е легкие болят. И тут же понимаю кое-что: этот хрен моржовый явно хотел поиметь мою самочку. Его запах частично читается в воздухе, а вот ее испугом с примесью интереса фонит на весь этаж. Очень странно, они были на грани, но секса так и не было. Что-то их спугнуло, или что-то произошло, но запаха похоти, страсти, насилия нет и в помине.
Облегченно вздыхаю: Амалия — только моя, она не должна ни с кем, никогда, никаким образом совокупляться, кроме меня. Или только с тем, кого я предложу.
Парни обходят дом, тщательно вынюхивают каждый угол и чувствуют то же самое, что и я: моя жена чуть добровольно не отдалась чужому волку. Блять, только за это публичное унижение я лично оставлю на ней такие следы, которые точно не заживут при перевоплощении. Специально для наказания оборотней заказал серебряный тонкий нож ручной работы с желобками для крови. От его порезов остаются следы которые не свести, а убить волка можно лишь один раз провернув рукоятку ножа.
— Они уехали четыре часа назад, — говорит один из охранников. Да, это я понял и сам.
— Ищите, — пожимаю плечами.
Мы точно найдем ее, это вопрос времени. И флешку, и Амалию. И тогда она точно позавидует мертвым.
Алекс
— Неужели тебе меня не жаль? Неужели ты убьешь беззащитную девушку? Неужели ты никогда не терял близких, родных, и сможешь оставить это вот так? — кричит Амалия наверху.
Рванув дверцу навесного шкафчика, я схватил бутылку текилы, открутил крышку и опрокинул жидкость себе в горло. Проглотив огромную порцию, я хлопнул бутылкой по столешнице и потряс головой, чтобы избавиться от жжения в горле. Достал из кармана горсть своих препаратов, чтобы удержаться от тьмы и закинул в глотку следом.
Куда ей, девочке на золотом унитазе знать, каково это на самом деле — терять близкого человека? Зато это прекрасно знаю я. Перед глазами начинают снова вставать черно-белые картины недавнего прошлого, голова немного кружится, а в ушах фонит белый шум. Блять, только не это, припадок прямо сейчас я не переживу.
Схватил бутылку со столешницы и сделал еще один глоток. Затем, поставив бутылку, оглянулся в направлении лестницы. Шум в ушах пропал. Отлично. Еще одна маленькая отсрочка от моей черной дыры.
Мой желудок сжался в комок, как только его дна достигла лава из алкоголя. Обычно там ничего кроме этого не бывает. Ох, да, теперь я не один, нужно подумать еще за одного человека. Пошли вторые сутки, как волчица ничего не ела, надо подумать о ней, чтобы не сдохла раньше времени. Моя диета — колеса и алкоголь — вряд ли ей подойдет, надо поискать съестное в этом доме, который я одолжил на какое-то время.
Наверное, можно спокойно забить хер на этот пиетет по отношению к похищенной. Все равно план, связанный с ней, у меня довольно простой и быстрый. Несмотря на то, что мы изменили место дислокации, его я могу провернуть прямо тут, в этом гетто отверженных волков.
Дел-то: привести ее в бордель и отснять, как волчицу имеют несколько парней подряд. А потом выпустить на волю и отправить по ее человеческому следу оборотней, которые доведут дело до своего кровавого конца. Камеру из второй берлоги лесника я прихватил, для съемки будет довольно и сотового телефона. Тело у Амалии очень видное, запоминающееся, Клауд сразу поймет, что это она, а не подставная девка.
Но уже два дня я пичкаю ее снотворным, наркотой, лишаю запаха волчицы, чтобы нас никто не нашел, и от этого убойного коктейля хер знает, сколько она еще протянет. Может быть, день, а может быть и пару часов.
Думаю, мне нужно чем-то ее покормить. Как бы сильно мне не хотелось заморить ее голодом, Амалия, вероятно, чокнется.
Давно же я не готовил для женщины, и понятия не имел, что они едят.
Дернул на себя дверь холодильника. Да уж, повезло так повезло: кое-какая еда тут имелась, спасибо предыдущим жильцам перевалочного пункта.
Все знают, что иногда оборотни попадают в такой переплет, из которого есть только один выход: уносить ноги. А куда бежать, если кругом враги, облавы, охотники или разъяренные члены стай? Только вот в такие гетто для волков. Небольшая почти заброшенная деревня из двух — трех домов, стоящих в огромном отдалении друг от друга, которые почти всегда стоят пустые: задерживаться тут дольше, чем на неделю, не принято.
Но самое главное правило: после себя нужно оставить дом пригодным для жизни. Вот как сейчас. В шкафу — текила. В холодильнике — какая-то трава, но съедобная. Подключены свет и вода.
Я разложил на тарелке еду, которую выудил из холодильника: клубнику, сыр, авокадо, тост и колбаску.
Вернувшись наверх, вошел в комнату, схватив по пути стул у стены, и уселся рядом с Амалией. Волчица смотрела на меня своим фирменным взглядом, который должен был показать мне, кто здесь хозяин положения, и что она ни капли меня не боится.
Наколов клубнику на вилку, поднес к ее губам.
Она отвернулась от меня.
— Я не голодна.
— Я не спрашивал, голодна ли ты. Ешь.
