– Всё это время он был у Злата, его же писцы могли спокойно подделать мой почерк, потому что я время от времени в книжнице работаю, переписываю ветхие хроники, – сухо пояснила она и со стуком на ближайший сундук поставила баночку с мазью. – А это для твоего лица и руки. Не помажешь – завтра распухнет и начнёт болеть.
– Что ты сделала, чтобы вернуть перстень?
Ена оцепенела не столько от вопроса, сколько от предположений, которые отчётливо читались на лице Рокеля, в его негодующем взгляде и напряжённой нижней челюсти.
Он решил, что она ублажила Злата за кольцо? Отдалась за перстень? Не выдержав, Ена рассмеялась, отпуская скопившееся напряжение. Рокель же мрачнел всё сильнее с каждым витком её безрадостного веселья. Отсмеявшись, Ена смахнула выступившие слёзы и снисходительно взглянула на княжича. Улыбка сошла за миг, вернув маску равнодушия.
– Отдалась ему, – сухо ответила Ена, поймав красноречивый взгляд Рокеля на отметинах на своей шее. – Нечего удивляться, разве не слышал, что я люблю, когда князь груб? – с притворным недоумением она захлопала ресницами, намеренно выводя Рокеля из себя. – Ты ведь тоже хотел? Вроде рассказывали, что зажмёшь меня где, может, и тебе приятное достанется.
С этими презрительными словами Ена вышла и с грохотом захлопнула за собой дверь, слишком разгневанная, чтобы разговаривать дальше.
Глава 17. Настоящее
Морана встрепенулась, взгляд перестал быть остекленевшим.
«Любовь к тебе».
Ответ Алая её то ли испугал, то ли привёл в полнейшее замешательство. Морана уложила ладони на плечи царевича, и отметины на его коже начали таять, возвращая телу идеальный здоровый вид, даже морозный узор побледнел, став в два раза меньше. Алай наконец ответил Моране знакомым обожанием в глазах и широкой улыбкой, отчего богиня буквально отпрянула, прекратив к нему прикасаться.
– Как он украл твоё… сердце? – спросила Ена, не представляя, насколько это возможно.
– Я умер, – не в меру восторженно заявил Алай, натягивая обратно косоворотку.
– Почти умер, – поправила Морана, сев на лавку.
Она выглядела уставшей, измученной, но всё же улыбалась, словно повеселевший царевич успокаивал её одним своим приподнятым настроением, а недавняя недомолвка была для богини сущим испытанием.
– Он был совсем мальчишкой, когда впервые сбежал из подземного царства, – продолжила рассказ Морана. – Судя по всему, пытался и раньше, да не получалось. Поэтому дождался прихода зимы, тогда Озем и Сумерла засыпают. Алай должен был заснуть вместе с ними, но каким-то образом сбежал.
Алай в своей привычной манере энергично закивал, бесстыдно сгребая все созданные Мораной пирожки и фрукты, от которых недавно демонстративно нос воротил. Не выдержав, Ена хмыкнула и протяжно выдохнула, ощутив боль в груди. Она не хотела вспоминать о близких, однако Алай иногда их сильно напоминал.
– Но мира он не знал, ему повезло, что солнца не было, но и что холод способен убивать, тоже не понимал. Я вытащила Алая из ледяной воды, когда он провалился под неокрепший лёд. Он был ещё жив, но долго бы не протянул. Я не умею спасать прикосновением, а созданное пламя не согрело бы достаточно быстро. – Морана махнула рукой на тёплую печь. – У меня остался один вариант. Сделать его невосприимчивым к холоду. Я отдала ему своё сердце.
– Как? То есть… как тогда живёшь ты? – Ена несколько раз оглядела Морану, та ответила успокаивающей улыбкой:
– Моё нынешнее тело временно. Такой я могу ходить по земле зимой. В это время я сильнее всего. Весной и осенью могу иногда появляться, а летом слишком жарко, и мне не прийти. Летом я сплю и не знаю, что происходит в мире смертных. Именно поэтому пришла лишь сейчас, не заметив начала трагедии.
Морана прервала рассказ, чтобы создать для Алая бурдюк воды. Тот слишком много выпечки затолкал в рот. Царевич благодарно улыбнулся, набитые едой щёки округлились. Морана издала тихий смешок при взгляде на него.
– Я намеревалась на время вложить в него своё сердце, но мальчишка оказался хитрым и наглым. Он с ним сбежал. – В подтверждение Алай ответил довольной ухмылкой. – И не только. Он сын Озема и Сумерлы, царевич подземного царства, и заговорил проходы, чтобы той зимой я не смогла пройти в его царство. Одной зимы хватило, чтобы сердце срослось с его телом. Теперь я не в силах его забрать, если не намерена его убить.
Сказанное Алая не напугало, в Моране угрозы он не видел, а вспомнив, как легко он дёрнул богиню к себе, Ена и вовсе засомневалась, что она сумеет его одолеть и забрать сердце.
– Но как ты… существуешь без сердца? – уточнила Ена.
– Без него я не умру, но будучи неполноценной, я слабее, чем была.
Алай моментально прекратил жевать и поднял взгляд на Морану.
