Резко повернул ключ зажигания. Машина затарахтела, но не подала никаких признаков жизни. Я ругнулся, резко ударил себя по колену и снова повернул ключ. Блять. Только этого мне не хватало: весь план на помойку только потому, что я не взял напрокат тачку получше.
С заднего сиденья донеслось мычание.
Этого еще не хватало. Если вдруг она сейчас надумает блевать, мне точно далеко не уйти, даже одному. Не хотелось бы кончить свою жизнь в доме, полном психованных волков.
В висках запульсировало, ухо заложило от притока крови, впереди поплыли круги.
Я на секунду зажмурился, выдохнул и вдохнул полной грудью, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Как только круги перед глазами пропали, снова потянулся к ключам автомобиля. ТРРРхххх… затарахтел мотор, я облегченно выдохнул и выжал сцепление, переключив передачу. Слава Луне, машина еще поживет и выведет нас отсюда.
Резко вывернул руль и колеса зашуршали по гравию. Я знал: надо держаться естественно, если машина прямо сейчас начнет юлить и газовать, пиши пропало. Поэтому к пункту охраны я подъехал так медленно, насколько мог, несмотря на то, что внутри все рвалось и плавилось, взрывалось и гремело.
— О, водяной! — кивнул толстый охранник. — И правда, быстро ты.
Я хмыкнул ему в ответ, задержав дыхание.
— Тоже пережил Ночь Справедливости, да? — заржал второй волк, облаченный в темную униформу охранного агентства.
— Повезло, — согласно кивнул я.
— Ну, бывай! — первый открыл ворота и я, стараясь не газовать и сразу не включать пятую передачу в автомобиле, проехал сквозь них.
— Эй, стой! — вдруг ударил меня по бочине авто толстяк.
У меня внутри все оборвалось. Нога сама потянулась к педали газа, и я уже был готов выжать из этой консервной банки все, что только можно.
Если нас поймают сейчас, то мне не сбежать. Не в этот раз. Я потянулся к родному «глоку», который валялся на пассажирском сиденье рядом, укрытый от любопытных глаз моим черным худи, готовый перестрелять всю охрану, сколько бы их там не было, лишь бы не попасться в руки Клауду. Потому что этот изверг…
— Да я спросить только, — заглянул в окно толстый охранник. — Че там, в доме, вся городская знать веселится? Да?
У меня с плеч упал настоящий валун — такое я испытал облегчение. От осознания того, что меня сейчас никто не будет убивать, допрашивать, сдирать кожу, я даже улыбнулся этому придурку.
— Вся абсолютно. Если подбросить в дом бомбу, завтра городом некому будет управлять, — выдал я ему информацию к размышлению.
— Это круто! — кивнул мне охранник и махнул рукой. Я в ответ поднял свою ладонь, но, вовремя осознав, что могу продемонстрировать ему край порванного рукава, кивнул, прощаясь.
Как только охранник убрал руку от бока моего «форда», я тут же выжал педаль газа в пол, насколько это было возможно, и помчался прочь от этого дома.
Надо было торопиться, наверняка Клауд уже заметил пропажу Амалии.
Амалия
Жар опалил лицо, и от этого я внезапно очнулась. Руки крутило — было жутко больно в запястьях, во рту было сухо, похуже, чем в пустыне. Губы потрескались и еле растягивались в гримасе — очень хотелось пить.
Открыла глаза. Очень странно, но я очнулась в комнате, освещенной только лучами солнечного света, пытающимися пробиться сквозь шторы с узором огурцов. Серые темные стены и темное дерево старой мебели — вот и весь антураж. Только пауков не хватает для полного сходства с картиной из фильма ужасов. Взглянула наверх и поняла причину, по которой руки тянуло и саднило запястья: я была прикована к кроватному столбу.
Теплый запах дерева наполнил ноздри, нотки кедра поверх вкусного запаха муската. Не был бы мой рот сухим, словно пустыня, он бы наполнился слюной от этого аромата.
Сжимания и разжимания пальцев не принесли ничего, чтобы унять оцепенение. Я поерзала и поняла, что в общем-то все не так плохо, как показалось на первый взгляд. Я была прикована только за руки, остальные части тела были свободны. Если обернусь волчицей, снесу и эту преграду.
Я напряглась, сжала ладони в кулаки. Потом еще раз. Но все внутри будто протестовало против переворота в волка, насильственного, между прочим.
Меня замутило, в животе все скрутилось узлом. К горлу подступила тошнота.
В последней безрезультатной попытке вырваться из оков я взбрыкнула и закричала, словно сумасшедшая. Скрип и стук кровати выбивал ритм вспышки моего гнева, пока я не грохнулась обратно на кровать, принимая свое поражение.
— Оцепенение еще не прошло? — Глубокий гулкий голос привлек мой взгляд к темной фигуре, стоявшей у стены со скрещенными руками на груди.
Паника прострелила мое тело, но утонула в горячей крови, словно кубики льда, тающие в кипящей воде.
— Так и будешь стоять и смотреть? — спросила я нагло, понимая, что показывать страх — последнее дело. Мало ли что может быть на уме у похитителя.
— Я мог бы тебя развязать, — насмешливые вибрации в голосе придали ему поддразнивающее звучание.
