как ты заставила меня выпить то снадобье и тем самым спасла меня.
— Да, но какое-то время тебе было очень худо.
— Это уже не имело значения. Самое главное — это позволило нам выиграть время.
— Брось, это сущие пустяки по сравнению со спасением жизни Самира.
— Ну хорошо, мы помогали друг другу. А теперь, пожалуйста… пожалуйста, расскажи мне о ваших планах.
— Нам поможет старший евнух… если это вообще возможно.
— Что возможно? Как он поможет?
— Он придет, чтобы забрать Фатиму. Ее укутают в чадру, спрячут ее волосы под сетку… и если под всей этой одеждой будет скрываться не Фатима, а Розетта… ну и что с того?
— Неужели это возможно? — выдохнула я.
— Кто знает? Он выведет тебя из ворот. Никто и не догадается, что это не Фатима, а ты. Ведь все будут знать, что Фатима возвращается к родителям.
— А где в это время будет находиться Фатима?
— В своей комнате. Ей сообщат, когда за ней приедет экипаж… Но он приедет на полчаса раньше. Какая разница, скажет старший евнух. Ведь решения здесь принимает он. Он зайдет ко мне. Ты будешь ждать здесь, в этой комнате… И будешь полностью готова… Он выйдет отсюда с тобой. Если тебя и увидит кто-нибудь… всякое может случиться, хотя всем будет приказано оставаться в спальне… они подумают, что ты — это Фатима. Старший евнух отопрет ворота, и ты выйдешь вместе с ним. Он закроет ворота, и вы сядете в ожидающий на улице экипаж. Все будет идти по плану, за исключением того, что вместо Фатимы отсюда выйдешь ты.
— Куда он меня отвезет?
— В британское посольство. Там ты расскажешь свою историю, и они отправят тебя домой. Ты не сможешь сообщить им имя паши, потому что оно тебе неизвестно. Кроме того, зарубежные страны не имеют права вмешиваться во внутренние дела других стран. Все, что сможет сделать посольство, это помочь тебе попасть домой.
— Мне трудно в это поверить. Это неправдоподобно легко.
— Это нелегко. Это умный и тщательно продуманный план.
— А что сделают со старшим евнухом, когда все откроется?
— Все подумают, что произошла случайная ошибка. Все знали о твоем нежелании жить в гареме. Старший евнух пришел, чтобы забрать из гарема одну из женщин, и тебе удалось выдать себя за Фатиму. Единственная, кто может поднять шум, — это Рани, а она не настолько глупа, чтобы ссориться со старшим евнухом. Она может думать все, что ей заблагорассудится, но руки у нее будут связаны и сделать она ничего не сможет. Паша все равно не знал о твоем существовании. Тебя готовили как сюрприз. Так что с этой стороны осложнений не предвидится. И можешь не сомневаться, вскоре после твоего отъезда отсюда исчезнет и Фатима.
— Ах, Николь, мне просто не верится! Я так долго надеялась на это, пыталась сама придумать план побега, а теперь ты и старший евнух сами все за меня спланировали. Неужели это мне не снится?
— Насколько я понимаю, ты сейчас не спишь.
— Старший евнух согласен рисковать жизнью ради меня?
— Нет, — мягко ответила она. — Ради меня.
— Николь, что я могу тебе сказать? То, что ты делаешь ради меня…
— Я привыкла отдавать долги. Этот план должен сработать, иначе я на это не пошла бы.
— Ты мне ничего не должна… все, что я делала…
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но ты все равно очень много для меня сделала, и я с радостью дарю тебе то, о чем ты мечтаешь больше всего на свете.
— Ах, Николь, как бы я хотела, чтобы ты тоже ушла со мной. И твой побег можно было бы организовать.
Она покачала головой.
— Я этого не сделала бы, даже если бы могла. Теперь моя жизнь здесь. Много лет назад, до рождения Самира, все могло быть иначе. Я чувствовала то же самое, что ты сейчас. Но моя жизнь сложилась иначе. Тогда я ничего не смогла предпринять, а теперь уже слишком поздно. Самир со временем станет пашой. Теперь я больше всего на свете хочу именно этого. Я молюсь только об этом.