Ена не собиралась вмешиваться ровно до того момента, пока Морана не разрезала себе ладонь и не обмакнула нити в свою кровь. Они сперва окрасились красным, но, как было и с серпом, впитали кровь Мораны и засияли золотом чуть ярче. Морана скрутила полученные нити и спрятала в карман своего сарафана.
– Для чего это? И о каких семерых речь? – уточнила Ена, дожёвывая пирожок.
– Моя кровь нужна, чтобы дать необходимые способности. С помощью этих нитей я создам семь избранниц, которые, как и ты, будут помогать. Видеть нити и резать, – отстранённо пробормотала Морана и моргнула, будто очнулась. Увидела пустые руки Ены и создала новый пирожок, решив, что девушка не наелась.
Ена действительно могла съесть ещё пару, но, утолив первоначальный голод, вспомнила о новом спутнике. Царевич за всё время не обронил ни слова, он сидел чуть в стороне, подальше от костра. Его золотые с чёрным глаза слезились, он часто моргал или утирал выступившую влагу, но упрямо продолжал с восторгом глядеть на пламя. Яркий свет причинял ему неудобства, но царевич не сдавался и округлил глаза, когда пламя выбросило сноп искр.
– Яркий свет ему в новинку. Скоро привыкнет, – бросила Морана, заметив внимание Ены, которая, не совсем понимая зачем, протянула пирожок царевичу. Тот во все глаза уставился сперва на еду, потом на Ену и опять на еду.
– Ему, как и мне, пища не нужна, – заверила Морана. – Вряд ли он когда-либо пробовал.
Ена растерялась и только хотела было извиниться за своё предложение, как царевич забрал угощение. Богиня никак не возразила, а царевич повертел выпечку в руках, разглядывая со всех сторон. С таким же успехом он мог вертеть хоть золотые украшения, хоть камень.
– Его жевать надо. В рот клади, откусывай и жуй, – со смешком объяснила Морана.
Царевич сперва понюхал и после несмело откусил маленький кусок. Ена жадно наблюдала за переменами на его лице. Подобный калейдоскоп эмоций она видела разве что у детей, когда их нескрываемый скепсис стремительно переходил к заинтересованности, а затем к изумлению и восторгу. Ена едва успела прийти в себя, как царевич жадно набросился на остатки пирожка, словно изголодавшийся. Только не по пище, а по ощущениям. Он так торопился, что подавился плохо прожёванным куском, Ене пришлось стучать ему по спине и насильно напоить водой. Морана тихо смеялась, наблюдая, как царевич уже с испугом косился на недоеденную выпечку.
– Жуй хорошо, а не то умрёшь. Еда от тебя не сбежит, ешь спокойно, – с улыбкой приказала она и протянула Ене ещё один пирожок.
Царевич послушался и стал жевать аккуратнее, изредка прикладываясь к бурдюку с водой. Девушка не сдержала улыбку: похоже, он плохо знал этот мир, редко выбираясь наружу, или вовсе не покидал подземного царства. От последней мысли у Ены сжался желудок.
– Он мне помог, – тихо шепнула Ена Моране, пока царевич был занят едой.
– О чём ты?
– О нитях. В подземелье я не могла их снять. Они застряли, висели высоко, а он появился из ниоткуда и достал. Он ничего не спросил, просто отдал нити и исчез.
Морана посмотрела на царевича, тот будто всё расслышал, пристыженно опустил глаза, а рот едой набил, лишь бы взглядом с богиней не встречаться. Медленно на губах Мораны появилась усмешка, но не издевательская, а довольная, даже горделивая.
– Ах ты, плут.
Царевич прямо до раздутых щёк выпечки набрал, но, наученный горьким опытом, жевал медленно, чтоб не подавиться. Весь он согнулся под оценивающим взглядом Мораны, как если бы желал стать меньше и незаметнее.
– Что ж, в этот раз твой план удался, – бросила Морана и вернула внимание к огню.
Ена с недоумением вертела головой, глядя то на богиню, то на царевича, ощущая странную недосказанность. Словно они уже были знакомы. А ещё больше Ену удивило его выражение лица. Стоило Моране отвернуться, как царевич поднял глаза, а на его губах заиграла лукавая улыбка. Он вновь приложил палец к губам, безмолвно приказывая Ене хранить неясный ей секрет.
– Ты добился, чего хотел, и впредь можешь идти своей дорогой, – на следующее утро равнодушно бросила Морана царевичу, развернулась и вышла из пещеры.
Это было так неожиданно, что Ена растерянно замерла, не зная, как поступить. Она глядела то на сына Озема и Сумерлы, то в спину уходящей богине, которая явно не собиралась останавливаться. На лице царевича отразилось задумчивое выражение, с места он не двинулся. Бросив на него виноватый взгляд, Ена всё-таки заторопилась за Мораной.
– Разве он тебе не нужен? – спросила она, нагнав богиню.
Снег укрывал землю, но днём было тепло и безветренно, а голые ветви берёз и лиственниц тянулись к тяжёлым облакам, которые плотно облепили небо, полностью скрыв солнце.
– Разве он не должен души во мрак подземного царства отправлять? Ты сказала, что он палачом станет.
– Сказала, – признала Морана, размеренно шагая в только ей известном направлении.
– О каких душах речь?