– Не велика беда, – заверила его она, ощутив перемену настроения. – У меня всегда был предел сил, просто без сердца он стал ближе. Но проблема не во мне, а в тебе. Моё сердце подарило тебе невосприимчивость к холоду, однако оно же тебя медленно замораживает. Ты носишь его слишком долго и своим воровством подписал себе смертный приговор. Если теперь каждый год я не буду притуплять его холод, то лет через десять ты заледенеешь.
Царевич ничего не ответил, продолжая задумчиво глядеть на Морану. Богиня и Ена так же молчаливо дожидались его реакции. Морана объявила о его скорой смерти, но Ена не заметила ни сомнения, ни страха. Неожиданно Алай расслабленно пожал плечами и подтащил к себе пригоршню созданных Мораной слив.
– Выходит, выбор прост. Чтобы не умереть, мне нужно до конца дней оставаться рядом с тобой, совсем как я и планировал, – самолично решил Алай, вновь заставив Морану потерять дар речи.
Ена старательно скрывала от Мораны улыбку. Стало ясно, что их связывало и почему Алай следует за богиней, и всё же Ена видела нечто большее: Морана искренне нравилась царевичу. Морану же привязанность Алая то ли смущала, то ли приводила в замешательство.
На следующей день, увидев яркое безоблачное небо, Морана выругалась и затолкала намеревавшегося выйти Алая обратно в тень. Ена и царевич уставились на богиню во все глаза: раньше ей было всё равно, как Алай будет идти под светом солнца, но что-то изменилось.
Морана вернула Ене алый плащ, а после сделала нечто немыслимое. Встав под солнечными лучами, она нашла свою тень, схватила сумрак, оторвала его от снега и отсекла серпом. Ена с изумлением смотрела, как мрак преобразовался в плащ, который она сама заботливо набросила на плечи Алая. Княжич принял дар с улыбкой и покорным поклоном головы, а плащ и капюшон, созданные из тени самой богини зимы и смерти, не пропускали солнечных лучей. Ена была искренне рада перемене: Алай мог без боли путешествовать под светом солнца.
Более Морана его не гнала, словно впредь не могла представить их расставание. Ещё не раз им встречались ходячие мертвецы, и Алай, став их защитником, с лёгкостью расправлялся с врагами. Хоть царевич и не видел, но его чёрный меч из теней и его крови спокойно резал нити жизни.
– Куда мы направляемся? – не выдержала Ена на следующий день. Она устала бесцельно следовать за богиней.
Ена не раз задавала этот вопрос и каждый раз получала непонятное: «Увидишь». Теперь же она была готова упрямо встать на месте, пока Морана не расскажет о своём новом плане и зачем ей Ена. Богиня проигнорировала вопрос и забралась на холм. Ена разочарованно вздохнула и последовала за ней.
– Сюда, – победно объявила Морана, когда Ена обомлела от развернувшегося вида в низине.
Обширные холмы, покрытые снегом и сотнями мёртвых тел. Она уже видела такое. Морана вернула её к жизни на схожем побоище, где сама Ена была одним из мертвецов. За время путешествия они встречали десятки трупов, брошенные деревни, мёртвые семьи, но поле боя… это стало лишь вторым. И состоявшееся здесь сражение было масштабнее того, в которое угодила Ена. Она боялась представить, сколько мертвецов встали и ушли.
– Нам… нужно их всех проверить? – едва шевеля губами, уточнила Ена, не представляя, как много нитей надо перерезать, а если эти мертвецы начнут вставать? Вряд ли даже Алай справится с таким количеством противников.
– Нет, не проверить, – возразила Морана, внимательно оглядев горизонт, и достала найденные Еной нити жизни из подземного царства. – Необходимо найти мне помощниц.
Ена думала, что за последние время повидала всевозможные чудеса: побывала в мрачном подземном царстве, встретила царевича с мечом из крови, оживших мертвецов, и сама вернулась из мёртвых, но сотворённое Мораной дальше изумило Ену, заставив её во все глаза следить за происходящим.
Спустя час поиска среди покойников Морана отыскала нужную ей девушку. Та умерла молодой, в кольчуге, с мечом в руке. Богиня зимы и смерти перевернула окоченевшее тело, избавилась от брони и одежды на спине. На глазах у Ены и Алая серпом оставила три длинных пореза вдоль позвоночника и в каждый вложила по нити жизни. Спустя мгновения те вытянулись в ранах, засветились, ожившие. Раны на глазах начали затягиваться, кожа девушки сперва бледнела, а затем порозовела. Ена ахнула, заметив, как её русая коса почернела под цвет волос самой Мораны. Незнакомка шумно вдохнула раньше, чем они успели её перевернуть. Ожившая девушка вскочила с воплем, завертелась на месте, осоловело озираясь и ища опасность. Алай одёрнул Ену и Морану себе за спину, когда она взмахнула мечом, не способная осознать произошедшее. В руке Алая также появился клинок, но Морана остановила его, прося не вредить незнакомке. Ена смотрела на неё с сожалением, помня свой ужас, но вмешиваться не стала, дав ей время.
Алай, Морана и Ена молчаливо ждали, пока чужое загнанное дыхание восстановится, испуганный взгляд станет более осознанным. Незнакомка пришла в себя, конец меча опустился в дрожащей руке, она бегло осмотрелась вокруг.
– Что… где я? Что произошло? Я ведь…
– Ты умерла, – подсказала Морана, выйдя вперёд. – Как тебя зовут?