- Я здесь! - закричал ему Павло. - Что случилось?
- Письмо! Тебе письмо пришло! - кричал Атанас.
- Где же оно? - Павло бросил хворост и побежал ему навстречу.
- Там, у коменданта. Он мне не дает, - развел руками Атанас.
- А откуда письмо? Из посольства?
- Да, наверное, из посольства. А откуда же ему быть? Пойдем быстрее, - потянул Павла за рукав болгарин, взваливая себе на плечи хворост. - Давай и я немного понесу…
Не заметили, как добрались до лагеря. Но пришлось долго ждать - комендант лег отдыхать. Наконец они получили письмо и побежали в барак.
Из конверта на солому выпала фотография, на которой был снят смуглый моряк в белом кителе и мичманке с якорем. Павло взглянул на него и, понурившись, опустил безвольно руки.
- Что ты, Павлуш?! Кто этот моряк?
- Не то, - прошептал Павло. - Не то…
- Да кто он?
- Капитан «Анафарты». Тот, что спас меня, - наконец выдавил из себя Павло. Он помолчал какое-то мгновение и, горько вздохнув, сказал: - Видишь, чужой прислал, а свои молчат. Молчат…
Атанас вынул из конверта коротенькое письмо, подал Павлу. Павло посмотрел на странные закорючки, похожие скорее на узор, чем на буквы, и с досадой бросил:
- Читай, Атанас, не пойму я, что там и к чему…
Атанас вскочил, торжественно развернул письмо и стал переводить, важно и медленно произнося каждое слово:
- «Бей доктор Павло!» Ого! «Бей» - это по-ихнему господин! Понимаешь?
- Да понимаю, читай дальше!
- «Спасибо за письмо, посылаю вам свои наилучшие пожелания и молю бога, чтоб вы скорее поправились и набрались сил. Я ничего особенного для вас не сделал, бей доктор Павло, а только выполнил обязанность моряка. Наш закон на море одинаков для всех: друг другу надо помогать в беде. Вы тридцать шесть дней терпели беду и голод в море, и я не мог вам не помочь. Это было бы с моей стороны преступлением перед святым кораном. Желаю вам доброго здоровья и по вашей просьбе посылаю вам фото. Зея Зафарт, капитан парохода «Анафарта».
- Все? - спросил Павло.
- Да, все, - вздохнул Атанас.
Павло спрятал письмо и фотографию в нагрудный карман кителя, сказал:
- Спасибо. Хоть чужой не забыл, прислал…
- Да ты что? - уставился на него Атанас. - С ума сошел, что ли? Неужели ты не веришь девушке, которая повезла твое письмо в Анкару? Неужели сомневаешься? Нет уж! Оставь эти глупости. У нее в жилах течет и болгарская кровь. Она не подведет… Она слово мне дала и выполнит его…
- Увидим, - вздохнул Павло. - Долго. Очень долго. Уже зима на исходе, а ничего не слыхать. Я до сих пор здесь, но место мое там, за морем… В окопах… Стыд… Позор…
- Ох, какой ты страшный! Не пугай меня… Давай лучше еду сварим…
- Давай, - горько усмехнулся Павло и пошел разводить огонь.
Атанас принес кастрюлю с картофелем и сковородку, на которой лежал кусочек маргарина и мелко нарезанная луковица. Суп стал закипать. Он был не очень-то питательным. Продукты на базаре становились все дороже, да и было их мало. Сахар теперь продавали с перебоями. Не хватало хлеба и жиров. И они варили кости, которые богачи обычно покупали для собак. С дровами теперь тоже стало труднее. Выпал снег и замел все, что лежало в поле и лесу. Да и Павло уже не мог ходить в лес, у него начались резкие боли в желудке. Атанас советовал пойти к доктору. Некоторое время Павло крепился, думал, что обойдется, а потом все-таки решился обратиться к турецкому врачу. Перед тем как пойти к нему, Павло сходил в баню. Там ему стало дурно, и он два часа пролежал в предбаннике, напугав до смерти хозяина, который опасался, что посетитель умрет и ему будет неприятность. Но Заброда отошел и медленно побрел прочь, успокоив перепуганного турка.
У врача он долго ожидал очереди. Павло был почти у двери, когда в кабинете поднялся крик и врач с руганью вытолкнул за порог старую, немощную женщину, которая перед этим ожидала приема вместе с остальными больными. Женщина упала, и Павло кинулся ее поднимать. Она плакала, эта седая старая женщина, которая годилась, наверное, в матери врачу. Павло ужаснулся, но, вспомнив, где он теперь находится, молча стиснул зубы и ничего не сказал. Только побледнел.
Сдерживая злость, коротко объяснил врачу, кто такой, что болит. Турок, даже не дослушав, грубо бросил:
- Так что же тебе нужно? Ешь, и все, раз долго голодал.
Павло вскипел, но сдержался, объяснив:
- У меня болен желудок, очевидно, пониженная кислотность. Мне нужен анализ желудочного сока. Немедленно!
Врач равнодушно взглянул на него и сказал:
- Если ты сам врач, так и делай что хочешь. Я не обязан…
- Мне рецепт нужен. Соляная кислота и пепсин, - не сдавался Павло.
Врач выписал рецепт и протянул его Павлу, даже не взглянув на него.
Павло выбежал из кабинета весь разгоряченный, его трясло от злобы. На улице он услышал, что его зовут:
- Рус! Рус!