— Пошел нахер, — выплюнула она.
Я провел языком по зубам, когда от ее жалкого акта сопротивления на моих губах расплылась улыбка.
— Тебе это нравится, не так ли?
Девушка стрельнула в меня взглядом, снова выпятив подбородок, и я знал, что что-то дерзкое так и напрашивалось сорваться с ее губ.
— Я лучше пройду милю с огурцом в заднице, чем буду делать то, что ты хочешь.
Толи это алкоголь с колесами начали кружить мое сознание, толи я реально начал испытывать какое-то жалкое подобие удовольствия от препирательств с этой девчонкой, но от ее бравады мне стало так смешно, что я расхохотался.
Она снова испугано отпрянула от меня, насколько это было возможно со связанными руками и ногами.
— Это легко можно будет устроить. С удовольствием посмотрю на это зрелище, — ответил ей.
— Да пошел… — как только она раскрыла рот, я засунул ей в рот кусок авокадо. Она не удержалась и тут же проглотила его.
— Да ты идио… — тут же в ее рту оказался тост. Она вытаращила глаза от злости, но выплюнуть прямо на меня побоялась: мое лицо может быть достаточно убедительным.
Как только она дожевала хлеб, приподняла брови, как это могут делать только стервозные дамочки, изображая пренебрежение.
— У тебя рот, как помойка, — сказал я ей, чтобы вызвать еще один приступ этого смешного гнева. — Говоришь, как волчица из леса.
— А у тебя член как у… — раззадорилась она, и снова, только она открыла рот, я успел насадить на вилку клубнику. Как только ягода оказалась в ее рту, девушка раздавила ее зубами, от чего красный сок потек по губам и подбородку.
Вид был невероятно эротичный, когда кончик ее языка подался навстречу последней клубнике.
Завороженный, я положил ее ей на язык, молча коря себя за стояк, прижимающийся ко шву на моих джинсах. Какой же садистский ублюдок… Тот тип эрекции, которую я чувствовал к ней, не имел ничего общего с эмоциями или любым уровнем влечения к женщине. По крайней мере я так считал.
Отложив тарелку с едой, я выскочил из комнаты и снова направился к лучшей подруге запутавшегося мужчины — текиле.
Ничего хорошего из того, что я начинаю чувствовать к этой женщине, не выйдет.
Амалия
Как только похититель скрывается внизу, я тут же снова начинаю дергать руками, чтобы развязать узел. Мне нужно срочно выбираться отсюда, бежать любыми способами. Я уже готова руки отгрызть, только бы освободиться.
Дернув ногой, неожиданно зацепляю шпилькой простыню, и она с треском рвется. Тут же беру себя в руки и стараюсь двигаться тихо, как мышка. Не хватало еще, чтобы он прибежал сюда проверять, не сбежала ли я.
Осторожно приподнимаю ногу и провожу каблуком по узлу веревки, попутно задевая палец ноги. От неосторожных движений нога начинает кровить, я чувствую запах ржавчины, который оседает на языке, но все равно продолжаю свою нелегкую работу.
Пытаюсь рассмотреть, как идет работа, в том ли направлении пытаюсь перетереть веревку, но ничего не выходит, и я в изнеможении падаю на кровать снова и снова. Но все равно дергаю ногой, поднимаю свой каблук, который выполняет функцию ножа, и тут же снова принимаюсь за работу.
Буквально несколько минут назад, когда похититель начал кормить меня с вилки, я почувствовала ЭТО. Самое ужасное, что только может случиться с волчицей: я распознала признаки надвигающейся течки.
Наверное, аромат этого волка, чья одежда была на мне, спровоцировала наступление сексуального голода раньше, чем обычно. Внизу живота стало тепло и ярким цветком начало распускаться желание. Пока еще бледное, невесомое, но я знала: с каждым часом оно будет все больше расти, наливаться оттенками страсти, которые будут сводить с ума, захватывая разум и плоть.
Перед глазами встало лицо Клауда, исказившееся в зловещей усмешке, и я вздрогнула, случайно задев каблуком икру ноги. Запах крови стал еще сильнее.
Нет, нет, я больше никогда не дам издеваться над собой. Никогда.
Несколько лет назад, когда я была еще неуклюжим подростком, мои родители погибли на охоте. Альфа стаи разрешил своему сыну взять меня под свое покровительство, с условием, что по достижении совершеннолетия он возьмет меня в жены. В самом начале я даже была рада такому повороту, но потом передо мной открылась вся неприглядная картина жизни у Клауда.
Мой организм развивался чуть позже, чем у моих сверстниц. И если одноклассницы уже перевоплощались в волчиц, я все еще никак не могла нащупать эту связь. В стае надо мной смеялись, не понимая, что я никак не могу нащупать в себе ту самую силу, что связывает меня с миром Луны только потому, что в моей душе все еще царила темная ночь после потери родителей.
Меня заселили в дом Клауда почти перед моим совершеннолетием. И это было самое ужасное время, какое только можно было придумать. Я старалась быть незаметной, пыталась скрыться от его всевидящего ока, но сделать мне этого не удавалось, потому что он, словно радар, был всегда настроен на меня. Быть может потому, что он пока не мог меня получить в свое личное пользование, запретный плод стал для него навязчивой идеей.