И все же Камран не рассчитывал уберечь ее для себя. Хазан мог и не верить в это, однако принцу было все равно: спасение жизни девушки значило гораздо больше, чем он сам.
Ибо убить ее…
Убить ее сейчас – такую невинную – представлялось Камрану не менее бессмысленным, чем пускать стрелы в луну. Ее свет не так-то легко погасить, да и к чему торжествовать, если на земле станет только тусклее?
Но пугала ли принца та власть, которую девушка обрела над его чувствами за столь короткое время? Пугало ли его то, что он способен совершить ради нее, если она станет достижимой? От чего он мог бы отказаться?
Камран испустил неожиданный вздох.
Нет, это было не просто страшно – это было больше похоже на ужас, на лихорадочное опьянение. Из всех молодых женщин, которых можно было бы возжелать, безумием было желать ее. Камрану было неприятно признавать эту истину, даже в глубине своей души, но отрицать свои чувства он больше не мог.
Пугало ли это его?
– Да, – тихо ответил он.
– Тогда моя задача, – мягко проговорил Хазан, – сделать так, чтобы она исчезла. Со всей возможной поспешностью.
19
Госпожа Амина была удивительной женщиной.
Эта мысль не покидала Ализэ всю дорогу, пока она пробиралась сквозь темноту, пригнув голову от пронизывающего ветра очередной беспощадно холодной ночи. Девушка держала путь в Фоллад Плэйс – величественное поместье посла Лоуджена – на одну из самых важных встреч в ее недолгой карьере. И по дороге она не могла не размышлять не только о многочисленных странных событиях этого дня, но и о непостоянстве экономки, без разрешения которой их могло бы и не произойти.
В тот вечер Ализэ подгадала минутку, чтобы выскользнуть из Баз Хауса незамеченной; хотя девушка не нарушала правил, покидая дом после окончания рабочего дня, ей не хотелось никому говорить, чем она занимается в свободное время – и уж тем более ей не хотелось объяснять это госпоже Амине. Экономка ругала Ализэ так часто, что та боялась, как бы ее не сочли слишком дерзкой за то, что она подрабатывает швеей.
Что, собственно, и произошло.
Ализэ замерла в оцепенении, когда на нее налетела госпожа Амина; девушка как раз собиралась уходить: одной рукой она тянулась к двери, а другой сжимала ручку скромной ковровой сумки. Ализэ была еще крепенькой трехлетней девочкой в тот день, когда забралась на скамью ткацкого станка, устроившись между теплыми телами родителей. Она внимательно посмотрела, как их ловкие руки творят это плетеное волшебство, пусть даже без узора, и сразу же потребовала, чтобы ее научили делать так же.
Когда ее мать умерла, и Ализэ погрузилась в решительный стоицизм, она заставила свои дрожащие пальцы работать. Именно в то мрачное время она смастерила ковровый мешок, который теперь всегда носила с собой – в нем хранились ее швейные принадлежности и немногочисленные дорогие сердцу вещи, – и который разбирала всякий раз, когда находила себе пристанище. Большую часть времени мешок просто лежал на полу рядом с постелью Ализэ, превращаясь в маленький коврик, благодаря которому в комнате становилось чуть теплее.
Он был с ней в тот день, когда она впервые пришла в Баз Хаус.
И теперь экономка оценивающе окинула взглядом Ализэ у двери, от макушки до туфелек, и уставилась на сумку.
– Мы ведь не сбегаем? – уточнила госпожа Амина.
– Нет, госпожа! – выпалила Ализэ.
Экономка почти улыбнулась.
– Во всяком случае, не раньше завтрашнего бала.
В ответ на это Ализэ не смела ни дышать, ни говорить. Она так долго не двигалась с места, что тело начало дрожать, и госпожа Амина рассмеялась. Она покачала головой.
– Что за странная ты девчонка, – пробормотала она. – Смотришь на розу и видишь только шипы, а цветка все нет.
Сердце Ализэ болезненно стукнуло в груди.
Экономка еще мгновение изучала Ализэ, прежде чем выражение ее лица переменилось; ее настроения менялись так же регулярно, как и фазы луны.
– И не смей забыть погасить огонь перед сном.
– Нет, госпожа, – ответила Ализэ. – Не забуду.
После этого экономка развернулась на каблуках и покинула кухню, а Ализэ шагнула в холодную ночь, и мысли ее заметались.
Теперь она шла вдоль дороги с опаской, стараясь держаться как можно ближе к свету газовых фонарей, ведь громоздкая сумка не только доставляла неудобства, но и привлекала лишнее внимание.
Ализэ редко удавалось избежать неприятностей, когда она оставалась одна, а уж ночью и подавно. Юным девушкам ее положения доставалось чаще других, ведь им не на кого было положиться в вопросах безопасности и благополучия, поэтому они часто становились объектом нападений, будучи легкими мишенями – как для грабителей, так и для негодяев.
Со временем Ализэ научилась справляться, обходясь малыми силами, однако она прекрасно понимала, что именно физическое превосходство спасало ее от более страшной участи все эти годы. Ей было легко представить, как много молодых женщин на ее месте пострадали куда серьезнее, хотя это понимание не приносило никакого утешения.
