Нечисть разбредалась по земле, как звери. Отбившиеся группы или одиночки добирались не только до самой Визны, но схожие послания стали приходить из Сеченя и даже из южных княжеств. Среди людей началась паника.
Ужас сковал многих от осознания, что крепкие стены не уберегут от врага. Тот мог появиться в любом доме, где недавно кто-то умер. Мертвецы вставали прямо на своих поминках, распугивая и нередко убивая кого-то из своих родных. Поэтому всех умерших стали сжигать как можно быстрее. Впредь никаких могил, одни беспрерывно горящие кострища.
Из-за нападений к осени урожая собрали мало. Злат и Боярская дума готовились к тяжёлой зиме. Голод начнёт убивать бедняков, а чем больше смертей, тем больше оживших мертвецов.
К началу листопадов Злат уже держал Ену и всех членов своей семьи едва ли не под замком на княжеском дворе, намеренный таким способом сохранить их жизни. Злат всё чаще отправлял новых воинов Рокелю, который сдерживал огромное количество покойников севернее, и сам великий князь наконец взялся за меч, стараясь защитить Визну.
В середине осени от Рокеля перестали приходить письма.
Ена с замиранием сердца ждала неделю, две, месяц.
Шёпот о смерти Рокеля превратился в громкие предположения, а те медленно – в уверенный факт. Послания из Сеченя от Зорана тоже перестали доставлять. Ена держалась в здравом рассудке лишь на самоубеждениях, что посыльным просто не удаётся прорваться, что они погибают где-то по дороге.
Наступили холода, дожди иногда не давали жечь крады, но однажды уберегли город от масштабного пожара: несколько мертвецов встали прямо из погребального костра и разбежались по городу, воспламеняя всё, к чему прикасались. Пострадало с десяток домов.
Жители начали бежать из Визны. Собирали семьи и отправлялись южнее, надеясь там спрятаться от нечисти. Ена понимала их желание, но не поддерживала. Происходящее напоминало болезнь, очаг произошёл где-то на севере, и зараза распространилась по всем землям.
– Я хочу уехать, – сказала Ена, закончив накладывать повязку на зашитый порез князя на предплечье.
Злат выдавил благодарную улыбку, поправил рукав рубахи и накинул кафтан. Её фразу он проигнорировал либо пропустил мимо ушей, занятый своими мыслями. Выглядел великий князь неважно. На лице царапины от ногтей одного из мертвецов и синяк на скуле, под глазами залегли тёмные круги, щёки впали от постоянных тревог. Он держался как мог, не поддавался панике и придумывал всё новые способы защиты города от нечисти, однако Ена знала, что все эти меры скорее временная помощь. Зимой голод подкосит многих. Злат тоже знал, но держался. Если князя одолеет страх, то всё развалится.
Установившееся перемирие между ними было стабильным. Оказавшись в безвыходной ситуации, Злат сильно изменился, стараясь загладить перед Еной вину за последние годы. Его попытки были искренними и всё же не способными перекрыть все те жестокости, что он с ней сотворил, разве что общались они без былого презрения и колкостей, сплотившись перед новой опасностью.
Пока остальные наложницы и жена князя рыдали, перепуганные ожившими покойниками, Ена стала единственной из его гарема, с кем Злат мог поговорить о происходящем, а сама она получала столько новостей о происходящем за пределами Визны, сколько желала.
– Я не шучу, Злат. Я хочу уехать.
Князь замер, наконец действительно взглянув на Ену:
– Куда ты отправишься? На юг?
– Нет, в Сечень.
Он нахмурился, поняв всё без разъяснений.
– Я тоже верю, что Зоран не мог так легко умереть. Сечень достаточно крупный город с высокими стенами, но я отправил туда своих разведчиков, Ена. Город в осаде, поэтому если Зоран и жив, то не может нам написать. Мои разведчики не сумели к городу даже подобраться. Как ты намерена…
– Я найду способ.
– Ена, – Злат одарил её снисходительной улыбкой. – Ты не найдёшь. Я знаю, что в Сечене ты ни разу не была.
В груди у неё сдавило, сердце не ускорило свой ритм, но закололо болезненно, словно проткнутое десятками игл игольница.
– Найду.
– Твоё упрямство и самоотверженность похвальны, но ты погибнешь по пути.
Слова Злата не обидели, скорее всего, он говорил правду, но Ена не чувствовала ни страха, ни тревоги. Месть, которая ещё летом имела значение, теперь потеряла всякий смысл. Ей незачем было оставаться в Визне, здесь её никто и ничто не держало. Иногда ночами Ена не могла уснуть, проклиная день, когда Рокель её выкрал. Надо было соглашаться, дать себя увезти, но и Рокеля убедить поехать с ними. Поступи она так, сейчас он был бы жив, вместе с ней в Сечене.