– Не всем теперь суждено переродиться, – серьёзнее пояснила богиня. – Те, чьи души окажутся слишком уж гнилы и запятнаны, отправятся во мрак, в земные недра. Там будут существовать в темноте и тишине, пока я не решу, как их излечить и возможно ли это вообще. Если я такие отправлю сейчас на перерождение, то будут плодиться подлецы и убийцы.
– И царевич тебе нужен, чтобы сажать их в… своего рода темницу?
– Нет. Я сама могу такие души туда отправить.
Ответ привёл девушку в ещё большее замешательство, однако Морана шага не сбавляла, не позволяя Ене замедлиться и подумать.
– Зачем же ты его забрала?
– В качестве наказания для Сумерлы.
– Тогда зачем бросила?!
Морана издала тихий смешок и взглянула на Ену. Глаза богини, как и всегда при свете дня, были тёмно-карими.
– Я его не бросала, а дала то, что он хотел.
Ена приоткрыла рот, совсем запутавшись.
– И к тому же он свой выбор сделал. – С заговорщической улыбкой Морана вновь устремила всё внимание вперёд, а Ена обернулась.
Сердце встревоженно подпрыгнуло к горлу, взгляд скользнул по пейзажу, но они достаточно отошли с Мораной, чтобы не видеть ни входа, ни самой пещеры. Ена почему-то разволновалась, забеспокоилась. Глупо, конечно. Царевич – сын владык подземного царства, она своими глазами видела, как он камни крошил голыми руками. И всё же она распереживалась так же, как тревожилась за Рокеля, когда тот в лесу на охоте заблудился. Так же, как волновалась за Зорана, когда тот в первый раз с отцом на битву отправился.
Ена продолжала шагать за Мораной, да взгляд то и дело за спину бросала. На третий раз уже хотела попросить Морану вернуться за царевичем, как увидела тень среди деревьев слева.
Он последовал за ними.
Просто шёл не по открытому пространству, а по лесу. Вроде и не прятался, но и на свет не выходил. Морана ни разу не обернулась, но определённо знала, что царевич за ними шёл. Хватка тревоги ослабла, Ена улыбнулась и кивнула царевичу, тот немного ускорил шаг и со странным опасением всё-таки вышел под скудный дневной свет. Его шаг был шире, и он уверенно их нагонял.
– Моё имя Витена, но близкие звали Еной, а как тебя зовут? – поборов смущение, поинтересовалась Ена. Она чувствовала себя странно в компании богини зимы и золотоглазого царевича земных недр. Его каштановые кудри касались шеи, пряди шли волной, завиваясь на концах. Ена не представляла, сколько ему в действительности лет. Внешне он напоминал не юношу, а скорее молодого мужчину, однако бороды не носил и на мир глядел зачарованно, как ребёнок.
Пейзаж вокруг окутала замогильная тишина, пока Ена ощущала себя последней смертной, оказавшейся в компании богов. Царевич перестал озираться, разглядывая каждую голую ветку. Его внимание целиком замерло на Ене. Он открыл рот, но не произнёс ни звука. Улыбка померкла, восторг сменился задумчивым недоумением.
– Ты… немой? Не можешь говорить? – с сочувствием произнесла Ена, на что царевич замотал головой.
– Говорить он может, – подсказала Морана, она зашагала медленнее, тоже заинтересованная беседой. Обернулась наконец, бросив на спутника понимающий взгляд: – Просто почти этого не делал, верно?
Царевич едва наклонил голову, не кивнул, но глядел на Морану с интересом.
– Вы уже виделись, – поняла Ена.
– Виделись, – согласилась Морана. – Давно. Много лет назад, когда он ещё ребёнком был.
– Как это произошло?
– Он попытался от родителей сбежать, да глуп был, мира совсем не знал. Хотя и сейчас не знает. – Улыбка Мораны стала натянутой, глаза на пару мгновений остекленели, вероятно, видя прошлое.
– Но почему он сбежал? То есть он всю жизнь провёл под землёй? – Несмотря на воспоминания о горах сокровищ, Ене стало не по себе от мысли, что кто-то действительно способен провести в сумраке подземелий всю жизнь.
Это был его дом, и всё же…
– Слышал, царевич, – насмешливо обратилась Морана, – Ене интересно, что с тобой приключилось и как мы познакомились.
– Е-е-е… на-а.
Девушка во все глаза уставилась на царевича. С неясным ей трудом он открывал рот и странно ворочал языком, несколько раз повторив её имя. Никогда ещё Ена не видела, чтобы взрослому человеку так сложно давалось произнести три буквы: он тянул звуки и умудрялся делать ненужные паузы. Однако Ена ободряюще кивнула и медленнее повторила оба варианта своего имени.
– Ви-и… т-е-ена. Вите-ена-а, – забавлялся царевич, растягивая то одни гласные, то другие.
Ена хвалила и улыбалась.
– Мора-а-ана-а. Морана, – с небывалым восторгом выдал царевич.
Голос у него был приятный, низкий, бархатистый, убаюкивающий. Ена закивала, чувствуя, как при виде чужой искренней радости израненное сердце немного заживает, страх перед новым миром отступает.
– А…
Следующее слово давалось ему сложно. Морана заговорщически улыбнулась, однако помогать царевичу явно не собиралась. Ена же и не могла, не зная, что он хочет сказать, но жадно ждала, подбадривая его попытки комплиментами и похвалой.