Вошла тётушка Мод и тепло поприветствовала гостью.
— Я прослежу, чтобы тебе немедленно приготовили комнату, — пообещала она.
Фелисити ответила, что намеревалась остановиться в какой-нибудь гостинице.
— Чепуха, — ответила ей тётушка Мод. — Ты должна остановиться у нас. Я пойду и прослежу, чтобы всё приготовили должным образом.
Фелисити улыбнулась мне.
— Всё та же переполненная энергией тётушка Мод!
— Да. Миссис Харлоу говорит, что домашнее хозяйство работает как часы.
— А что это за разговоры о том, что ты стала гувернанткой? Пошла по моим стопам?
— Можно сказать и так.
Фелисити смутилась.
— Нам с тобой о стольком надо поговорить.
— Давай сначала разместим тебя в твоей комнате.
Мы поднялись наверх. Мег заканчивала наводить лоск в комнате. Фелисити обменялась с ней несколькими шутливыми замечаниями, а затем мы остались с ней вдвоём. Я села на кровать, а Фелисити развешивала вещи в гардеробе и кое-что расставляла на полках.
— Скажи мне честно, у Лукаса есть на самом деле какое-нибудь улучшение в самочувствии?
— Да, разумеется. И нет ни малейшего сомнения в этом.
— Я очень рада, что ты уехала из Корнуола.
— Мне необходимо было сделать это.
Она согласно кивнула.
— А теперь расскажи, что побудило тебя стать гувернанткой.
— Ну, в общем, дело в этой девочке. Никто не мог справиться с ней. Это было что-то вроде вызова.
Она недоверчиво посмотрела на меня. И вдруг я поняла, что мне давным-давно следовало бы довериться Фелисити во всём. Я могла рассказать ей абсолютно всё — она ведь была очень изобретательна. Няня Крокет и Лукас уже всё знали, и у меня не было причин скрывать всё от Фелисити и дальше.
Поэтому, взяв с неё обещание, что она сохранит всё в тайне, я поведала Фелисити обо всём.
Она выслушала меня недоверчиво.
— Я думала, что твоё пребывание в серале не более чем фантазия, — сказала она затем, — но теперь…
— Людей и раньше продавали в гаремы, — возразила я. — Такое произошло с Николь. Правда, надо сказать, что такие события происходят не так часто, и обыденным явлением это не назовёшь.
— Но этот Саймон… он что, на самом деле Саймон Пэрриваль?
— Ты помнишь обстоятельства того дела?
— Довольно смутно. В своё время оно вызвало буквально бурю в обществе, не так ли? Но затем как-то вдруг совершенно исчезло из новостей. А ты, значит, абсолютно уверена в его невиновности?
— Да, уверена. Если бы ты, Фелисити… если бы ты знала, что это за человек!
— И вы были одни на этом острове…
— С нами был Лукас… но он не мог ходить. Ему пришлось просто лежать в лодке и следить, не появится ли какой-нибудь парус в море.
— Чертовски похоже на историю Робинзона Крузо.
— Ну, положим, все, кто пережил кораблекрушение и оказался на острове, в чём-то похожи на него.
— И ты… влюбилась в этого… Саймона!
— Между нами возникла сильная… привязанность.
— Вы поделились своими чувствами друг с другом?
Я отрицательно покачала головой.
— Нет… мы не говорили об этом. Надо было побывать там, чтобы всё понять. Все наши помыслы были направлены на то, чтобы выжить в тех условиях. Когда мы оказались на острове, то решили, что обречены. Ведь не было в достатке ни еды, ни питья… а потом нас подобрали, но не было возможности поговорить друг с другом.
— Он расстался с тобой в посольстве, после чего ты вернулась домой, а он продолжает находиться где-то там.
— Если бы он вернулся тогда, его бы немедленно арестовали.
— Да, конечно. И Лукас тоже во всём участвовал… в определённой степени.
Я кивнула.
— Лукас всегда нравился мне, — задумчиво проговорила Фелисити. — А когда он вернулся, на него больно было смотреть. Его всегда переполняла жизнь. Джеймсу он тоже очень нравился. Джеймс говорил, что у Лукаса есть вкус к жизни. Думаю, он любит тебя, Розетта.
— Да, я знаю.
— Он не просил тебя выйти за него замуж?
— Просил, но как-то не очень серьёзно… Я бы даже сказала, слишком легкомысленно.
— Думаю, он может напускать на себя легкомыслие, чтобы скрыть свои самые потаённые мысли и чувства. Ты могла бы многое сделать для него сейчас, да и он, наверное, для тебя тоже. Да, я знаю, ты думаешь, будто не нуждаешься в нём, хотя он нуждается в тебе, но ты ошибаешься: он нужен тебе. Всё, через что вы прошли вместе… Ну ладно, дорогая моя, конечно, ты не смогла бы пережить всё то, что было, и остаться прежней.
— Нет, не смогла бы.
— Лукас был с тобой вместе тогда. Он многое мог бы понять. — Я промолчала. И Фелисити продолжила. — Ты думаешь, что Саймон ведь тоже был там. И между вами возникли особые отношения.
— Это началось раньше, когда он мыл палубу.
— Да, я знаю. Ты ведь рассказывала не об этом. И теперь ты посвятила свою жизнь тому, чтобы доказать его невиновность.
— Я должна это сделать, Фелисити.
