Темноволосый мужчина приподнял глаза, коротко поклонился великому князю и вернулся к еде. Злат вопросов не задал, поэтому и мужчина не встрял.
– Мы удерживали позиции, но продвижение шло слишком медленно, поэтому я решил изменить стратегию брата и выбрал более агрессивное наступление. Нужно было добраться до никоновского князя, иначе мы бы там до осени застряли, – практически равнодушно закончил Рокель.
Ена прикусила язык, заставив себя помалкивать о том, на какие риски он шёл. Слыхала, к каким безрассудным манёврам прибегал и себя не раз в качестве приманки использовал, зная, что никоновцы голову Зорана насадить на копьё хотели едва ли не больше, чем голову Злата.
Злат рассмеялся в ответ на напускное равнодушие, похлопал Рокеля по плечу. Великий князь встал, тост в честь Рокеля и его людей произнёс. Воины загалдели, поддерживая, чарки взметнулись вверх. Злат ещё что-то сказал сеченскому княжичу, но Ена не разобрала за шумом. Злат взмахнул рукой, и зазвучала музыка от дожидавшихся в углу музыкантов. Рокель и Злат заговорили тише, наклонившись друг к другу и что-то шепча. Ена неустанно следила за движениями их губ, напрягалась всякий раз, когда Злат брал в руки нож. Они оба улыбались, словно не знавшие ссор старые друзья, но Ена не могла пока поверить, насколько правдиво это перемирие. Девушка обмякла на стуле, оцепенение спало, забрав с собой все силы. К еде она не притронулась, сделав несколько глотков вина, а вновь подняв глаза, впервые столкнулась со взглядом Рокеля. Вино встряло в горле, облепило, как вязкий мёд.
Боги милосердные.
Если она считала, что Зоран когда-то на неё смотрел с ненавистью, то это только потому, что она не видела, как мог ненавидеть Рокель. Гнев старшего брата был тенью по сравнению с тем пламенем тихой, годами задушенной ярости, что Ена прекрасно разглядела в глазах Рокеля. Предательство. Он ей ничего не простил, там и мысли нет о прощении.
Ена когда-то слышала, что нет врага опаснее, чем тот, чью искреннюю любовь ты растоптал. Рокель с детства относился к ней хорошо, даже пока Ефта была жива, он никогда ни в чём Ену не винил.
Злат что-то сказал, Рокель моргнул и повернулся к князю с доброжелательной улыбкой. Перемена обескураживала, вызвав волну мурашек по спине. Как бы ей ни хотелось пообщаться с Рокелем наедине, как бы ни манило желание объясниться, ей пришлось себе напомнить, что перед ней совсем новый Рокель. И он должен как можно скорее уехать.
Все продолжали есть и пить, звучали новые тосты. Ену не замечали не только Рокель, но и Злат, ни взмахом руки, ни каким-либо другим сигналом не давая разрешения уйти. От запахов еды и выпивки её мутило, а когда к музыкантам присоединился хор из певиц, настроение упало ниже некуда. Они спели пару песен, а после, как обычно, расселись за столы.
Животы были набиты, разумы пьяны. Пришло время для других удовольствий. В основном девушки болтали, рассыпались в приятных комплиментах и подливали алкоголь. Но это вначале, некоторые весьма быстро перешли к объятиям, чуть позже кто-то доберётся и до кроватей.
К Злату и Рокелю никто не смел подходить, но телохранителей сеченского княжича отвлекли две девицы. Ена насторожилась, следя за Златом и его стражей. Те стояли достаточно далеко, чтобы не суметь напасть на Рокеля внезапно, однако Ена никому не верила. Её всё тревожило, ощущение ловушки не отпускало.
– Витена, – Злат позвал вполголоса, однако разговоры оборвались, а музыка притихла вдвое, будто её имя как проклятие уничтожило веселье, заставив всех девок проглотить языки. – Подойди, Витена. Рокель уже полвечера пьёт, а ты всё не соблаговолила его поприветствовать, – пожурил Злат, в его голосе и улыбке был отчётливо заметен хмель.
Ничем хорошим для неё этот вечер не кончится.
Все уставились на её тёмный сарафан и распущенные русые волосы. Любая из сидящих за столом девиц была одета ярче и богаче её – княжеской наложницы. Всё что у Ены было – это горделивая маска отстранённости, которую она нацепила, встав перед Златом и Рокелем. Их стол с опустевшими тарелками слуги отодвинули, дав их ногам больше свободного места. Ена поклонилась, не в силах выдавить и слова.
– Помнишь, как все болтали, что красивой она вырастет? – обратился Злат к Рокелю. – Да никто не сумел предугадать насколько.
Сеченский княжич оценивающим холодным взглядом окинул Ену с ног до головы.
– Твоя правда, даже на юге о её красоте болтают, так же как и о её прозвище, – ответил он. – Змеиная княжна, хотя княжной-то никогда не была.
Ена выдержала этот удар, не меняясь в лице.
– Что случилась, Витена? Впервые вижу, чтобы ты язык проглотила, – со смешком бросил Злат. – Разве так надо благодарить наших героев, Витена? Будут говорить, что я не гостеприимный и не ценю приносящих нам победы. Развлеки своего благодетеля, его же отец тебе кров дал. Их еду ты ела и за их золото красивые наряды носила.
