Хуже того, она обнаружила, что не в силах пошевелиться.
Ализэ отчаянно моргала, пытаясь привыкнуть к непроглядной темноте и открыть глаза пошире, чтобы уловить хоть искорку света, но все было бесполезно. И чем отчаяннее становились попытки Ализэ, тем труднее было сохранять спокойствие; она ощутила, как сердце испуганно бьется в груди, а пульс трепещет в самом горле.
И тут принц шевельнулся, напоминая о своем присутствии. Он чуть приподнял Ализэ, сменил положение рук на ее талии, чтобы ему стало поудобнее, однако не сделал ни малейшего усилия, чтобы увеличить расстояние между их телами.
Более того, он притянул ее ближе.
– Прошу прощения, – прошептал он ей на ухо, – но неужели ты намерена сидеть на мне вечно?
Ализэ ощутила слабое головокружение; она не знала, винить ли ей в этом темноту или принца, чья близость каким-то образом прогоняла панику. Она притупляла острую кромку страха, внушая неожиданное успокоение.
И цепкие пальцы ужаса на Ализэ потихоньку начали разжиматься; она медленно погружалась в юношу с бессознательным старанием, и каждый сантиметр, что девушка уступала, он легко вбирал в себя, втягивая ее все глубже в свое тепло, все крепче в свои объятия. Вскоре тепло его тела окутало Ализэ настолько основательно, что на какое-то возвышенное мгновение ей показалось, будто лед в ее венах начал таять и она вот-вот окажется лужицей у его ног. Без единого звука Ализэ вдохнула воздух – и начала снова дышать, когда облегчение хлынуло в ее ледяную кровь. Даже бешеный пульс начал успокаиваться.
Ализэ не могла сказать, что это было за лекарство.
Она лишь понимала, насколько Камран силен – она чувствовала это даже сейчас, – что его руки мощны и тверды, а широкая грудь – самое подходящее место для того, чтобы прислонить к ней голову. Ализэ испытывала отчаянную усталость уже много лет; и сейчас ее сразило желание быть обнятой этой успокаивающей тяжестью его рук и уснуть. Ей хотелось закрыть глаза, хотелось наконец погрузиться в сон без страха и тревог.
Она так давно не чувствовала себя в безопасности.
Принц подался вперед еще немного, и его челюсть коснулась ее щеки; твердая и мягкая поверхности соединились на миг и отдалились.
Она услышала его вздох.
– Я не имею ни малейшего представления о том, что мы делаем, – тихо сказал он. – Хотя, если ты хочешь меня пленить, тебе нужно лишь попросить об этом. Я охотно приду.
Ализэ чуть не рассмеялась, благодарная ему за отсрочку. Она сосредоточила свое изломанное сознание на принце, позволяя его голосу и движениям направлять ее. Он казался ей таким потрясающе цельным, таким уверенным не только в себе, но и в мире, в котором он обитал. Ализэ же, напротив, часто чувствовала себя кораблем, затерянным в море, швыряемым всеми штормами, едва избегающим крушения на каждом шагу. Ее посетила странная мысль, что она никогда не потерпит бедствия, если у нее будет такой якорь.
– Если я скажу тебе кое-что, – прошептала Ализэ, рука ее бессознательно обвилась вокруг предплечья Камрана. – Ты обещаешь не смеяться надо мной?
– Ни в коем случае.
Она хмыкнула.
– Ладно.
Принц вздохнул.
– Давай.
– Я немного боюсь темноты.
Прошло мгновение, прежде чем Камран ответил.
– Что, прости?
– Вообще-то, до ужаса боюсь. Я до ужаса боюсь темноты. Меня почти парализовало от страха прямо сейчас.
– Ты это несерьезно.
– Серьезно.
– Вчера ночью ты убила пять человек в темноте и думаешь, что я поверю в эту ерунду?
– Это правда, – настаивала Ализэ.
– Ладно. Если ты придумала это, чтобы защитить свою стыдливость, то знай, что тем самым только подрываешь свой интеллект, потому что твоя ложь слишком слаба, чтобы в нее можно было поверить. Лучше просто признайся, что ты находишь меня привлекательным и что тебе нравится быть рядом со…
Ализэ испустила протестующий возглас и в ужасе вскочила на ноги, но оступилась – ее поврежденное колено слишком долго оставалось в одном положении. Она зацепилась за старую койку и сдавленно застонала, обеими руками держась за тонкий матрас.
Сердце в груди забилось сильнее.
Девушка яростно задрожала, когда тело снова заполонил холод; ужас тоже вернулся, на этот раз с такой силой, что у нее затряслись колени. Без принца – без его тепла, его надежной формы – Ализэ стало холодно и беззащитно. Тьма почему-то сделалась еще более злобной и собиралась поглотить девушку целиком. Ализэ вытянула перед собой дрожащие руки, слепо тянущиеся к двери, которая никак не хотела открываться.
Умом Ализэ понимала, что все это иррациональный страх, что иллюзия существует только в ее голове…
И все же паника овладела ею.
Она схватила разум Ализэ в кулак и закружила в бессмысленном водовороте. Все, о чем девушка могла думать, – это то, что она не хочет умирать здесь, сжатая тьмой. Она не хотела быть покинутой солнцем, луной, звездами; не хотела, чтобы ее целиком поглотила сила разрастающейся вселенной.