— Если бы он вернулся… если бы ты увидела его рядом с Лукасом, тогда ты могла бы всё решить. Лукас по-настоящему чудесный человек.
— Знаю, Фелисити. Я уже поняла это. Перенести такую операцию, когда были опасения, что он может не выдержать её… Я поняла, как много значит для меня его дружба. Знаешь, я призналась ему, что пытаюсь сделать, и он решил помочь мне. Он послал Дика Дювейна на поиски Саймона. Если ему повезёт, он собирался вернуть его домой… Лукас рассчитывал, что, может быть, удастся освободить Саймона за выкуп, как и его самого в своё время. Но так он думал ещё до того, как узнал, что Саймон не может вернуться.
— А ты, разумеется, никогда не успокоишься, если не увидишься с ним вновь. Его образ будет преследовать тебя всю жизнь. Ты постоянно терзалась бы воспоминаниями… и, вполне возможно, придумала бы для себя то, чего в действительности никогда не было.
— Он не может вернуться домой до тех пор, пока не будет доказана его невиновность.
— Но, находясь вдалеке от дома, как он надеется осуществить этот замысел?
— А как он смог бы это доказать, если бы находился в тюрьме в ожидании казни?
— Следовательно, это ты должна найти нужные доказательства.
— Я хочу это сделать. И ни за что не оставлю своих попыток добиться этого.
— Понимаю. Я помню, каким упрямством ты отличалась раньше. — Она рассмеялась. — Кто-то назвал бы это решительностью.
Мы продолжали говорить обо мне. Полагаю, мы снова и снова возвращались всё к той же теме, но Фелисити заявила, что ей это необходимо для того, чтобы составить точную картину тех событий. И это было характерно для неё — целиком вникнуть в мои дела.
— Было бы ещё интересно выяснить, почему сэр Эдвард ввёл его в свою семью, — сказала Фелисити.
— Очевидно, для того, чтобы подтвердить права Саймона как своего сына.
— Звучит убедительно.
— Но странность заключается в том, что сэр Эдвард был строгих правил и придерживался норм традиционной морали.
— Но и те правила имели свои исключения.
— То же самое говорит и Лукас. Но из того, что я слышала о самом сэре Эдварде, можно заключить, что он-то как раз был особенно непреклонен в отношении тех, кто нарушал нормы морали подобным образом.
— Конечно, и, как я уже говорила, так часто бывает, но возможно, что ключ к раскрытию этой тайны надо поискать в обстоятельствах рождения Саймона. Поэтому, узнав, как появился Саймон на свет, мы, возможно, узнаем и имена всех действующих лиц той драмы. Подумай, может быть, тебе удастся вспомнить ещё что-нибудь о рождении Саймона и его детстве.
— Я уже рассказывала тебе об Ангеле. Видишь ли, он даже не мог сказать толком, была ли она его матерью. Для него она была просто Ангелом.
— Ну, это как раз можно объяснить. Полагаю, что это она называла его своим ангелом, как поступают многие матери. Вероятно, этот эпизод относится к его ранним детским воспоминаниям. Потом у него в памяти это слово трансформировалось в её имя. Насколько мне известно, такое часто случается с детьми. Я знаю это по собственному опыту. Была ли она его матерью? Или она была женщиной, которая усыновила его? Это тоже возможно.
— А какое значение это имеет?
— Возможно, что никакого. Но нам это неизвестно, или я не права? А каждая мелочь может иметь очень важное значение в нашем расследовании. Так что ещё тебе известно о его детстве?
— Была ещё какая-то злобная тётка. Её звали тётушка Ада. Саймон боялся её, но когда Ангел умерла, та вознамерилась забрать его к себе. По-видимому, сэр Эдвард догадывался о страхе мальчика и вмешался в это дело. По крайней мере, Саймон запомнил те события именно так.
— А ты ничего не помнишь о той тётке? У неё должна быть ещё фамилия, не просто же она Ада.
— Я знаю только это. Саймон считал, что она была ведьмой, и он с Ангелом как-то был у неё. То место называется Уичес Хоум[3], и, возможно, из-за того, что это был дом той тётки, маленький Саймон и счёл её ведьмой.
— И он ничего не говорил, как выглядело это место?
— Рассказывал, что там был сад, а в Конце сада, по-моему, был какой-то водоём. Да, точно. Вероятно, то была река.
— Это всё?
— Да. Ему, должно быть, не было тогда ещё и пяти лет, потому что в Пэрривале он оказался в возрасте пяти лет.
— Ну, ладно, — проговорила Фелисити. — Итак, у нас есть местность, называемая Уичес Хоум, предположительно, река поблизости от неё и тётка Ада.
— Что же ты можешь предложить?
— Думаю, что мы могли бы попытаться отыскать эту тётку Аду. Непродолжительная беседа с ней могла бы послужить наградой за наши хлопоты.
— Фелисити, ты хочешь сказать, что собираешься…
— У меня появилась одна идея. Почему бы тебе не отправиться вместе со мной, прежде чем ты вернёшься в свой Корнуол, и мы провели бы вместе несколько дней. Джеймс и дети были бы счастливы повидаться с тобой.
— Мне давно пора вернуться к своим обязанностям. Получилось так, что я отсутствовала дольше, чем рассчитывала поначалу.
— Ах, да. Несносный ребёнок. Между прочим, как же с ней будут управляться, пока тебя нет?