Комната стала пугающе тихой. Стражники застыли на своих местах; Омид в их руках обмяк. Казалось, весь дворец затаил дыхание.
В тишине Камран внимательно изучил мальчика-фешта, его залитое слезами лицо, его дрожащие конечности.
– Отпустите его, – приказал он.
Стражники бесцеремонно уронили ребенка на пол, и Омид тяжело упал на колени, а затем согнулся, грудь его вздымалась, пока он силился сделать вдох. Когда паренек наконец поднял голову, глаза его наполнились слезами.
– Пожалуйста, сир, – произнес он. – Я не хотел сделать ничего плохого.
– Расскажи мне, что случилось, – произнес Камран неестественно спокойным тоном.
По щеке мальчика скатилась слезинка.
– Прорицатели, – сказал он. – Они все мертвы.
34
Ализэ растерянно смотрела на молодую женщину перед собой.
– Я просто не могу в это поверить, – повторила госпожа Худа, глаза ее были широко распахнуты от удивления. – Это ты. Как такое возможно?
– Простите меня, но я не понимаю…
– Подожди! – воскликнула госпожа Худа и бросилась к комоду. Она открыла одно из отделений, порылась в вещах и, не медля ни секунды, протянула Ализэ конверт кремового цвета. – Вот. Посмотри.
Ализэ округлила глаза.
– Письмо?
– Я получила его сегодня утром. Давай. – Она сунула конверт Ализэ. – Прочти.
Сердце Ализэ привычно заколотилось от тревоги, по коже медленно поползли нервные мурашки. С огромным трепетом она вытащила письмо, развернула бумагу и замерла при виде уже знакомого почерка. Письмо было написано той же твердой рукой, что и записка, лежавшая в коробке с платьем.
Сегодня вы встретитесь с молодой женщиной с серебряными глазами. Пожалуйста, передайте ей сей приложенный пакет.
Ализэ ощутила, как постепенно, точно песочные часы, наполняется зернами осознания, на нее навалились тяжелое беспокойство и страх. Если тот, кто написал эту записку, был тем же самым человеком, что передал ей платье, – то причин для тревоги не было.
Почему же тогда ей было так неспокойно?
– Здесь сказано, что должен быть еще и пакет, – сказала Ализэ, подняв глаза. – Он был?
– Да, – ответила госпожа Худа, даже не подумав сдвинуться с места. Она лишь смотрела так, будто у Ализэ внезапно выросла третья нога.
– Не могли бы вы отдать его мне?
– А не могла бы ты сначала сказать мне, кто ты?
– Я? – отшатнулась Ализэ. – Я никто.
Челюсть госпожи Худы сжалась.
– Если ты никто, то я – королева Ардунии. Что бы ты обо мне ни думала, смею заметить, что я никогда не производила впечатления дурочки.
– Нет, – выдохнула Ализэ. – Это не так.
– До этого момента я думала, что записка – это просто какая-то шутка, – скрестив руки на груди, заявила госпожа Худа. – Люди любят мучить меня глупыми розыгрышами. Этот показался мне более необычным, нежели другие, однако я все равно не придала ему значения, как и лягушачьим лапкам, которые иногда нахожу в своей постели. – Она помолчала. – А сейчас ты принимаешь участие в какой-то изощренной забаве, цель которой – выставить меня посмешищем, да?
– Конечно, нет, – решительно возразила Ализэ. – Я бы ни за что не стала участвовать в таком отвратительном действе.
Госпожа Худа нахмурилась.
– Знаешь, я с самого начала заметила, что ты говоришь слишком уж хорошо для служанки в сноде. Но мне показалось неблагородным смотреть на тебя свысока за твою попытку получить образование. И все же – все это время, пока ты измеряла меня своими булавками и иголками, я так и не смогла раскусить тебя, не правда ли?
Ализэ глубоко вздохнула, и это простое действие что-то ослабило в ее костях, сняло огромное напряжение, заставлявшее ее удерживать все это время покорный фасад. Девушка больше не видела смысла быть уступчивой.
Более того, она устала быть такой.
– Не будьте к себе слишком строги, – посоветовала она госпоже Худе. – Если вы не смогли раскусить меня, то только потому, что я этого не захотела.
– И почему же, скажи на милость?
– Я не могу вам сказать.
– Не можешь? – Госпожа Худа сузила глаза. – Или не хочешь?
– Не могу.
– Но почему? – рассмеялась молодая женщина. – Почему ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, кто ты? Только не говори, что ты скрываешься от убийц.
Когда Ализэ ничего не ответила, госпожа Худа разом пришла в себя.
– Ты это не серьезно, – сказала она. – Неужели ты на самом деле имеешь дело с убийцами?
– Исходя из моего опыта, дел с убийцами не получается.
– Но, значит, это правда? Твоя жизнь в опасности?
Ализэ опустила глаза.
– Госпожа, не могли бы вы отдать мне пакет?
– О! – воскликнула та, махнув рукой. – В пакете нет никакого смысла. Он был пуст.
Глаза Ализэ расширились.
– Вы открыли его?
– Конечно, я открыла его. Ты думаешь, я бы поверила, что девушка с серебряными глазами придет ко мне за своим таинственным пакетом? Я предположила, что в нем окажутся мозги козла или даже небольшая семейка мертвых птиц. Но он был пуст.
