Принц наконец убрал меч в ножны и поклонился. Он не отрывал взгляда от грязного, покрытого выбоинами каменного пола подземелья, казалось, целое столетие, но в реальности прошло лишь несколько минут. Или секунд.
Когда король наконец заговорил, голос его был глух.
– Девушка не умерла, – произнес он.
Камран поднял голову. Прошло мгновение, прежде чем он смог заговорить: голова закружилась, и на какой-то миг принц утратил равновесие.
– Вы не убили ее?
Заал, не мигая, смотрел на принца.
– Ты удивлен.
– Воистину, это так. – Камран замешкался. – Хотя я не понимаю природу подобной непоследовательности. Конечно, мне глубоко любопытно узнать, почему вы решили сохранить жизнь этой девушки, но еще мне не терпится понять, Ваше Величество, скоро ли эти гротескные покои станут моим домом, и сейчас последний пункт полностью и безраздельно занимает мое внимание.
Король вздохнул.
Он прикрыл глаза и прижал кончики пальцев к виску.
– Сегодня ночью я послал за ней шесть человек. И девушка не умерла.
Застывшие шестеренки в мозгу Камрана начали медленно проворачиваться. У его заржавевшего разума имелись свои оправдания: час стоял поздний; принц был измотан; его сознание все еще занимали недавние попытки защититься от внезапного нападения, совершенного по приказу его собственного деда. Камран так удивился, что ему потребовалось время, чтобы осознать услышанное.
А когда понимание настигло его, то дыхание, казалось, покинуло тело принца. Камран прикрыл глаза, в костях его разжегся новый гнев, который перемешивался с возмущением. Когда принц заговорил, в голосе его оказалось столько холода, что он едва узнал себя.
– Вы решили, что я предупредил ее.
– Более того, – ответил король. – Я думаю, ты помог ей.
– Какое чудовищное предположение, Ваше Величество. Сама эта мысль абсурдна.
– Сегодня ночью минуло довольно много минут, прежде чем ты открыл свою дверь, – заметил Заал. – Мне интересно: в это время ты все еще пробирался обратно в свои покои? Во мраке ночи, вытащенный из своей постели, ты стоишь передо мной полностью одетый, при мече и ножнах. Неужели ты думаешь, что я поверю, будто ты спал?
Камран рассмеялся. Он смеялся словно безумец.
– Ты отрицаешь это? – потребовал король.
Принц бросил на деда яростный взгляд, в теле его вспыхнула жгучая ненависть.
– Всей душой. То, что вы даже допускаете подобное недостойное поведение с моей стороны, настолько оскорбительно, что поражает меня до глубин безумства.
– Однако ты был полон решимости спасти ее.
– Я всего лишь просил вас пощадить жизнь невинной! – вскричал Камран, не пытаясь более сдерживать свой пыл. – Это была простейшая просьба о человечности, не более того. Вы считаете меня настолько слабым, чтобы пойти против приказа, изданного королем моей собственной империи? Вы считаете меня настолько слабым умом и слабым духом?
Впервые в жизни Камран увидел, как его дед пошатнулся. Старик открывал и закрывал рот, с трудом подбирая нужные слова.
– Я… я в самом деле обеспокоился, – произнес наконец Заал, – что мысли о ней слишком занимают тебя. Я также слышал о твоей безрассудной выходке по отношению к министру обороны, который, несмотря на твою нескрываемую неприязнь к этому человеку, является старейшиной Дома Кетаб, и ты повел себя мятежно по отношению к нему…
– И вы послали вооруженных людей к моей двери? Приговорили меня к бессрочному заключению без суда и следствия? Готовы были рискнуть моей головой из-за простого предположения, вызванного недоразумением? Кажется ли вам это достойной реакцией на ваши опасения, Ваше Величество?
Король отвернулся, прижимая два пальца к сомкнутым губам. Казалось, он погрузился в раздумья.
Камран же, напротив, дрожал от ярости.
События этого вечера вдруг показались ему настолько неправдоподобными, настолько невозможными, что принц с опаской подумал, не лишился ли он разума.
Это правда, что втайне он размышлял о том, чтобы воспротивиться приказу деда найти себе жену. Правда и то, что в момент безумия принц хотел предупредить девушку и даже грезил о ее спасении. Однако в глубине души Камран всегда знал, что эти порывы были порождены лишь мимолетными эмоциями; что это были поверхностные чувства, которые не могли соперничать с той глубокой преданностью, которую принц испытывал к своему королю, к своему дому и к своим предкам.
К своей империи.
Камран никогда бы не пошел наперекор деду и его планам – ни ради девушки, которую он не знал, ни ради человека, который был для него отцом больше, чем его собственный.
Это предательство… Его нельзя было вынести.
– Камран, – сказал наконец король. – Ты должен понять. Девушка была подготовлена. Она была вооружена. Колотые раны указывают на то, что она имеет весьма необычное оружие, которое наверняка было предоставлено ей третьей стороной, имеющей доступ к разнообразному арсеналу. Было предсказано, что у нее будут грозные союзники…
– И вы решили, что одним из этих союзников могу быть я?
Лицо Заала потемнело.