Этот человек в дверях, в темной куртке и капюшоне, был слишком спокоен для киллера.
— Тогда я бы могла назвать тебя нормальным человеком. Хотя на самом деле ты просто…
Козел.
Конечно, последнее слово я проглотила. Несмотря на то, что голова страшно гудела и раскалывалась на части, здравомыслие победило.
— Кто? — Он оттолкнулся от стены, и первое, что я увидела, были его глаза — сногсшибательные голубые озера, которые порабощали, манили и звали за собой. Выразительные, глубокие и очень умные глаза, которые не могли принадлежать бандиту, похитителю, убийце.
Я даже замерла от неожиданности. Я всегда думала, что у маньяков и похитителей глаза похожи на Клауда — такие же черные, как ночь, холодные, злые. Но у этого парня…
Он был слишком спокоен и слишком похож на ангела. Я бы даже сказала, что он стоял у стены, как умиротворенный человек, выполнивший свою часть работы. В общем, он мог бы прикончить меня также быстро и легко, как открыть банку с персиками.
Волосы его находились в беспорядке, белая майка под черной курткой открывала сумасшедше привлекательный вид на мышцы. Я всегда находилась среди волков- оборотней, но этот вид заставил забыть о многом. Глубокие впадины между буграми выглядели, будто вырезанные дерева. Майка настолько хорошо облегала тело, что было видно и не намётанным взглядом: парень слишком физически хорош, тело накачанное и развитое. Мышцы бугрились при малейшем движении, и даже куртка не скрывала этот завораживающий вид.
На его лице не было ни единого изъяна, оно было симметричным, нос в меру длинным, подбородок — волевым, а задумчивые глаза глубоко посажены под большими бровями. Самодовольный изгиб его губ, гладких и идеально пропорциональных, зародили во мне намерение прикусить свою собственную губу.
— У моего мужа есть связи. Он найдет тебя. И тебя убьют, если он сам этого не сделает, — сказала я ему, а сама в это время подумала: Клауд и меня заодно убьет, если вдруг окажется здесь, потому что в ярости он мог творить ужасные вещи. Мне ли не знать об этом, ведь я была его женой.
Но взгляд похитителя оставался неподвижным. Мои слова не произвели на него никакого впечатления. Он смотрел на меня своим пугающе пустыми, совершенными глазами, молчаливо предупреждая о том, чтобы я держала рот на замке.
— Я не боюсь твоего мужа.
Ну, судя по всему, бояться нужно будет мне. Но я, если честно уже не боялась.
А почему? Да все просто: кажется, я уже так давно смотрела в глаза дьяволу, так часто слышала звук хлыста, который потом завершался на моем теле, так долго была не уверенна в том, что смогу проснуться утром после череды болезненных, на грани жизни и смерти игрищ Клауда, что была готова ко всему.
Я всегда находилась в напряжении. Была готова к войне, к тому, чтобы дать отпор тому, кто наступает, и приняла на себя такое количество ударов, что на многое мне было все равно.
Выражение лица парня было чистым спокойствием, и палящая власть исходила от него волнами. Я принюхалась, чтобы понять, знаком ли мне запах этого человека, но ничего, кроме легкого флера химии, распознать не могла. Пахло как будто стиральным порошком, кондиционером для одежды, пеной для бритья… Но, самое странное, что человеком похититель не пах.
От этого я напряглась еще больше. Кто же он тогда?
Мозги заработали, как шестеренки в секундомере: быстро, но со скрипом. Все-таки это неудачное утреннее пробуждение было каким-то не настоящим.
— Мне нужно в туалет, — дернула я ногой, от чего платье, собранное на уровне коленей, вдруг задралось еще больше. Взгляд незнакомца лениво скользнул по обнаженной ноге и снова в его глубине мелькнула насмешка.
— Или мне не положен туалет? — вдруг испугалась я.
Тут же выражение лица похитителя немного изменилось — будто рябь пробежала по гладкому озеру. Он явно подумал о том, что хочет придушить меня — даже руки тут же сжались в кулаки, от чего костяшки побелели.
— Положен, — вдруг сказал он своим глухим голосом, от чего по моему телу пробежала дрожь. Я передернулась. Ничего не могла с собой поделать: я продолжала таращиться на него во все глаза, оценивая, прикидывая, рассматривая. Парень был настолько невероятен, что мне даже стало не по себе.
Он будто сошел с плаката рекламы какой-то мужской парфюмерии, ну, такой, где на развороте журнала вы видите обнаженное, перетянутое мускулами, набитое тестостероном, мужское тело. А в районе паха, как обычно, проглядывается что-то вроде толстенной пальмы, затянутой в трусы.
Я несколько раз моргнула, прогоняя наваждение. Такие парни крайне, крайне опасны. Сначала вы видите их в прессе, потом они мелькают в сводках полиции, а потом два пути: либо они пропадают с лица земли, либо их изображения расклеены во всех местах большого скопления народа под огромными буквами «Wanted».
Одного такого красавчика я сама видела недавно в одном ток-шоу. Будучи рысью-оборотнем, он перебил половину жителей отдалённого от города ранчо, только потому, что ему не нравилось их общество. В общем, такие плохиши могут нравиться девочкам с неустойчивой психикой, что романтизируют отношения с насильниками и убийцами.