Княгиня Лович внешне стойко перенесла утрату. Она обрезала свои пышные волосы и положила их в гроб, под голову Константина, почти всю дорогу от Витебска до самого Петербурга прошла за гробом пешком. Но ее внутреннее состояние было ужасно. «Он был, конечно, — писала придворная дама, бывшая с ней, — ее последнею связью с землею, и эта связь порвалась. После такого удара ее здоровье, уже слабое, ухудшалось с каждым днем... Но ей суждено было перенести еще одно несчастье, прежде чем покинуть этот и без того для нее потускневший мир...» Она узнала о взятии Варшавы русскими войсками, о падении Царства Польского, о гибели родных и друзей. «Отечество, родные, супруг — все для нее исчезли».
28 ноября 1831 года, как раз в годовщину начала восстания в Варшаве, она умерла в Царском Селе, испив до дна еще и чашу унижений. Когда статс-секретарь Стефан Грабовский пришел к ней по делу, то в дверях ее спальни неожиданно столкнулся с генералом Курутой, «стремительно выбегавшим оттуда. Когда пан Стефан вошел, то с ужасом увидел, что княгиня лежит, распростертая на полу у постели, кровать в полном беспорядке, подушки разбросаны. Курута силой отнял у княгини связку важных бумаг, которую она хранила под подушками. Бедная женщина, обессиленная этой борьбой, уже не могла двигаться», она не могла произнести ни единого слова и... умирала.
Анна Орлова-Чесменская: тайна души и драгоценного саркофага
Из уст в уста переходит леденящая кровь легенда: в начале 1930-х годов чекисты вскрыли гроб графини Орловой-Чесменской в Юрьевом монастыре под Новгородом и были потрясены тем, что покойница лежала как-то неестественно, волосы ее были всклокочены, а одежда на груди порвана. Казалось, что усопшая металась в гробу, что ее похоронили живой или впавшей в летаргический сон...
Анна выросла девушкой явно неординарной. Она как будто светилась изнутри. «Была высокого роста, очень полная, представительная особа, никогда не была красива, даже в молодости, но у нее было удивительно светлое и доброе выражение лица», — писала о ней фрейлина двора Фредерикс. Графиня Блудова утверждала: Орлова «была недюжинная натура, и, несмотря на ее далеко не красивое лицо и ничем не замечательный разговор, была в ней какая-то искренность, теплота, простота».
Ее отцом был знаменитый Алехан, граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский, брат фаворита Екатерины II Григория Орлова, участник множества исторических событий екатерининского царствования. Этот богатырь, богач, кутила, лошадник был, как уже сказано ранее, запоминающейся личностью. Алехан, известный ловелас, не женился до сорока пяти лет, но в 1782 году изменил своим привычкам и предложил руку юной, тихой и скромной Авдотье Николаевне Лопухиной. После рождения девочки в 1785 году, названной Анной, жена Орлова прожила не много и вскоре умерла. К этому времени дела у самого Орлова шли не очень хорошо. В середине 1770-х годов государыня дала понять Орловым, что в их услугах уже не нуждается. Время Орловых прошло, звезда их закатилась, все государственные дела, в том числе политику на Юге, держал в своих руках новый фаворит государыни Григорий Потемкин. Ему было неприятно присутствие Орловых, и в 1775 году Алехан подал прошение об отставке, которую государыня без колебания приняла. Орлов ушел в частную жизнь. Но и здесь его деятельная натура проявилась так ярко, что оставила след в нашей истории и культуре. Огромные богатства Орлова позволили ему основать Холуйской конский завод, где он с увлечением занялся селекцией лошадей. В итоге на свет появилась необыкновенно красивая порода скаковых лошадей, которые известны каждому как «орловские рысаки».
Под конец жизни Алехан стал благостен и кроток. Когда читаешь его письма последних лет, кажется, что это писал не бузотер, воин, цареубийца, флотоводец, обманщик, а невинный старичок, который всю жизнь разводил и нюхал цветочки. Впрочем, жизнь ему заготовила еще одно страшное испытание. Когда в 1796 году на престол вступил Павел I, люто ненавидевший Орловых и всех участников убийства его отца, императора Петра III, он устроил перезахоронение праха Петра III. Один из постаревших убийц императора Алексей Орлов-Чесменский по указу Павла стоял у гроба покойного царя, а потом нес на подушке корону, которую некогда сам сорвал его с головы. Так, в ужасной, полной символов мести и ненависти церемонии вернулось к Орлову, казалось бы, давно забытое навсегда прошлое и подвергло его всеобщему позору...
Но Анна этого не знала. С первых дней своей жизни она оказалась единственной наследницей огромных богатств Орлова — дворцов, земель, конских заводов. Отец обожал свою дочь. Девушка была умна, получила хорошее домашнее образование, знала несколько языков. Ей был уготован высокий удел: уже в восемь лет она стала фрейлиной двора и была представлена императрице незадолго до ее смерти в 1796 году. Из записей секретаря государыни Грибовского видно, что Екатерина приласкала ребенка, а когда Орлов с дочерью вышли, сказала: «Эта девушка много доброго обещает». Что это было: обычные вежливые слова для записи в журнал или пророчество, мы не знаем, но девочка действительно выросла необыкновенной и доброй. То, что циник Алехан боготворит дочь, сам занимается ее воспитанием и образованием, многим казалось странным. Когда Анна родилась, а потом потеряла мать, императрица Екатерина будто бы сказала, что Алехан не способен воспитывать девочек, и ошиблась, как раньше не верила, что брат Алексея Григорий под конец жизни так безумно влюбится во фрейлину Зиновьеву.
