– Август! Август! – снова завопил Джек, цепляясь за его спину и руки.
– Джек, успокойся! – рявкнул Август, тщетно пытаясь унять его истерику. С одной стороны, ему хотелось отпихнуть друга, побежать вниз и вызвать скорую, а с другой – прижать Джека к груди и паниковать вместе с ним. – Джек! – Август схватил его сзади за шею и сжал так, что ногти вонзились в кожу. – Джек, прекрати!
– Не-е-ет… – Джек колотился от ужаса. – Умоляю…
– Что происходит? ЧТО ТЫ СЕЙЧАС ВИДИШЬ?
– Они окружили тебя, – прошептал Джек, уставившись в пространство вытаращенными, невидящими глазами. – Десятеро, все в черном. Они говорят со мной, но я их не слышу. Это так не работает. Я их не слышу, а они меняют мир. Мой мир. И я не могу отменить эти перемены…
– Что именно они меняют? – Август взял лицо Джека в ладони. – Джек! Ты должен рассказать мне, что там творится!
Джек в невыразимой тоске опустился на пол, увлекая Августа за собой.
– Не знаю, – всхлипнул он. – Не знаю.
Любовь
Они проснулись на полу в ванной. На щеках Джека еще виднелись соленые дорожки слез. Он поднял голову и неодобрительно посмотрел на Августа. Тот устало воззрился на него.
– Ты такой худой… – проговорил Джек. – Ничего не ешь.
Август сглотнул. Горло жгло, словно он наелся стальной стружки. Он закрыл глаза, прячась от укоряющего взгляда Джека. Голова страшно отяжелела.
– Август, тебе нужно есть как следует, – настойчиво произнес Джек. Он поднес руку к его губам и провел по ним; кончики пальцев слегка цеплялись за шершавую, пересохшую кожу. – Иначе ты умрешь. – Джек прерывисто вздохнул. В его голосе опять мелькнул страх.
– Тебе тоже нужно, – шепотом ответил Август. – Джек, мы больше не можем так жить. Надо кому-нибудь рассказать. Мы ведь просто… дети.
Джек снова уложил голову на его бедро. Август бессильно уронил ладонь на щеку Джека. Закрыл глаза и погрузился в черноту.
– Прости…
– Ты не виноват.
Фитиль
В школу они не пошли. Август принес в комнату коробку печенья «Поп-тартс», и они съели его прямо в кровати. Готовить он не мог – слишком устал. Джек управился со своей порцией первым и вновь уставился в пустоту.
– Значит… огонь, – сказал он после долгой паузы.
– Огонь, – подтвердил Август.
– Ты сохранил ту зажигалку, что я тебе подарил, так ведь? Все это время она была с тобой.
– Угу.
Джек рассмеялся:
– Как романтично! Мой рыцарь в сияющих, мать его, доспехах.
У Августа вспыхнули щеки.
– Да ладно, делов-то. Это просто зажигалка, – пробормотал он.
Джек пронзил его взглядом.
– «Просто»? После стольких месяцев? При том, что ты носишь мои цвета и поклялся мне в верности? Даже когда враг наступает и единственное, что я слышу, помимо твоего голоса, – это стоны умирающих и грохот лошадиных копыт? Ты часто забывал поесть, но не забывал о зажигалке. Это не просто зажигалка, это самое главное… – Джек вдруг улыбнулся. – Все это время оружие было у нас в руках.
Август смотрел в окно. Соседка выгуливала собаку. Школьный автобус привез на остановку малышей. В вышине летел самолет. Небо было синее-синее.
Джек протянул руку и взял Августа за подбородок, силой отвернув от окна.
– Ты постоянно что-нибудь поджигаешь, – тихо сказал он. – Сделаешь это для меня?
Август обвел его медленным взглядом. Всмотрелся в серые глаза. Какие же они ясные. Ни тени безумия, лишь отвага и решимость, как в тот день, когда он, Август, оказался на илистом речном дне. Десять тысяч лет назад.
– Сам знаешь, что сделаю, – ответил он.
Ты знаешь. Знаешь ведь, блин.
Хьюстон
Август поставил канистру с бензином на землю и стал ждать. Джек прикурил сигарету, зажав ее между крепкими белыми зубами, потом передал Августу. Словно поцелуй из вторых уст на невесомом облачке пепла.
– Как лучше – сперва снаружи, потом внутри?
– Как угодно, лишь бы горело.
– Пойдешь со мной? – тихо спросил Август, выпустив дым.
– Короли выступают вместе со своим войском?
– В прежние времена выступали.
Август физически ощущал улыбку Джека. Он вдохнул полной грудью, чтобы до конца прочувствовать этот момент. Вот оно. И ничего важнее быть не может.
– Да приидет царствие твое. Да будет воля твоя.
Огонь
Вооружившись ножиком, Август перерезал провода аварийной сигнализации и системы спринклерного пожаротушения. Первым делом он поджег столы и стулья в офисных помещениях. Облил бензином двери и оставил их открытыми. Затем двинулся по периметру фабрики: обошел по кругу главный зал, щедро разливая бензин. Это заняло больше времени, чем он рассчитывал. Пламя уже пожирало древесину, с треском лопались оконные стекла. Ему стоило поторопиться. Август вытащил из рюкзака Лазурный Сполох, завернутый в промасленную ткань, которой его снабдил Джек, и положил на пол.