Внезапно Ализэ стало трудно дышать.
И тогда она ощутила, как вокруг нее сомкнулись руки Камрана – сильные руки, что поддерживали ее, давали опору. Он чертил пальцами ее карту, пока не отыскал лицо, которое взял в свои ладони и сделал открытие, заставившее его замереть. Ализэ ощутила это, когда он изменился – в тот момент, когда его пальцы встретились со слезами, медленно катившимися по ее щекам.
– Клянусь ангелами, – прошептал он. – Ты действительно боишься темноты. Ты странная девушка.
Ализэ отстранилась и вытерла лицо, зажмурив глаза.
– Мне нужно только собраться с мыслями. Моя кровать здесь – значит, дверь прямо напротив. Я буду в порядке, вот увидишь.
– Я не понимаю. Из всех вещей в твоей жизни, которых стоит бояться… Я видел тебя в темноте и прежде, и ты никогда так остро не реагировала.
– Это было не то, – Ализэ судорожно сглотнула, успокаивая себя, – тогда была не полная темнота. На улицах есть фонари. И луна – луна меня очень утешает.
– Луна тебя очень утешает, – беззвучно повторил принц. – Как странно слышать подобное.
– Пожалуйста, не смейся. Ты сказал, что не будешь.
– Я не смеюсь. Я констатирую факт. Ты очень странная девушка.
– А вы, сир, злой.
– Ты плачешь в темной комнате размером с мой большой палец, когда выход всего в нескольких шагах. Уверен, ты понимаешь, что говоришь глупости.
– О, а теперь ты просто жесток.
– Я честен.
– Ты ведешь себя неоправданно грубо.
– Грубо? Ты говоришь это человеку, который только что спас тебе жизнь?
– Спас мне жизнь? – сердито переспросила Ализэ, вытирая остатки слез. – Как легко ты восхваляешь себя. Едва ли ты спас мне жизнь.
– Нет? Разве твоя жизнь не была в опасности? Разве не поэтому ты плакала?
– Конечно, нет, это не…
– Тогда ты согласна со мной, – сказал Камран. – Что реальная опасность тебе не грозила. И что ты повела себя нелогично.
– Я… – осеклась Ализэ. Ее рот раскрылся. – О, ты ужасный человек. Ты злой, ужасный…
– Я чрезвычайно щедрый человек. Ты уже забыла, как долго я разрешил тебе сидеть на моих коленях?
Ализэ задохнулась от возмущения.
– Как смеешь ты…
Она запнулась на полуслове, слова замерли в горле при звуке приглушенного смеха и ощутимой дрожи тела принца, пока он старался сдержать веселье.
– Почему ты так легко злишься? – спросил он, все еще борясь со смехом. – Неужели ты не видишь, что это только заставляет меня еще больше провоцировать тебя?
Ализэ сжалась, почувствовав себя неожиданно глупо.
– Ты хочешь сказать, что дразнишь меня? Даже после того, как я попросила тебя не делать этого?
– Прости меня, – сказал принц, улыбка из его голоса все еще не исчезла. – Я в самом деле дразнил тебя, но только потому, что надеялся отвлечь тебя этим от страха. Теперь я вижу, что тебе нелегко смеяться над собой. Или над другими.
– О, – произнесла Ализэ, чувствуя себя очень маленькой. – Понятно.
Затем Камран прикоснулся к ней и провел пальцами по ее руке, оставляя за ними пылающую дорожку.
Ализэ затаила дыхание.
Она не знала, как и когда это произошло, но за столь короткий промежуток времени почувствовала себя к этому необычному принцу ближе, чем к кому бы то ни было на всем белом свете. Даже то, как он касался ее, было знакомо – его близость была знакома Ализэ. И она не могла объяснить почему, но рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.
Вне всякого сомнения, это была магия ностаса – без него Ализэ сомневалась бы в каждом слове и действии Камрана. Знание того, что он сказал ей правду – что он искал ее ради ее защиты, якобы вопреки желанию короля, – глубоко тронуло девушку. Дело было даже не в том, что принц был красив или благороден, или что он вел себя как рыцарь…
Нет, ее радовало нечто гораздо более простое.
Ализэ уже очень долго жила в безвестности и одиночестве. К ней придирались, в нее плевали, ее били и не уважали. В глазах общества она была низведена до ничтожества, ее едва признавали за живое существо и быстро забывали почти все, кого она встречала.
То, что принц вообще заметил ее, было просто чудом.
Как, недоумевала Ализэ, он разглядел в ней что-то примечательное, что-то достойное, чтобы запомнить ее? Она никогда не произнесла бы этих слов вслух, но его открытие, какой бы опасностью оно ни обернулось для Ализэ, значило для нее больше, чем он мог представить.
Она услышала его вздох.
– Я очень хочу, – тихо сказал Камран, – признаться тебе, о чем я сейчас думаю, но ты, без сомнения, решишь, будто я преувеличиваю, даже если я поклянусь, что это правда.
Ализэ захотелось рассмеяться.
– Не кажется ли вам, сир, что это своего рода обман – делать такие заявления, когда вы прекрасно знаете, что теперь я буду настаивать на вашем признании? Не кажется ли вам несправедливым перекладывать бремя ответственности на мои плечи?
Воцарилось молчание, и Ализэ показалось, что она может почувствовать удивление принца.