Тишину внезапно пронзила резкая трель соловья, за которой последовало улюлюканье филина. Ализэ вздрогнула. О чем она думала? Ах, да, госпожа Амина.
Ализэ работала в Баз Хаусе уже почти пять месяцев, и за это время экономка проявляла к ней и неожиданную доброту, и ошеломляющую жестокость. Она била девушку по лицу за мелкие проступки, но ни разу не забыла об обещанной Ализэ воде. Она постоянно сыпала угрозами, выискивая недостатки в безупречно выполненной работе, и требовала, чтобы Ализэ переделывала ее снова и снова. А потом, без всякой видимой причины, позволила самой низкопоставленной служанке в доме пятнадцатиминутную беседу с сомнительным гостем.
Ализэ не понимала, как ей относиться к этой женщине.
Она знала, что странно было размышлять о причудах экономки, но этот вечер был тише, чем Ализэ хотелось бы, а руки ее подрагивали не только из-за холода. За последние несколько минут привычный ползучий страх перед темнотой перерос из неприятного в тревожный, и сегодня, когда у Ализэ было гораздо меньше возможностей отвлекаться, чем накануне, ей приходилось держать чувства при себе и оставаться настороже.
Это оказалось труднее, чем она надеялась. Девушка чувствовала себя вялой, глаза так и просились закрыться, даже несмотря на морозное пощипывание на щеках. После появления Омида госпожа Амина довела Ализэ до изнеможения, компенсируя один-единственный акт великодушия немедленным наказанием. Экономка словно чувствовала счастье девушки и стремилась спустить ее с небес на землю.
К сожалению, госпожа Амина почти добилась своего.
К концу дня Ализэ так сильно устала, что даже испугалась, когда, проходя мимо окна, обнаружила, что на улице стемнело. Она провела наверху почти весь день и едва заметила, как солнце скрылось за горизонтом, и даже сейчас, переходя из одного островка света газового фонаря в другой, Ализэ не могла взять в толк, куда делся день и все те радости, которые он в себе таил.
Свет от встречи с Омидом потускнел после долгих часов тяжелого труда, и уныние усиливала потеря светлячка. Без него Ализэ осознала, что при первом появлении насекомого в ней проснулись неоправданные надежды; внезапная и бесследная пропажа существа наверняка говорила о том, что светлячок нашел Ализэ по ошибке и, осознав это, улетел на новые поиски.
Жаль, ведь девушке очень хотелось познакомиться с его владельцем.
Прогулка от Баз Хауса до Фоллад Плэйса закончилась внезапно: Ализэ настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как преодолела расстояние, разделявшее поместья. В предвкушении скорого тепла и света она, приободрившись, направилась ко входу для слуг.
Ализэ дважды топнула ногами, чтобы сбить с туфель снег, и постучала в массивную деревянную дверь. Девушка рассеянно подумала, сможет ли на полученные деньги купить кусок шерсти для достойного зимнего пальто.
Может быть, хватит даже на шапку.
Ализэ зажала сумку между ног и обхватила себя руками. В такую погоду оставаться неподвижной было гораздо неприятнее. Ализэ всегда было слишком холодно, однако эта ночь выдалась на редкость морозной. Девушка подняла голову и взглянула на возвышающийся над ней Фоллад Плэйс, его четкий силуэт рельефно выделялся на фоне ночного неба.
Ализэ знала, что незаконнорожденных детей редко воспитывают в столь благородных домах, но поговаривали, что посол Лоуджена был необычным человеком; он заботился о госпоже Худе наравне с остальными своими детьми. И хотя Ализэ сомневалась в правдивости слухов, она не слишком-то задумывалась над ними. Она ведь ни разу не встречалась с госпожой Худой и не считала, что ее собственное мнение по этому поводу может хоть на йоту изменить факты.
А они говорили о том, что Ализэ крупно повезло оказаться здесь.
Среди всех ее заказчиков госпожа Худа была настолько близка к высшему обществу, насколько это вообще было возможно для швеи вроде Ализэ, да и работу она получила только благодаря горничной госпожи Худы, женщине по имени Бахар, остановившей Ализэ как-то раз на площади, чтобы похвалить драпировку ее юбок. Ализэ увидела в этом возможность и не упустила ее; она сообщила женщине, что в свободные часы работает швеей и предлагает свои услуги по отличным ценам. Вскоре после этого Бахар заказала свадебное платье, которым ее хозяйка, госпожа Худа, очень восхищалась на церемонии. Ализэ глубоко вздохнула, успокаиваясь. К этому знаменательному дню она шла долгим и извилистым путем и не собиралась терять времени даром.
Ализэ еще раз постучала в дверь, теперь уже немного сильнее, и на этот раз ей открыли сразу.
– Да, девчонка, я услышала тебя с первого раза, – раздраженно отозвалась госпожа Сана. – Ну входи же.
– Добрый вечер, госпожа, я… – начала было Ализэ и охнула от испуга. Нечто похожее на камешек стукнуло ее по щеке. Девушка подняла голову и посмотрела, не начался ли град, но небо было чистым.
– Ну? Не стой, – махнула ей рукой экономка. – Снаружи жуткий холод, а ты выпускаешь все тепло.