Допустить этого было нельзя.
Куда лучшим вариантом, подумал принц, станет изгнание своих демонов во время преследования уже известного врага, и он велел Хазану собрать десяток высокопоставленных военных чиновников. Из-за обострения отношений с Туланом предстояло многое обсудить, и Камран надеялся провести остаток дня, разрабатывая стратегию в военном зале дворца. Работа, полагал он, успокоит его.
Но принц просчитался.
Словно этот день с самого своего рождения не был отвратительным, теперь Камран, казалось, был обречен провести его остаток в компании полудурков; тупиц, чья работа заключалась в том, чтобы одевать его, наставлять и давать ему плохие советы по всем вопросам, как внешнеполитическим, так и внутренним.
Глупцы, все они глупцы.
Камран слушал одного из этих идиотов прямо сейчас. У империи Ардуния имелся ненужный, бесполезный министр обороны, и это жирное создание не только присутствовало сегодня в военном зале, но и никак не прекращало своих речей, чтобы дать возможность более разумному человеку возразить ему.
– Конечно, существуют некоторые опасения по вопросу отношений с Туланом, – вещал министр, произнося слова с такой медлительностью, что Камрану хотелось набросить на него петлю. – Но мы хорошо владеем ситуацией, и я хотел бы смиренно напомнить Его Высочеству – ведь наш уважаемый принц еще не ступал на поле боя, когда были приняты эти положения, – что именно тайная разведка Ардунии обеспечила повышение нескольких высших должностных лиц Тулана. Благодаря этому теперь мы можем быть уверены в том, что они сообщат своим ардунианским союзникам любую сколь-нибудь важную информацию…
Камран ненадолго прикрыл глаза, сжимая кулаки, чтобы не зажать уши и не сорвать с себя тунику. Ради этой встречи его заставили переодеться в официальное одеяние, что было одним из самых нелепых обычаев мирного времени. Почти десять лет, проведенных вдали от сражений, сделали некогда легендарных полководцев Ардунии толстыми и вялыми, лишив эти военные собрания всей их актуальности, что, в свою очередь, привело к их полнейшей деградации.
Камран был не только принцем Ардунии, но и одним из пяти генерал-лейтенантов, ответственных за пять соответствующих полевых подразделений, каждое из которых насчитывало по сто тысяч солдат, и он относился к своей должности вполне серьезно.
Когда Камран стал наследником престола, он унаследовал и роль своего деда – главнокомандующего всеми ардунианскими вооруженными силами. Мало кто тогда не возмущался возведением принца в столь юном возрасте на этот высокий пост. Да, титул должен был достаться его отцу, но такова была судьба Камрана. Он не мог убежать от нее, как и не мог оживить мертвого. Единственным выходом для него стало работать усерднее – и стать умнее, – чтобы показать, чего он стоит.
Это, помимо прочего, вполне объясняло, почему его соратники не слишком доброжелательно воспринимали агрессивные советы Камрана и едва ли не называли его невоспитанным ребенком за то, что он посмел предложить превентивное нападение на туланские земли.
Но Камрану до этого не было дела.
Люди перед ним действительно имели преимущество в возрасте и десятилетия опыта за плечами, но последние несколько лет мира они предавались праздности, предпочитая бездельничать в своих больших поместьях, покинув жен и детей, чтобы бросать монетами в куртизанок; чтобы притуплять свой разум опиумом.
Камран же в это время читал еженедельные рапорты, присылаемые ему из дивизий.
Во всей империи таковых насчитывалось пятьдесят. Каждая из них состояла из десяти тысяч солдат и каждой командовал генерал-майор, в обязанности которого входило и составление еженедельных отчетов, основанных на важнейших данных, полученных от нижестоящих батальонов и полков.
Эти пятьдесят разрозненных сводок затем направлялись не непосредственным вышестоящим чинам, а министру обороны, который должен был просматривать полученные сведения, чтобы сообщать актуальную информацию королю и его пяти генерал-лейтенантам. Пятьдесят докладов, собранных с каждого уголка империи, и каждый объемом в пять страниц.
Итого двести пятьдесят страниц в неделю. Это означало, что каждый месяц тысяча страниц важнейших материалов попадала в руки лишь одного скользкого человека, на которого полагался сам король в вопросах разведки и обучения войск.
Вот тут-то Камран и потерял терпение.
Передача ключевой информации через министра обороны была устаревшей практикой, которую ввели еще в военное время, чтобы освободить высокопоставленным чиновникам критически важные часы. Когда-то это имело смысл. Но вот уже семь лет как в Ардунии царил мир, а лейтенанты все еще не читали отчеты самостоятельно, полагаясь на министра, который с каждым часом становился все более и более неквалифицированным. Камран уже давно отказался от этой бесполезной методики, предпочитая читать доклады самостоятельно – и видеть ситуацию через призму собственного разума, а не разума министра.
Если бы кто-нибудь еще в этом зале потрудился ознакомиться с оперативной сводкой из разных уголков империи, то сумел бы увидеть то же самое, что и Камран: данные были одновременно увлекательными и тревожными, а все вместе они рисовали мрачную картину отношений Ардунии с южным королевством Тулан. Но, к сожалению, никто больше их не читал.
