Госпожа Худа держала наготове канделябр и надвигалась на тень так, словно собиралась нанести ему удар.
– Теперь ты не такой могущественный, а? – спрашивала она. – Теперь ты не такой страшный? Нет, пока ты в моей власти.
– Послушай, громкая, – раздался знакомый язвительный голос Никак. – Я пытаюсь быть терпеливым с тобой только ради нее, но если ты не хочешь сотрудничать, то у меня нет другого выбора, кроме как…
– Нет! – закричала госпожа Худа. – Ты больше никогда не используешь против меня магию, господин, никогда больше, или, или я… Я сделаю что-то ужасное… Я перееду тебя на упряжке с лошадьми…
– Я и не говорил, что буду использовать на тебе чары, – резко бросил Никак. – Если ты не забыла, то я занимался своими делами, когда ты ударила меня по голове – в очень неженственной манере, могу добавить, – проявив необычайную жестокость, а когда я был услужлив…
– Услужлив?! – воскликнула она. – Ты похитил мой голос! И затем бесцеремонно швырнул меня в самое сердце королевского бала в моем повседневном муслиновом платье! Я здесь без своей семьи, меня не объявили официально, и никто даже не знает, что я здесь. И я теперь никогда не встречусь с принцем. – Ее грудь тяжело вздымалась. – Ты хоть осознаешь всю жестокость своих действий? – спросила госпожа Худа, замахиваясь на него канделябром.
Он увернулся от ее удара.
– Я не могу позволить себе показаться на людях в столь неподобающем виде! Как будто мое положение в обществе и так не было подорвано, а теперь я во дворце – возможно, на самом крупном событии сезона – и я не причесана, у меня еда в зубах, я не сменила домашних тапочек, я понятия не имею, как я отсюда буду добираться домой…
– Знаешь, я передумал, – заявил Никак. – Пожалуй, я убью тебя. Хотя, если ты так беспокоишься о мнении окружающих, я всегда могу вправить тебе мозги на пару сантиметров…
Госпожа Худа закричала в третий раз.
– О нет, – прошептал Омид. – Это нехорошо.
Вокруг начала собираться толпа, и среди них – Хазан и принц. Из тени Ализэ и Омид увидели, как голубоглазый вздохнул, пробормотал неприличное слово и вышел из темноты, одарив всех и каждого широкой улыбкой.
Ализэ внезапно стало дурно от страха.
– Я приветствую всех присутствующих! – громко объявил Никак. – Вижу, вы пришли на представление. Я с радостью окажу вам удовольствие, хотя, признаюсь, все это происходит не совсем так, как я себе представлял! Но, с другой стороны, я всегда ценил спонтанность.
Вокруг него и госпожи Худы вспыхнуло огненное кольцо диаметром в несколько метров; пламя было высоким, а жар настолько сильным, что Ализэ ощутила его даже со своего места.
Госпожа Худа начала всхлипывать, на этот раз почти на грани истерики. Сердце Ализэ бешено стучало в груди; она услышала резкий вдох Омида.
Вся эта ночь оказалась просто катастрофой.
Камран шагнул вперед, и толпа с дружным вздохом отпрянула назад, оставив его на всеобщем обозрении. Принц приблизился к пламени так близко, как только осмелился, и легкие Ализэ сдавило. Она была в ужасе и в то же время в ярости от того, как Камран изучал взглядом этого безумца, что удерживал в заложниках ее подругу.
Глупец, хотелось ей закричать в адрес Никак. Принц же приближался к нему с хладнокровием, настолько невозмутимым, будто никакой опасности не существовало вовсе.
– Ваше Превосходительство, – позвал Камран. – Не следует так обращаться с нашими гостями. Я всего один раз попрошу вас погасить огонь и отпустить эту леди.
Ализэ замерла, затем нахмурила брови. «Ваше Превосходительство»?
Неужели Камран смеялся над ним? Она не могла придумать иной причины, по которой наследный принц Ардунии мог бы произнести подобное, хотя даже в шутку это звучало…
Ализэ закрыла глаза и почувствовала, как комната вокруг закружилась. В памяти всплыл голос Камрана: «Откуда ты знаешь туланского царя?».
Если принц заметил ее в толпе, то наверняка увидел, как она разговаривала с Никак – и, черт побери, что же теперь он о ней подумал. Она была в обществе туланского короля всего через несколько часов после поцелуя с ардунианским принцем.
Должно быть, Ализэ выглядела предательницей, даже она сама это понимала.
Кожу ее обдало внезапным жаром; то был стыд, который девушке не следовало бы ни испытывать, ни оправдывать, но который она все равно ощущала. Ее смятение и опасения теперь возросли втрое, ибо разум Ализэ не переставал задавать все новые и новые вопросы.
Неужели Хазан был в сговоре с туланским царем? Но каким образом? По какой причине? Какую такую великую услугу мог оказать министр царю, раз тот рисковал своей репутацией правителя грозной империи, только чтобы помочь Ализэ? Что же такого сделал Хазан?
Услышав голос Никак, Ализэ снова подняла голову.
– А ты, должно быть, принц, – произнес он. – Возлюбленный принц Камран, меланхоличный наследник Сетара, друг детей улиц и слуг.