Во время правления Павла I Алехан отправился путешествовать по Европе и взял с собой Нинушку — так он называл дочь. Это путешествие, как и вообще жизнь с отцом, не были в тягость дочери, она отвечала ему горячей взаимностью, и много лет они — отец и дочь — никогда не расставались. Анна цвела в тени отца, как под кроной могучего дуба, защищавшего ее от всех превратностей жизни. Подросшая девочка уже в отрочестве начала выполнять обязанности хозяйки и принимала гостей вместе со своим знаменитым отцом в построенном для нее уютном дворце в Нескучном саду, сияя бриллиантами и счастливой улыбкой. А еще она любила плясать вместе с отцом цыганский танец, кружа вокруг него, притоптывающего как слон, с шалью на плечах, и он порой с нежной заботой поправлял эту шаль на ее плечах. Анна была вместе с отцом и в конюшне, и на ипподроме. С ранних лет он посадил дочь на коня, и она стала великолепной наездницей. Заезжая иностранка видела, как Орлов с дочерью ехали в изящном фаэтоне, и дочь сама, без чьей-либо помощи, управляла вместо кучера четверкой великолепных лошадей.
В начале царствования Александра I ей исполнилось шестнадцать лет, и она стала невестой, причем очень завидной. Среди соискателей ее руки было много богачей и вельмож, в том числе Михаил Воронцов (тот самый «полумилорд»), а также фаворит покойной Екатерины II Платон Зубов. Но Анна и ее отец не спешили, полагая, что замужество от нее никуда не уйдет.
Алехан умер в декабре 1808 года. Согласно легенде, смерть его была ужасна — страшные боли мучили его, и, чтобы на улице не были слышны крики, он приказал дворовому оркестру играть марши. Чем сильнее становилась боль, тем громче звучала музыка из дома несчастного Орлова. Современные историки считают, что легенда эта недостоверна. А жаль — так она подходит к окончанию этой яркой и грешной жизни...
Смерть отца стала для Анны глубочайшим потрясением, душевной катастрофой. Несколько часов девушка провела в беспамятстве, много плакала, молилась, а потом в ней как будто что-то надломилось, и вскоре окружающие заметили в Анне Алексеевне разительную перемену. Во-первых, после смерти отца она повела себя весьма самостоятельно и отказала своему дяде Владимиру Орлову, который почти насильно тащил ее в свой дом и хотел стать ее опекуном, — юный возраст, неопытность ее в делах, а главное — многомиллионное состояние племянницы волновали дядю более всего. Во-вторых, она стала упрямо отказывать всем, кто пытался за ней ухаживать и сватать ее. Конечно, Анна не без основания опасалась, что сватаются не столько к ней, сколько к ее миллионам (на наши деньги — к миллиардам), хотя среди женихов был и достойный кандидат в мужья — граф Николай Каменский, сын фельдмаршала, который ей нравился и который однажды просил ее руки. Однако Анна отказала и ему. И потом Анна больше никогда не принимала ничьих ухаживаний. Наконец, в-третьих, после похорон отца в имении Отрада Анна отправилась на богомолье по святым местам, была в Киеве, Ростове и в других святынях. И с какого-то момента стали говорить, что она после смерти Орлова поклялась отныне во всем руководствоваться только Божьим промыслом и совершать только богоугодные дела. Это было так странно для молодой и богатой девицы, выросшей в богатом доме Орлова — месте не самом благочестивом на земле. Но, по-видимому, это не была поза или экзальтация. Ее истовая религиозность оставалась скрытой от внешнего мира, и, будучи очень набожной, Анна при этом не порвала с двором и светом, не заперлась в молельне, не стала богомольной ханжой, как часто случается с людьми в несчастье вдруг нашедшими свою «дорогу к храму». Фрейлина великой княгини, а потом императрицы Александры Федоровны (жены Николая I), она участвовала в придворной жизни, танцевала на балах, в 1811 году даже стала участницей конной кадрили: покорила зрителей и судей своей грацией и ловкостью наездницы — школа отца не забылась! Она сопровождала императрицу в путешествиях и развлечениях. Во всем Анна Алексеевна была под стать своей госпоже — женщине веселой и жизнерадостной, но вместе с тем удивительно целомудренной и доброй.
Для многих людей графиня Орлова-Чесменская казалась неразрешимой загадкой. Одни замечали, что «одета она была хорошо, но почти по-старушечьи: темное бархатное платье с прекрасным кружевом и длинная нить жемчуга, в несколько раз обвитая вокруг шеи, спускалась до пояса», другие люди, наоборот, видели в ней «блистательную светскую даму, которая нисколько не походила на московских богомолок». За ней особенно внимательно наблюдали в церкви. Она, конечно, не болтала во время службы без умолку, как другие фрейлины, а усердно молилась, но делала это без экзальтации и кликушества. Тогда легкомысленное общество решило, что наверняка под роскошным платьем графиня носит грубую власяницу, а вернувшись домой с бала и сняв бриллианты, тотчас нацепляет на себя двухпудовые вериги...