Камран сжал челюсть.
– Фактически, – продолжал гудеть министр, – нам часто на пользу поддерживать чувство соперничества с какой-либо другой могущественной нацией, поскольку общий враг помогает сохранять единство подданных нашей империи, напоминая людям, что они должны быть благодарны за безопасность, гарантированную не только короной, но и армией, которой их дети посвятят четыре года своей жизни, и чьи перемещения были так хорошо просчитаны в последнее столетие под руководством нашего милостивого короля. Наш принц был божественно благословлен унаследовать все плоды королевства, которое неустанно возводилось на протяжении многих тысячелетий. Воистину, империя, которую он однажды унаследует, самая большая и величественная в известном нам мире, и она так успешно побеждала своих многочисленных врагов, что миллионы ее подданных теперь могут наслаждаться заслуженным покоем.
Клянусь ангелами, этот человек отказывался закрывать свой рот.
– Несомненно, этому есть доказательства, не правда ли? – вопрошал министр. – Доказательства не только умелого управления Ардунией, но и общей мудрости ее вождей. Мы надеемся, что Его Высочество, принц, со временем увидит, что его опытные старейшины – его самые покорные слуги – усердно работали над принятием продуманных, взвешенных решений в каждом аспекте, ибо, безусловно, мы видим, как…
– Довольно! – Камран поднялся так порывисто, что чуть не опрокинул свой стул.
Это было просто безумие.
Он не мог ни продолжать сидеть здесь в этой проклятой скрипучей тунике, ни слушать эти жалкие оправдания.
Министр медленно моргнул, его пустые глаза блестели, словно стеклянные бусинки.
– Прошу прощения, Ваше Высочество, но…
– Довольно! – сердито повторил Камран. – Хватит твоей болтовни. Хватит твоей невыносимой глупости. Я не могу больше слышать ни одного нелепого слова из твоего рта…
– Ваше Высочество! – воскликнул Хазан, вскакивая на ноги.
Он бросил на Камрана взгляд, полный ужаса и грозного предупреждения, но принц, который обычно гораздо лучше контролировал свои чувства, не мог сдержать себя в этот момент.
– Да, я понял, – сказал он, глядя министру прямо в глаза. – Вы ясно дали мне понять: вы считаете меня молодым и глупым. Но я не настолько молод и глуп, чтобы не замечать вашей плохо скрытой пассивной агрессии, ваших слабых попыток утихомирить мои подлинные опасения. Не знаю, сколько раз мне придется напоминать вам, господа, – он обвел взглядом зал, – что я всего неделю назад вернулся из восемнадцатимесячного путешествия по империи, а недавно сопровождал нашего адмирала в непростом водном странствии, во время которого половина наших людей едва не утонула при столкновении с невидимым барьером у границ Тулана. По прибытии в Ардунию на корпусе нашего корабля были обнаружены следы магии…
Поползли ахи. Шепотки.
– …наше открытие наверняка должно взволновать всех присутствующих в этой комнате. Мы враждовали с Туланом веками, и, к сожалению, я подозреваю, что для наших действующих должностных лиц это стало обыденностью. Похоже, вы становитесь слепыми, когда обращаете свои взоры на юг, – резко бросил принц. – Не сомневаюсь, что наши взаимоотношения с Туланом стали для вас столь же привычными, как и ваши собственные испражнения…
Теперь это были возгласы протестов и ярости, которые Камран проигнорировал, повысив голос, чтобы его было слышно над поднявшимся гвалтом.
– …настолько привычными, что вы перестали видеть очевидную угрозу. Позвольте мне освежить вашу память, господа! – Камран стукнул кулаком по столу, призывая к порядку. – За последние два года, – объявил он, – мы захватили шестьдесят пять туланских шпионов, которые даже под особым давлением не раскрыли ничего, кроме крупиц информации об их интересах в нашей империи. С большими усилиями мы смогли прийти к выводу, что они ищут здесь нечто ценное; нечто, что они надеются добыть на нашей земле, и последние сообщения свидетельствуют о том, что они уже близки к своей цели…
В ответ раздались еще протесты, и Хазан, побагровевший до кончиков волос, стал выглядеть так, словно вот-вот задушит принца за его наглость.
– Я говорю, господа, – почти выкрикнул Камран, чтобы его услышали. – Я говорю, что мне нравится этот метод ведения дискуссии гораздо больше, и я хотел бы призвать вас направлять свой гнев на меня чаще, чтобы я мог отвечать вам тем же. Мы ведь обсуждаем войну, не так ли? Не следует ли нам избавиться от деликатности, с которой мы подходим к этим заезженным темам? Признаюсь, когда вы говорите со мной окольными путями, я нахожу это отвратительным, – он еще больше повысил голос, – отвратительным и утомительным, и я задаюсь вопросом, не прячетесь ли вы за игрой слов, чтобы замаскировать собственное невежество…