Ена заледенела. Казалось, все вокруг умолкли, погрузив зал в напряжённую тишину: знакомые с нравом Злата бояре с изумлением уставились на князя. В своё ложе Злат брал самых красивых и желанных, очень редко, но князь проявлял высшую степень благодарности и одаривал ближайших к себе людей собственными любовницами, которые ему надоели.
Злат уже делился некоторыми своими наложницами, но Еной никогда. Он никому прикасаться к ней не разрешал, относясь ревностно, как к драгоценному трофею. Теперь же…
Ену замутило, когда она поняла, что Злат их стравливает. Он не собирается сам ссориться с Рокелем, но вполне сможет вывести его из себя при помощи предательницы. Сердце Ены лихорадочно забилось, взгляд метнулся к запасным дверям и даже к окну, возможно она действительно могла из него выпрыгнуть и избежать неловкой сцены. Рокель натянул кривую улыбку, чуть шире расставил ноги и похлопал себя по бедру:
– Садись. Если уж языком развлекать не умеешь, то хоть теплом согреешь.
Несколько его солдат засмеялись, гости вернулись к беседам, праздник продолжился. Сердце Ены с такой силой громыхало в груди, что ей чудилось словно мир покачивается. С туманом в голове она встала между разведённых ног Рокеля, взгляд исподлобья и язвительная улыбка были не хуже удара под дых. Ена несмело опустилась на его колено, но Рокель обхватил её талию и придвинул к себе вплотную, заставив буквально лечь на него. Её руки оказались на его груди, а лицо ткнулось в ключицу.
Его поза была лишь притворно расслабленной. Сам Рокель напрягся, каждая мышца натянулась, он напоминал каменное изваяние, которое умело прикидывается живым. Сквозь звон в ушах Ена расслышала смех Злата, Рокель что-то бросил про её неподатливость, ещё как-то пошутил, и князь поддержал старого друга согласными смешками.
Пальцы Рокеля на её талии сжались, будто он не столько держал, сколько надеялся до сломанных рёбер сдавить её одной рукой. Ена понимала, что ему неприятна их близость. Мышцы его груди под рубахой напрягались, стоило ей прикоснуться, шея деревенела от её дыхания. Ена слышала скрип зубов, когда он улыбался. Стыд с небывалой силой залил щёки, даже уши горели. Она не знала, как себя вести и что делать, Злат никогда не ставил её в такое положение, а то, что он передал её именно Рокелю, усложняло ситуацию. Ена не видела ни малейшего выхода, поэтому покорно сидела на чужом бедре.
Они продолжали беседовать, словно Ены и не было. Бархатный голос и смех Рокеля звучал над ухом, его дыхание задевало её распущенные волосы, а пальцы чувствовали вибрацию грудной клетки. От него пахло металлом, кожей и каким-то неуловимым ароматом, казалось бы, присущим только ему. Лоб Ены упирался Рокелю в плечо, она чуть повернула лицо, но случайно носом задела его шею. Рокель моментально напрягся всем телом, Ена испуганно замерла.
– Как низко ты пала, – это он произнёс тихо, едва слышно, пока Злат смеялся.
Из-за притворной улыбки слова прозвучали ласково, но запоздало дошедший смысл заставил Ену содрогнуться, на языке появился привкус слёз, но она зажмурилась, не позволяя себе слабостей. Поздно рыдать, просить прощения или объяснять. Она почти закончила со всеми делами. Сегодняшний день она переживёт, а Рокель уедет.
– Мы благодарны тебе за трапезу, за вкусные напитки и приятные подарки, княже, но мои люди устали. Теперь нам бы отоспаться, – наконец сказал Рокель, и Ена обмякла, предчувствуя скорую свободу.
– Может, твоим людям весёлого пира хватило, но ты как визинский герой получишь от меня личную награду, – разошёлся Злат, он был пьян, да и, похоже, действительно повеселел от общения со старым другом. С Рокелем его отношения всегда были более нейтральными, это с Зораном и споры, и ссоры бывали. – Знаю, что от земельного надела и золота ты отказался, так проси чего желаешь.
Рокель нахмурился, обдумывая княжеское предложение.
– Есть у меня всего одна просьба. Она проще и скромнее наделов или богатств.
– Какая? – заинтересованно подался вперёд Злат.
– Я хочу остаться в Визне и служить на благо великого князя.
Ена стиснула пальцы, безмолвно прося Рокеля взять свои слова назад, но тот либо не понял, либо проигнорировал.
– Хочешь служить мне? – переспросил изумлённый князь.
– Я уже служу тебе, однако хочу позволения вернуться в Визну.
Нет.
Умолкни.
– В Сечене правит брат, там мне нечего делать. При дворе я больше пригожусь.
– Хорошо, раз таково твоё желание, – согласился Злат после мимолётного колебания.
Стоило согласию сорваться с его губ, как Рокель резко встал. Ену с колен он не сбросил, а поднял и поддержал, поставив рядом. Она растерянно закачалась от резкой смены положения. Рука Рокеля исчезла с её талии, он стремительно отошёл, наконец избавляясь от неё.
– Благодарю за прощение, милостивый государь, – с большим почтением поклонился Рокель и с позволения Злата зашагал к выходу.
Глава 15. Настоящее
Шагая на восток, Ена всё чаще поглядывала на юг, почти уверенная, что где-то там Сечень. Иногда она так долго засматривалась в сторону, что не замечала коряг и неровностей, спрятанных под снегом. Её поведение не укрылось от Алая. Заметив, он ничего не спросил, но сам начал прослеживать за её взглядом.