Сполох пылал фиолетовым и ярко-синим, как и говорил Джек, как это и было в его безумных видениях, как и полагалось. Август бережно взял Сполох и поставил его в углубление кулера, не обращая внимания на то, что от чудовищного жара перчатки прилипли к коже, а на ладонях вздулись волдыри. С трудом стащив перчатки, он бросил их на пол.
Август обвел взглядом танцующее пламя – алые, оранжевые и желтые языки. Посмотрел на ослепительно сияющий, пульсирующий жизнью Лазурный Сполох, который наконец-то служил своей цели.
Мутная жидкость, сочившаяся из ожогов на ладонях, капала на пол и с шипением испарялась. Он знал, что все сделал правильно.
Герой
Август выбил ногой стекло и, перекатившись через подоконник, вывалился наружу. Джек успел подхватить его, не дав удариться о землю, и помог встать.
– Получилось! У тебя получилось! – вне себя от радости повторял Джек. Он схватил Августа за запястья, счастливо улыбаясь в отблесках пламени.
Плетеный Король был великолепен: прекрасный, безумный, больной, свободный.
– Спасибо, – благодарил он, целуя кровавые волдыри на ладонях Августа. – Спасибо, спасибо…
Август зарылся лицом в грудь Джека, съежившись в комок, прячась от невыносимого жара. Джек крепко держал его в объятьях, обнимая за пояс, судорожно гладя по волосам, вжимаясь пальцами в его плечи. Август не сознавал, что плачет, пока не начал задыхаться от рыданий.
– Это кончилось? Это кончилось? Это кончилось?.. – И он имел в виду не пожар.
– Ш-ш-ш, – бормотал Джек. – Ты герой. – Он ласково баюкал Августа, покачиваясь взад-вперед. – Ты герой.
Железо и пепел
Полицейские расцепили их час спустя, после того как пожарные потушили огонь.
Когда Августа вырвали из объятий Джека, у него перед глазами словно встала пелена. В сером тумане слышались крики, мелькали люди в масках и перчатках, копы с грубыми руками и спокойными строгими голосами. Его взяли за плечи и усадили в карету скорой помощи, а Джека отвели в сторону для допроса. Медики что-то говорили Августу, повторяли какие-то фразы, и он тупо кивал, пока ему на руки накладывали нетугие повязки.
Кто-то кричал на Джека; Джек кричал в ответ.
Августа толкали, тянули, куда-то направляли, потом надели на него наручники и заперли в заднем отсеке полицейской машины. Как его везли, он не помнил совсем. Туман в голове рассеялся только после того, как за ним с лязгом захлопнулась дверь камеры в полицейском участке. В этот момент мир вдруг снова обрел резкость, и из всех звуков на свете Августа теперь интересовали лишь те, которые издавал его сосед по камере.
Дыра
Их разделяло чуть больше двух сантиметров. Август поскреб забинтованными пальцами по полу.
– Как королевство?
– Ликует, – ответил Джек, невидящими глазами уставившись в стену.
– Трон?
– Возвращен.
– А народ? А призраки?
– Спасен. Отброшены и изгнаны.
Август опять поскреб пол; ногти противно царапали бетон.
– Ты все это по-прежнему видишь, да?
– Так же ясно, как тебя. – Не моргая, Джек прислонился головой к бетонной стене.
Они сидели словно две старые марионеточные куклы, чьи веревки кто-то перерезал. Куклы, которых беспечно выбросили, обрекли сохнуть в пыли под солнцем.
– Горд ли ты своим подвигом, Орел Севера? Рыцарь с Искрами в Жилах… О твоей победе будут слагать песни, молва о принесенной тобой жертве не сойдет с уст жителей королевства, и молодых, и старых, до… конца времен. Так горд ли ты?
– Замолчи, – сказал Август, свернувшись на полу камеры в позу эмбриона. – Просто замолчи.
Блок № 3
К исходу следующего дня камеру забили под завязку. Поначалу, кроме них, там было человек пять-шесть, а сегодня вечером – не меньше пятнадцати. Они с Джеком постепенно переместились в угол, спрятавшись за спиной немолодого кряжистого пьяницы, который дрых сидя и во сне пускал слюни себе на ногу.
Джек держался от Августа на расстоянии с тех пор, как их привезли в участок, словно боялся, что прикосновение разрушит некие чары. Это неотвязно мучило Августа, но сейчас он просто злился на себя, все прочие чувства притупились. Он знал, что мама за ним не приедет. А родители Джека, скорее всего, вообще за пределами штата.
Он перевел взгляд на Джека – тот дрожал и старался не привлекать к себе внимания. Тип в противоположном углу камеры пялился на него с глумливой ухмылкой.
– Джек, – шепнул Август. – Иди сюда.
Джек испуганно, бочком придвинулся ближе.
Август раскрыл объятья. Поколебавшись, Джек согнулся и уложил голову ему на колени. Он сделал это с неохотой, точно стеснялся.
Когда один из сокамерников ляпнул что-то грубое и оскорбительное насчет природы их отношений, Август вздрогнул, как от пощечины, однако его рука осталась все так же спокойно лежать на шее Джека.
– «Ты мое солнце, лишь ты мое солнце, ты согреваешь меня, даже когда пасмурны небеса…» – Сл