Павло оглянулся. Солдаты из лагерной охраны бежали к нему с винтовками, к которым были привинчены блестящие острые тесаки, словно собирались взять его в плен.
- Где бродишь, нахал? - закричал командир. - Тебя приказано доставить в лагерь живым или мертвым!
- Что случилось? - удивился Павло.
- Там увидишь. Комендант тебе покажет, как шляться везде, - пригрозил капрал. - Да из-за тебя нам с самого утра покоя нет. Солдаты с ног сбились, пленные спин не разгибали. Там такое творится…
- Ого! - весело подмигнул Павло. Он знал, что капрал ругается для формы, чтоб напугать солдат. А вообще он добрый парень. Павло уже хорошо присмотрелся к нему в лагере.
- Так что же случилось? - спросил он.
- Депеша пришла, и мы все утро драили казарму, чистили мундиры и пришивали новые пуговицы. Нужники мыли. Чтоб все блестело, как в мечети. Да разве ты, большевик, это понимаешь? Тебе хоть кол на голове теши…
Капрал посадил в свою пролетку Павла и двух солдат. На вторую сели остальные, и они что есть мочи понеслись в лагерь. Так и влетели на полном скаку в лагерные ворота. Даже часовые шарахнулись в стороны.
Посередине двора стоял легковой автомобиль. Павло сразу узнал его. Такие машины ездили в Москве и Ленинграде, в Киеве и Севастополе. Везде, где бывал Павло на своей родной земле. Он и сам не раз на них ездил. Что ж тут долго раздумывать? Это же они приехали. Они! Наконец-то…
И, забыв сразу о капрале и часовых, Павло выскочил из пролетки и побежал к машине. Он бежал что есть сил, широко разбрасывая руки, словно перед ним был родной дом в Сухой Калине, а за порогом этого дома суетилась у печки мать. Вот она услышит сыновний голос, бросится ему навстречу, но от радости не добежит и упадет на пороге, тихая и счастливая, в слезах.
На радиаторе автомобиля трепетал на ветру маленький красный флажок. На нем золотая пятиконечная звезда, серп и молот. Все, как и там, в родной стороне. И врач Заброда вдруг остановился перед этим флажком, рванул ворот, оголив грудь, словно ему жарко стало, словно на этом флажке он увидел капли крови своего народа.
Павло стоял у радиатора знакомой машины как каменный, не сводя глаз с этого флажка. Вот ветер подул сильнее, флажок весело затрепетал огненным телком, напомнив, как трепещет девичья лента, когда невеста идет приглашать людей к себе на свадьбу. И жар пионов под окнами отчего дома напомнил, и душистые яркие настурции.
Шофер дремал, сидя за рулем, устав, наверное, от дальнего пути. Павло не спеша подошел к нему, тихо, как ребенок, спросил:
- Это вы?
- Мы, - откинулся на сиденье шофер.
- Из нашего посольства?..
- Да…
- А откуда родом?
- Тула, - не спеша сказал шофер и спросил: - А вы тот моряк?
- Он. Он самый, - обрадовался Павло.
- Так вы поспешите. Вас ждет старший советник посольства. С ним представитель турецкого правительства. Ну и далеко же они вас загнали…
Немного в стороне стоял автомобиль с турецким флажком, возле него прохаживались три жандарма.
Павло обошел их и бросился к бараку.
- Стой! Не туда! - закричал ему капрал. - В канцелярию коменданта!
Павло застегнул на груди шинель, расправил плечи и, чеканя шаг, направился в канцелярию. Прямой, стройный, как и в былые времена, хотя чужая одежда немного скрадывала его флотскую выправку и удалую поступь.
В канцелярии у стола сидел советник советского посольства и перелистывал какие-то бумаги. Представитель турецкого правительства стоял в стороне, возле окна, что-то приказывал уставившемуся на него стоящему навытяжку коменданту.
Павло все тем же строевым шагом приблизился к послу.
- Военврач третьего ранга санитарного управления Черноморского флота Павло Заброда.
Советник рывком поднялся, выбежал из-за стола, обнял Павла и трижды поцеловал. Павло припал к его плечу и заплакал. Не мог сдержаться. Горячие слезы сами брызнули из глаз.
- Приветствую вас, товарищ капитан, приветствую. Вот мы и встретились.
Советник усадил Павла на стул и сам устроился напротив у стола.
- Мы давно узнали, что вы в Турции, но разыскать никак не могли, - сказал он.
- Откуда же вы узнали? Кто вам сказал?..
- Видите ли, Павел Иванович, - объяснил советник, - на корабле, который подобрал вас, было много людей. Эти люди разъехались по всей стране и стали рассказывать о советском моряке, который тридцать шесть дней был в море без хлеба и воды. Одна провинциальная газета даже напечатала об этом обширный рассказ очевидца и поместила ваше фото. Жаль, что я не захватил с собой эту газету. Ну, ничего, будете в посольстве, я вам ее покажу. Вы там словно с креста сняты… А как теперь здоровье?..
- Теперь лучше. Я все время писал вам. Наверное, писем восемь послал…
Советник вопросительно посмотрел на турка:
- Восемь писем? Странно. Мы ни единого не получили…
Турок неуверенно пожал плечами, извиняюще улыбнулся:
- Почта. Во всем виновата почта…
- Но я еще одно послал. Совсем недавно, - вырвалось у Павла. - Это уж не могло пропасть…