– Но в этом нет никакого смысла, – нахмурилась Ализэ. – Может быть, вы все же принесете его мне, чтобы я посмотрела?
Госпожа Худа, казалось, не услышала ее.
– Скажи мне, – настаивала она, – зачем тебе работать швеей, если твоя жизнь в опасности? Разве не трудно будет выполнять заказы своих клиентов, если вдруг потребуется срочно бежать?
Внезапно госпожа Худа ахнула.
– Так вот почему ты не успела закончить мое платье? – спросила она. – Ты бежишь, спасая свою жизнь, прямо сейчас?
– Да.
Госпожа Худа снова вскрикнула, на этот раз поднося руку к лицу.
– О, как ужасно волнующе!
– Ничего подобного.
– Возможно, не для тебя. Думаю, я бы не отказалась сбежать, спасая свою жизнь. Или просто сбежать отсюда.
Ализэ ощутила теплое прикосновение ностаса к коже и замерла, с удивлением обнаружив, что молодая женщина не преувеличивает.
– Большую часть дня я только и делаю, что избегаю мать, – пожаловалась госпожа Худа. – А все остальное время прячусь от гувернантки. Или от целого ряда нелепых ухажеров, которых интересует только мое приданое.
– Наверняка у вас есть и другие заботы, – возразила Ализэ, все больше переживая за девушку. – У вас должны быть друзья, социальные связи…
Госпожа Худа отмахнулась от этого легким движением руки.
– Я часто ощущаю себя так, словно живу в коридоре; я недостаточно благородна для знати и недостаточно простолюдинка, чтобы общаться с низшим сословием. Для общества я – сытый и плохо одетый прокаженный. Мои родные сестры избегают даже появляться на людях со мной.
– Это ужасно, – с чувством сказала Ализэ. – Мне искренне жаль слышать подобное.
– Правда? – подняла голову госпожа Худа.
Она с минуту пристально вглядывалась в лицо Ализэ, а затем улыбнулась. И то была настоящая, искренняя улыбка.
– Какая ты странная. И как я рада твоей странности.
Удивленная, Ализэ неуверенно улыбнулась в ответ.
Девушки ненадолго замолчали, каждая из них осторожно оценивала хрупкие ростки неожиданной дружбы.
– Госпожа? – наконец прервала молчание Ализэ.
– Что?
– Пакет.
– Точно.
Госпожа Худа кивнула и, не говоря больше ни слова, достала из шкафа бледно-желтую коробку. Ализэ сразу же узнала ее детали: это была точно такая же коробка, как и та, в которой лежало платье, однако в четыре раза меньше предыдущей.
– Значит, ты не настоящая служанка?
Ализэ подняла глаза и встретилась взглядом с госпожой Худой, все еще не выпустившей коробку из рук.
– Прошу прощения?
– Ты ведь не совсем служанка, – уточнила она. – Думаю, ты никогда ею и не была. Твоя речь слишком утонченная, ты в бегах и получаешь таинственные послания от незнакомцев. К тому же ты красивая, но как-то по-старомодному, будто ты из другого времени…
– По-старомодному?
– …и у тебя хорошая кожа, да, теперь я это вижу, и слишком блестящие волосы. Я совершенно уверена, что ты никогда не болела цингой или даже чумой, и, судя по твоему внешнему виду, я подозреваю, что ты ни разу не ночевала в приюте для бедных. И твои глаза – они такие необычные! Знаешь, они постоянно меняют цвет… На самом деле, они настолько необычны, что можно решить, будто ты специально надела сноду, чтобы скрывать…
Госпожа Худа испустила возглас, глаза ее заблестели от возбуждения.
– О, я догадалась, я догадалась! Ты носила сноду только для того, чтобы сохранить свою личность в тайне, да? А то, что ты работаешь в Баз Хаусе, ты тоже притворялась? Ты шпионка? Ты работаешь на корону?
Ализэ открыла было рот, чтобы ответить, но госпожа Худа прервала ее взмахом руки.
– Слушай, я знаю, ты уже сказала, что не можешь назвать себя. Но если я правильно догадаюсь, ты скажешь мне? Тебе нужно лишь кивнуть в знак согласия.
– Нет.
Госпожа Худа нахмурилась.
– Это кажется ужасно несправедливым.
Не обращая на нее более внимания, Ализэ выхватила пакет из рук госпожи Худы и поставила коробку на столик. Она без промедления подняла крышку, и госпожа Худа издала небольшой возглас восторга.
Коробка оказалась не пустой, но там не было козьих мозгов; вместо этого между нежными листами тонкой бумаги лежала пара лавандовых туфелек, точно такого же оттенка, как и платье. Искусно пошитые из шелкового жаккарда, они имели мягкие заостренные носки и невысокие каблучки, а по всей длине туфель тянулись длинные ленточные завязки. Обувь была так прекрасна, что Ализэ боялась даже прикоснуться к ней.
И рядом лежала открытка.
– Магия, – прошептала госпожа Худа. – Это была магия, да? Боже мой! Кто ты, черт возьми, такая? И почему ты позволила мне помыкать тобой, словно обычной служанкой? – Молодая женщина принялась расхаживать по комнате, размахивая руками, будто они загорелись. – О, я испытываю мучительную волну смущения; я не знаю, что мне делать!
Но Ализэ не было дела до этой маленькой драмы. Она взяла карточку и осторожно развернула ее. Почерк был прежний.