И в этот момент из воздуха внезапно материализовалась фигура. Это был юноша – Ализэ поняла это по силуэту, хотя и не смогла разглядеть его лица, – и он опустился перед ней на одно колено.
– Ваше Величество, – негромко поприветствовал он.
22
Сходит ли он с ума? Камран терялся в догадках.
Кто мог стучаться в его дверь в этот час? Принц бы наверняка знал, если бы дворец находился в осаде, ведь так? Да и безумия и суматохи, без сомнения, было бы больше. Камран не заметил ничего подозрительного, когда несколько минут назад смотрел в окно. Тем не менее он поспешно оделся и уже натягивал сапоги, когда стук стал громче. В этом не было нужды, но Камран все-таки затянул пояс с мечом на талии: это была привычка, настолько укоренившаяся, что избавиться от нее не удавалось даже теперь.
Наконец принц добрался до двери и, едва открыв ее, внезапно ослеп. Кто-то набросил ему на голову мешок, а второй схватил за руки, больно скрутив их за спиной.
Камран вскрикнул, в первый момент оцепенев от шока и растерянности, но после опомнился и с силой откинул голову назад, сломав нос удерживавшей его громадной фигуре. Мужчина зарычал от злости, однако хватки не ослабил; что еще хуже: второй нападающий сразу же затянул мешок на шее Камрана и стал его душить.
Принц открыл было рот, чтобы вдохнуть, и ощутил вкус кожи: кто-то сунул ему в рот камень с внешней стороны мешка, закрепив его для надежности полоской ткани, которой теперь обвязывали голову. Камран попытался закричать или выплюнуть камень, но смог издать только приглушенные звуки протеста. Он метался из стороны в сторону, извиваясь изо всех сил, однако оба похитителя крепко держали принца: один прижимал его руки к телу в неестественном положении, а второй связывал.
Стало очевидно, что этим людям приказали только похитить Камрана, а не убить, иначе он был бы уже мертв.
И вот здесь у принца появлялось преимущество.
Им велели сохранить ему жизнь, а для Камрана его жизнь мало чего стоила, и он был вполне готов потерять ее в борьбе за свободу.
А еще он был не прочь подраться.
Весь этот день принц сдерживал свой гнев, пытаясь обуздать бурю в груди. И это событие стало облегчением для него – теперь он мог выпустить ярость на свободу.
Камран изо всех сил пнул напавшего сзади между ног. Мужчина вскрикнул и ослабил хватку настолько, что юноша получил крохотный рычаг, которым не преминул воспользоваться сполна, обрушив на второго похитителя всю тяжесть своего плеча, а затем и колена. За считаные секунды принцу удалось высвободить запястья из не до конца завязанных узлов, однако Камран все еще не видел, куда бьет; он наносил удары без оглядки, не заботясь о том, куда попадают его кулаки и сколько ребер он сломал.
Когда принц оттеснил обоих мужчин достаточно, чтобы улучить момент и сорвать с себя мешок, то стремительно выхватил меч, моргая от резанувшего глаза яркого света и втягивая воздух.
Он двинулся к нападающим со всем возможным спокойствием, оценивая их на ходу. Один был крупным, второй – средней комплекции. Оба согнулись почти вдвое и тяжело дышали, из ртов и носов текла кровь.
Тот, что покрупнее, бросился на принца, и Камран ловко крутанулся на месте, используя собственный вес этого человека, чтобы перебросить его через плечо и повалить на пол. Нападавший приземлился на спину с гулким треском, вышибив ударом не только воздух из легких, но и, возможно, позвонки из своего позвоночника.
Камран крепче сомкнул пальцы на рукояти меча и ринулся на второго человека. Тот нервно бросил взгляд на неподвижную фигуру своего товарища, прежде чем встретиться взглядом с принцем.
– Пожалуйста, сир, – взмолился он, поднимая обе руки в воздух, – мы не желаем вам зла, мы просто делали то, что нам сказали…
Камран схватил мужчину за шиворот и прижал острие клинка к горлу второго до крови. Мужчина завыл.
– Кто послал вас сюда? – гневно бросил Камран. – Что вам от меня нужно?
Негодяй покачал головой; принц прижал лезвие сильнее.
Мужчина зажмурил глаза.
– Пожалуйста, сир, мы…
– Кто тебя послал? – выкрикнул Камран.
– Это сделал я.
Камран отбросил мужчину в сторону, так внезапно, словно его подожгли. Похититель рухнул на пол, а принц медленно обернулся: изумление почти лишило его возможности двигаться. С меча стекла капля крови, приземлившаяся на его сапог.
Камран встретился взглядом с глазами деда.
– Ты присоединишься ко мне прямо сейчас, – заявил король, – нам нужно многое обсудить.
23
Ошеломленная, Ализэ удивленно воззрилась на склонившуюся перед ней фигуру.
– Простите меня, – тихо сказал незнакомец. – Я лишь хотел быть рядом с вами на случай, если вам понадобилась бы помощь сегодня, – что, очевидно, не так. – Даже в тени Ализэ увидела вспышку его улыбки. – Мой светлячок, однако, очень привязался к вам и настойчиво ищет вашего внимания при каждом удобном случае.
– Так это твой светлячок?
Незнакомец кивнул.
