Она была из тех женщин, кто способен за первые пять минут разговора вкратце изложить основные события своей жизни. Я узнала, что Джек всего себя посвятил дипломатической службе, что они вместе ходили в школу и поженились, когда им исполнилось по двадцать лет, после чего у них родилось двое детей, Джек-младший, нынче несущий службу в Министерстве иностранных дел, и Мартин, который еще не окончил учебу в университете. Но она не сомневалась, что он тоже поступит на государственную службу. Такова была семейная традиция.
Я видела, как она старается полностью освободить меня от необходимости поддерживать разговор, что также избавляло меня от риска сказать что-то, о чем я могла позже пожалеть. В то время я больше всего на свете боялась по неосторожности выдать Саймона. Он скрывался, и его желание было для меня законом. Я не имела права забывать о том, что в случае обнаружения ему грозил смертный приговор.
В обществе миссис Диардон я отправилась по магазинам, чтобы приобрести себе кое-какую одежду. Мы сидели в экипаже, она по своему обыкновению болтала без умолку, а я смотрела по сторонам. На этот раз я узнала, что они с Джеком провели в Константинополе уже три года.
— Ну и город! Когда Джек только получил это назначение, я была на седьмом небе от радости. Теперь я на все готова, лишь бы выбраться отсюда. Мне хотелось бы поселиться в каком-нибудь славном городке… вроде Парижа… или Рима… Не очень далеко от дома. Этот город ну просто на краю света, и он такой чужой! Господи, одни обычаи чего стоят! А что творится на турецкой стороне. Ну, ты об этом знаешь не понаслышке. Сама хлебнула! Прости меня, милая! Мне не следовало этого говорить! Бедняжка, как же я тебя понимаю! Умоляю простить мою неосторожность! Смотри, вон там, на другой стороне, виднеется Скутари. Он прославился во время Крымской войны, когда эта мужественная, мужественная женщина Флоренс Найтингейл возглавила целый отряд сестер милосердия. Я убеждена в том, что никто и не подозревает, какую роль сыграли женщины в одержанной победе. Мы находимся на северном берегу Золотого Рога. Противоположный берег — это страшное место. Ой, что это я опять… Мы недалеко от Галаты, это торговый квартал, сотни лет назад основанный тут генуэзцами. Джек расскажет тебе о нем подробнее. Он очень интересуется такими вещами. Хотя улицы там необыкновенно грязные и шумные. Наши люди стараются туда не ходить. Наш квартал получше. Он называется Пера. Тут размещаются все посольства, консульства и прочие представительства. И дома здесь очень красивые.
Слушая ее болтовню, я часто погружалась в какую-то полудрему. Передо мной всплывали и исчезали видения острова… вот мы с Саймоном бродим вдвоем, оставив Лукаса высматривать парус… а потом прибыла эта галера… Мои грезы неизбежно заканчивались вопросами: где он? что с ним? узнаю ли я когда-нибудь об этом?
— А вот очень хорошее ателье. Давай узнаем, чем нам тут могут помочь. Ты должна отправиться домой в приличном виде.
Речи миссис Диардон лились сплошным потоком. Главным ее достоинством было то, что она не ожидала от меня ответов.
Мне показалось, что прошло очень много времени, прежде чем мы наконец отплыли из Константинополя. Я стояла на палубе корабля, который был намного меньше «Звезды Атлантики», и смотрела на расположившийся на противоположном берегу Босфора Скутари, на госпиталь, издалека похожий на мавританский дворец, в котором так страдали наши солдаты, на башни и минареты Константинополя и с трудом справлялась с неожиданно нахлынувшими чувствами.
Мистер Диардон был высоким мужчиной с седеющими висками. Он держался с большим достоинством и воплощал в себе лучшие черты английского дипломатического корпуса. Он был так спокоен, что, казалось, ничто не может поколебать его равновесие или заставить его потерять выдержку.
Как и предсказывала миссис Диардон, плавание из Константинополя до Марселя оказалось очень трудным. «Аполлон» значительно уступал в размерах «Звезде Атлантики» и был не в состоянии противостоять бурному морю; волны швыряли его из стороны в сторону, и временами мне казалось, что мое приключение вот-вот повторится с самого начала. Если такой шторм потопил даже «Звезду Атлантики», то каковы же шансы хрупкого «Аполлона»?
Миссис Диардон не выходила из каюты. Мне не хватало ее пространных излияний. Мистер Диардон переносил бурю стоически, как я от него и ожидала. Я была убеждена, что даже в разгар урагана он будет держаться безмятежно и с достоинством.
Когда я смогла подняться наверх, то тут же вспомнила, как Саймон застал меня на палубе во время сильной бури, отчитал и отправил вниз. Я знала, что подобные воспоминания будут преследовать меня до конца жизни.
Наконец шторм утих. Миссис Диардон быстро оправилась от своего нездоровья и опять превратилась в энергичную и говорливую даму. Мистер Диардон обреченно слушал ее щебет, но меня он радовал. Я слушала его, не вслушиваясь, следуя за собственным ходом мыслей, ничуть не опасаясь, что мою внимательность сочтут неучтивой, поскольку миссис Диардон тут же объяснила бы ее перенесенными мною испытаниями.
Последовало долгое путешествие по Франции, в конце которого мы прибыли в Кале и переправились через Ла-Манш.