– Твои нелепые, детские выходки – твое ревностное желание сохранить ей жизнь, даже зная, что она может стать погибелью моей, – не оставили мне иного выбора, кроме как задуматься об этом. Как она смогла избавиться от шести вооруженных мужчин без посторонней помощи? Пятерых она просто убила, а последнего пощадила только для того, чтобы отправить назад с предупреждением…
– Эта девушка – джинн! – прокричал Камран, с трудом переводя дыхание из-за тисков, сжимавших его грудь. – Она – наследница своего королевства. Даже если не принимать во внимание тот факт, что она обладает сверхъестественной силой и скоростью и может по желанию становиться невидимой, она, безусловно, обучалась самообороне с самого раннего возраста, как и я. Не кажется ли вам, что я тоже смогу защититься от шести бандитов, Ваше Величество? Или вы правда думали, что убить королеву будет так легко?
Король внезапно разгневался.
– Ты – законный наследник величайшей империи во всем известном мире! – закричал он. – Ты рос во дворце с лучшими наставниками и мастерами. А она – осиротевшая, необразованная служанка, последние несколько лет проведшая на улице…
– Вы забываете, Ваше Величество, – едко заметил Камран. – Вы же сами говорили, что она не обычная девушка. Более того: я предупреждал вас. Я сказал вам, что она говорит по-фештунски. Я с самого начала поделился с вами подозрениями относительно ее способностей и интеллекта. Я видел, как она расправилась с тем беспризорником, словно он был веточкой, а не деревом. Я слышал, как она разговаривает; она умна и понятлива, что опасно для девушки в сноде…
– Я скажу, дитя, что ты немало знаешь о женщине, которую так рьяно отрицаешь, защищаясь.
И тут по телу Камрана пронеслась такая волна ярости, прорвавшаяся сквозь него со злобой, что начисто лишила его тепла. Вслед за ней принц ощутил лишь холод.
Онемение.
Он опустил глаза в пол, пытаясь отдышаться. Камран поверить не мог в то, что сам затеял этот разговор, хотя сильно сомневался, что сможет выдержать еще какие-либо подозрения деда.
Преданность, длинною в жизнь, оказалось так легко забыть.
– Вы недооценили ее, – тихо произнес принц. – Вам стоило послать двадцать человек. Вы должны были предугадать ее изобретательность. Вы совершили ошибку, и вместо того, чтобы признать вину, решили обвинить во всем своего внука. Как легко вы осуждаете меня. Неужели я так вам мешаю, сир?
– Думаешь, я испытал удовольствие, принимая это решение?! – воскликнул король Заал. – Я сделал то, что должен был, – то, что считал правильным, учитывая обстоятельства. Если бы ты помог девушке сегодня ночью, то стал бы предателем своей короны, своей империи. Я оказал тебе милость, приговорив к столь мягкой участи, ибо в темнице, по крайней мере, ты в безопасности. Если бы о твоей измене узнала общественность, ты бы в мгновение ока был обезглавлен толпой. Разумеется, ты понимаешь, – продолжил король, – что мой долг перед империей превыше всего, какими бы мучительными ни оказались его последствия. Воистину, ты должен знать это лучше остальных. – Заал потряс головой. – Ты зашел слишком далеко, Камран. Ты не в состоянии поверить, что мне пришлось не по душе подозревать тебя в этом, а я отказываюсь слушать дальше эту драматическую бессмыслицу.
– Драматическую бессмыслицу? – изумился принц. – Вы считаете меня драматичным, Ваше Величество, за то, что я возмущен вашей готовностью приговорить меня к этому, – он жестом обвел мрачную камеру позади себя, – без малейших реальных на то доказательств?
– Ты забыл, что сначала я предоставил тебе возможность оправдаться.
– В самом деле, вы позволили мне сперва защититься от злобного нападения, организованного самим Его Величеством…
– Довольно! – сердито оборвал его дед, подняв голос на целую октаву. – Ты обвиняешь меня в том, чего не понимаешь, дитя. Решений, которые мне пришлось принимать во время правления, вещей, которые я должен был совершить ради защиты трона, достаточно, чтобы вечно питать твои ночные кошмары.
– Боже, какие радости ожидают меня впереди.
– Ты смеешь глумиться? – мрачно осведомился король. – Ты меня удивляешь. Ни разу я не заставил тебя поверить, что править империей будет легко или, хотя бы на мгновение, приятно. Воистину, если корона не убьет тебя первым, то сделает все возможное, чтобы завладеть тобой – и телом, и душой. Этим королевством никогда не будут править слабые сердцем. Только от тебя зависит, найдешь ли ты в себе силы, необходимые, чтобы выжить.
– И это все, что вы думаете обо мне, Ваше Величество? Вы считаете меня слабым сердцем?
– Да.
– Понятно.
Принц рассмеялся, а затем провел руками по лицу, по волосам. Он вдруг так устал, что задался вопросом, не было ли все это просто сном, наваждением.
– Камран.
Что это было за чувство? Это напряжение в груди, это жжение в горле? Неужели так жгло предательство? Или то было разбитое сердце? Почему Камран вдруг ощутил, что может заплакать?