– Обычно она более послушна, но когда видит вас, то, кажется, совсем забывает обо мне и последние два дня пристает к вам вопреки моему желанию. Впервые она ослушалась меня в тот вечер, когда вы познакомились с ней в Баз Хаусе – она прошмыгнула в дверь кухни, хотя я категорически запретил ей это делать. Я прошу прощения за любое разочарование, вызванное ее импульсивностью.
Ализэ все еще озадаченно смотрела на юношу.
– Кто ты? Откуда ты меня знаешь? Как ты понял, что мне может понадобиться помощь сегодня вечером?
Незнакомец широко улыбнулся, сверкнув белыми зубами в темноте. Затем вытянул вперед руку в перчатке, на которой лежала маленькая стеклянная сфера, не больше двух сантиметров в диаметре.
– Во-первых, – произнес он. – Это вам.
Ализэ лишилась дара речи.
Она сразу же поняла, что это за предмет: он назывался «ностас» – от старого туланского слова, означающего «доверие». Сказать, что ностасы были редкостью, значило сильно преуменьшить истину. Ализэ не видела их с самого детства; она думала, что почти все они были утеряны во времени.
С осторожностью девушка приняла подарок.
За всю историю человечества было создано всего несколько ностасов, ведь для создания их требовалась древняя магия, которой владели только прорицатели. Родители Ализэ часто говорили ей, что магия в Тулане более сильная, чем в Ардунии, ибо южная империя, хоть и была небольшой, имела мощную концентрацию минерала магии в своих горах и, благодаря этому, гораздо большее число прорицателей. Много джиннов сбежало в Тулан во время первых войн с глиной именно из-за магии; горы влекли их и наделяли силой.
Такие рассказы слышала Ализэ.
Считалось, что те немногие ностасы, которые когда-либо появлялись в Ардунии, были украдены из Тулана; несколько памятных сувениров, оставшихся после многочисленных неудачных войн.
Как этот незнакомец получил нечто столь ценное, Ализэ даже представить себе не могла.
Она изумленно посмотрела на него снова.
– Это для меня?
– Пожалуйста, считайте это знаком моей преданности, Ваше Величество. Держите его всегда при себе, чтобы не сомневаться, враг перед вами или друг.
Глаза Ализэ заслезились от неожиданных эмоций.
– Спасибо, – прошептала она. – Я не знаю, что и сказать.
– Тогда я буду настолько смел, что попрошу у вас прощения. Вы страдали все эти годы в одиночестве, не ведая, сколько нас было занято вашими поисками. Мы так благодарны, что наконец нашли вас.
– Мы?
– Да. Мы. – Мелькнула еще одна вспышка улыбки, хотя и мрачноватой. – Я совсем недавно узнал, где вы находитесь, Ваше Величество, и каждый день ждал подходящего момента, чтобы приблизиться к вам. Все это время я следил за вами, чтобы предложить вам защиту, если она понадобится.
И пока юноша говорил, ностас тепло светился в руке. Ализэ знала, что, если незнакомец солжет, сфера обратится льдом. Мысли девушки кружились так быстро, что она едва могла дышать.
– Поднимись, – прошептала она.
Юноша повиновался и медленно выпрямился, его плечи оказались куда шире, чем Ализэ показалось вначале.
– Выйди на свет, – попросила она.
Незнакомец шагнул к ближайшему газовому фонарю, где его бледные волосы и глаза запылали в свете пламени. Он был хорошо одет и подтянут; одежда его была пошита из тонкой ткани, а пальто из верблюжьей шерсти идеально подогнано по фигуре. Если бы не ностас, то Ализэ бы ни за что не поверила, что этот юноша сражается за ее дело – он выглядел слишком сытым.
И теперь Ализэ пыталась понять, что же ей с ним делать.
Но чем дольше она смотрела, тем больше видела. Юноша обладал странной красотой: его лицо складывалось из множества мелких недостатков, которые вместе создавали нечто весьма любопытное.
Нечто сильное.
Странно, но его черты чем-то напомнили ей Омида – смуглый цвет кожи, щедрая россыпь веснушек на лице. Лишь бледные волосы не позволяли юноше выглядеть уроженцем юга.
Ализэ глубоко вздохнула, приводя мысли в порядок.
– Вероятно, вы не помните мою мать, – тихо произнес молодой человек, – но она была придворной дамой. Это было уже после заключения Огненного Соглашения, когда джиннам наконец-то позволили свободно присоединяться ко двору; но к тому времени она уже настолько привыкла скрывать свою сущность, что по-прежнему держала это в секрете.
Память Ализэ зашевелилась. В этой истории было что-то знакомое, и ностас в ладони снова потеплел.
– В один из своих частых вечеров при дворе, – продолжал юноша, – моя мать услышала, как покойная королева рассуждала о пророчестве, и тогда она поняла, что…
– Пророчестве? – нахмурившись, перебила его Ализэ. – Пророчестве обо мне, ты хочешь сказать?
Юноша замолчал. Долгое мгновение он ничего не говорил.
– Что… – начало было Ализэ.
– Вы должны принять мои многочисленные извинения, Ваше Величество. – Теперь его голос звучал обеспокоенно. – Я и не подозревал, что вам не рассказали.