Вид белых утесов Дувра взволновал нас всех. К глазам миссис Диардон подступили слезы, и даже у ее всегда сдержанного супруга задрожали губы.
— Мы дома, милая, — всхлипнула миссис Диардон. — Наш дом — это Пасха, нарциссы… и зеленая трава. Она у нас самая зеленая в мире. Мне так ее не хватало. И еще дождь, милая, этот благословенный дождь. Ты знаешь, в Египте его иногда не бывает годами. Ни одной капли! Только эти мерзкие песчаные бури. Мы там жили… в Исмаилии. Джек, сколько лет мы там провели?.. Как будто не так уж и много… и мы практически не видели дождей. Вот что это такое, милая. Это наши белые утесы. Это дом. И как я этому рада.
А потом был Лондон.
Диардоны настояли на том, чтобы доставить меня домой.
— Вы должны зайти и познакомиться с моим папой, — сказала я им. — Он наверняка захочет поблагодарить вас.
Миссис Диардон с удовольствием вошла бы, но мистер Диардон неожиданно проявил твердость — свидетельство его таланта дипломата.
— Мисс Крэнли должна войти домой одна, — решительно произнес он.
Я с благодарностью посмотрела на него и сказала:
— Отец будет рад выразить вам свою благодарность. Быть может, вы как-нибудь приедете к обеду?
— Мы сделаем это с превеликим удовольствием, — наклонил голову мистер Диардон.
Итак, я попрощалась с ними и вышла из кеба, который стоял напротив нашего дома, пока я не позвонила и не открылась дверь. Только тогда мистер Диардон подал знак вознице, и они уехали.
Дверь отворил мистер Долланд.
Я издала вопль радости и бросилась ему на шею. Он смущенно кашлянул. В этот момент я еще не осознала, что в нашем доме все теперь по-другому. За спиной мистера Долланда я увидела миссис Харлоу и бросилась к ней. В ее глазах стояли слезы.
— Ах, мисс Розетта, мисс Розетта, — плакала она, обнимая меня. — Неужто вы вернулись! Ах, это было просто ужасно!
Тут же стояли Мег и Эмили.
— Как я рада вас всех видеть! — воскликнула я.
И тут… появилась Фелисити. Мы бросились навстречу друг другу и крепко обнялись.
— Я должна была приехать, — сказала она. — Я всего на два дня. Но я сказала Джеймсу: «Я должна ехать».
— Фелисити… Фелисити, как я счастлива тебя видеть.
Раздалось негромкое покашливание. За спиной Фелисити я увидела отца. Он выглядел очень смущенным.
Я быстро подошла к нему.
— Отец, — произнесла я.
Он обнял меня и каким-то неловким движением прижал к себе. Я отметила, что он это делает впервые в жизни.
— Добро пожаловать… Добро пожаловать домой, Розетта, — начал он. — Я не знаю, как выразить… как передать…
И тут я подумала: все-таки он меня любит. Просто он не умеет это… выразить.
В нескольких шагах от нас стояла высокая худая женщина. На мгновение я подумала, что все-таки моя мама спаслась. Но это была не она.
— К нам переехала твоя тетя Мод, Розетта, — произнес отец. — Теперь она заботится обо мне и ведет хозяйство, потому что… — он замолчал.
Тетя Мод! Так это сестра моего отца! За все детство я видела ее всего раз или два. Эта высокая костлявая женщина была очень похожа на моего отца, но беспомощной ее назвать было нельзя.
— Твое возвращение — огромная радость для нас всех, Розетта, — произнесла тетя Мод. — Все это время твой отец места себе не находил. Мы все очень переживали.
— Да, — кивнула я, — мы все.
— Но теперь ты вернулась. Твоя комната полностью готова. Слава Богу, что ты наконец-то дома!
От изумления я потеряла дар речи.
Тетя Мод заняла место мамы. Я поняла, что теперь все будет иначе.
Я не ошиблась. Все в доме изменилось. Тетя Мод зарекомендовала себя приверженкой строгой дисциплины в отношениях со слугами. На кухне воцарился порядок. Теперь я и мечтать не могла о том, чтобы позавтракать или пообедать там. Я садилась за стол с отцом и тетей Мод, как и приличествовало моему статусу. К счастью, в эти первые дни с нами была Фелисити.
Мне не терпелось выслушать вердикт обитателей кухни. Мистер Долланд деликатно высказался в том смысле, что мисс Крэнли успешно заправляет хозяйством, а значит, заслуживает всяческого уважения. Миссис Харлоу его поддержала.
— В прошлом тут все было несколько не по правилам, — заявила она. — Разумеется, мистер Долланд творил чудеса, но в доме должны быть также и хозяин… или хозяйка. Хозяйка даже лучше, ведь она понимает что к чему.
Итак, тетя Мод определенно знала что к чему, но старый уютный, неправильный дом исчез, и я тщетно искала признаки милого моему сердцу беспорядка.
Мистер Долланд, как и прежде, время от времени развлекал нас своими монологами, но «Колокольчики» меня больше не пугали. На собственном опыте испытав жестокие потрясения, я хладнокровно слушала повествование об убийстве польского еврея. Мег и Эмили сожалели об ушедших временах, а я радовалась уже тому, что со мной по-прежнему были многие из тех, кто пере