– Как ты смеешь так разговаривать с принцем, жалкая ты свинья?! – закричала госпожа Худа, сердито смахивая слезы и снова поднимая канделябр над головой. – Стража! Стража!
– О, да, пожалуйста, – согласился молодой царь, – позовите стражу. Приведите их, и пусть они вслух признаются в своих грехах. Все, кто подчиняется королю Заалу, – это соучастники его преступлений.
Камран выхватил меч и приблизился к пламени на расстояние, заставившее Ализэ ахнуть.
– Ты говоришь плохо о короле в его собственном доме? – с громовым спокойствием спросил принц. – Отпусти девушку сейчас же, или я лишу тебя головы.
– Молю, расскажи мне, сир, как же ты доберешься до моей головы? С помощью какой магии ты пройдешь сквозь огонь, чтобы забрать девушку? Какой силой ты погасишь мое пламя, когда все твои прорицатели мертвы?
Зал разразился вздохами и восклицаниями, возгласами изумления и страха. Ализэ обвела всех взглядом. Сердце ее не переставало бешено колотиться.
– Это правда?
– Да он же безумец…
– Где король?
– Но этого не может быть…
– Не верьте ни единому его слову…
– Король! Где король?
И тогда появился король Заал, он прошел сквозь толпу с молчаливым достоинством, с высоко поднятой головой даже под тяжестью громоздкой короны.
Молодой царь сразу же погасил пламя, отпустив госпожу Худу. Несколько человек бросились к ней, чтобы помочь, а голубоглазый устремился вперед, навстречу королю Заалу, воздвигая еще один огненный круг, в котором оказались теперь уже только два монарха.
Ализэ окончательно уверилась в том, что лучше она сгниет в сточной канаве, чем отправится куда-либо с этим меднолобым негодяем. Значит, это и были те поручения, которые он собирался выполнить? Это и было тем делом, которое, по его словам, не должно было занять много времени?
О, как же ей хотелось отвесить царю пощечину.
– Вы хотите сразиться со мной? – негромко произнес король Заал.
– Вовсе нет, – весело ответил голубоглазый. – Никакого сражения не будет, Ваше Величество. Когда я закончу, вы сами будете умолять меня покончить с вами.
Король Заал разразился смехом.
– Позовите солдат! – закричал кто-то из толпы.
– Вызовите магистрат.
– Магистрат? – Южный царь громко рассмеялся. – Вы имеете в виду этих ваших слабых продажных чиновников? Скажите мне, прекрасные дворяне Ардунии, знаете ли вы, что ваш магистрат получает от короны дополнительную плату за поимку беспризорных детей?
Ализэ почувствовала, как Омид рядом с ней напрягся.
– Ах, по вашим глазам я вижу, что нет. Да и зачем, в самом деле? Кто вообще может недосчитаться сироток?
– Что тебе здесь нужно? – резко бросил Заал.
Теперь он выглядел иначе – сердитым, да, но на мгновение он еще показался Ализэ… испуганным.
– Мне? – Безумец указал на себя пальцем. – Чего я хочу? Я хочу очень многого, Ваше Величество. Я слишком долго был обескровлен в уплату за грехи моего отца, и я устал от этого; устал быть в долгу у столь жестокого хозяина. Но вы ведь знаете, каково это, не так ли?
Король Заал обнажил свой меч.
И снова южный царь рассмеялся.
– Неужели вы собираетесь бросить мне вызов?
– Ваше Величество, пожалуйста… – Камран сделал шаг вперед, словно собираясь войти в огненное кольцо, и король поднял руку, чтобы остановить его.
– Что бы ни случилось сегодня ночью, – обратился к нему Заал, – ты должен помнить свой долг перед империей.
– Да, но…
– Это все, дитя, – громогласно отрезал король. – Теперь ты должен оставить меня сразиться в моей битве.
– Как я уже сказал, Ваше Величество, – снова возразил безумец. – Никакого сражения не будет.
Туланский царь с торжеством воздел руку, и одежда короля Заала разорвалась на плечах, обнажив чешуйчатую, лишенную цвета кожу.
Лицо старого правителя застыло, он ошеломленно осмотрел себя, а затем перевел взгляд на голубоглазого.
– Нет, – прошептал он. – Ты не можешь.
– Вы что, не будете ничего предполагать? – обратился безумец к толпе. – Не рискнете высказать своих догадок, что делает магистрат с пойманными беспризорниками?
Ализэ почувствовала, что не может дышать.
Звуки в комнате словно затихли, свет словно померк; она слышала только собственное тяжелое дыхание и видела лишь ужас, разворачивающийся перед ней.
Она закрыла глаза.
Жил когда-то человек
И змей на плечах он носил.
Пока змеи досыта ели,
Времени ход ему не грозил.
А что они ели, не ведал никто,
Хотя и шумела молва:
Кости, мозги, черепа на земле
И детей находили тела.
– Это правда, – прошептал Омид, голос его дрожал. – Я видел это. Видел, как это происходит. Но детям с улиц никто не верит, все думают, что мы лжем, а потом они начали угрожать нам, что если мы проболтаемся, то они придут за нами в следующий раз…
Ализэ ахнула и зажала рот рукой.
– О, Омид, – всхлипнула она. – Мне так жаль…