Горло сдавила знакомая хватка горя, на языке появился привкус слёз, сердце забилось невпопад. Ена помнила боль после изгнания Яреша, Зорана и Рокеля. Но это горе было другим. Тогда она знала, из-за чего страдает: ради помощи близким. Та цель была важной, нужной и имеющей смысл. Нынешние мучения незачем было терпеть. Если Рокель погиб, то Ена хотела узнать, что с Зораном, в безопасности ли его жена и ребёнок. Ена не боялась смерти, она уже медленно погибала от неизвестности.
Ена вздрогнула, когда Злат взял её за руки, выдернув из размышлений. Он потянул её, вынудив встать на ноги.
– Ты не поедешь, Ена, – с непривычной нежностью предупредил князь, согревая её ладони поглаживаниями. – Я обещал Рокелю, что уберегу тебя, и какие бы разногласия между нами ни были в прошлом, я намерен сдержать обещание.
Злат отошёл, оставив Ену в немом изумлении. Злат действительно изменился. Юношеская самовлюблённая спесь сошла, позволив ему стать спокойнее и мудрее. Внезапно свалившаяся ответственность могла его сломать, могла обнажить прячущегося внутри труса, однако Злат остался не только со своим городом и людьми, но наконец начал их возглавлять, прекратив перекладывать бремя на других.
– В Визне опасно. Через пару недель я намерен отослать мать, Сияну и остальных в безопасное место южнее. Ты тоже поедешь, поэтому потихоньку собирай вещи. Всё будет хорошо. – Злат выдавил ободряющую улыбку.
Ена ответила тем же и поклонилась. Сложила в сумку принесённые мази, нитки и иглы и направилась к выходу. Немногочисленные пожитки она собрала в тот же вечер и сбежала со двора незадолго до рассвета, оставив Злату послание с найденными доказательствами и со списком имён по-настоящему повинных в смерти его отца и брата. Из них двое по-прежнему живы, и что делать с Враном и Мстиславом, Злат пусть решает сам. Ену более их судьба не волновала. Может, хоть теперь, повзрослев, князь что-то да сделает, если в очередной раз ткнуть ему правдой в лицо.
К полудню Ена обменяла свои украшения на коня и отправилась в Сечень. Она плохо знала дорогу, а к вечеру пейзаж перестал быть ей знаком. Ена не скрывалась, уверенная, что Злат за ней никого не пошлёт, не станет пытаться возвращать, раз уж она всё-таки ушла. В другое время мог бы, но сейчас каждый воин был на счету.
От Визны до Сеченя верхом путь занимал не меньше недели, но спустя четыре дня, когда на основном тракте стало появляться всё больше развилок, Ена окончательно заплутала. Она продолжала ориентироваться по солнцу и двигаться по широкой дороге на запад, но Сечень находился на юго-западе, а значит, на какой-то развилке или даже на нескольких она выбрала неверный путь. Вокруг встречались выжженные поля, уже знакомые погребальные костры, где-то лежали мертвецы, которых Ена старательно огибала. Четыре дня ей везло не встретиться с нечистью, но и избегать поселения больше нельзя. Требовалось разузнать дорогу.
– Отправляйся с нами, господарыня. Мы как раз к Сеченю идём, он ближе! – предложил старый вояка, махнув рукой на толпу из деревенских.
Деревенька была наполовину разорена набегами нечисти. Жители старательно отбивались, но из-за отсутствия крепких стен и дружины были слишком уязвимы. Ена вгляделась в собравшихся. Телег с лошадьми было не много, в основном люди брали пожитки в сумки и корзины. Единицы мужчин имели хоть какую-то броню и мечи, остальные вооружились топорами, серпами и вилами. Брали, что имелось под рукой. Даже женщины держали ножи, готовые обороняться. Это не армия и не организованный отряд, это толпа беженцев, намеренных укрыться за стенами Сеченя.
Не имея других вариантов, Ена присоединилась к ним. Идти с большой толпой не казалось ей умной затеей, но решила, что отстанет, когда они приблизятся к городу. Однако и этому плану не удалось сбыться, до Сеченя Ена так и не добралась.
Глава 25. Настоящее
Знакомые тёмно-русые волосы были короче, чем она помнила, скулу рассекал шрам, которого ранее не было. Ена со свистом выпустила воздух. Зоран глядел на Ену со смесью страха и надежды, отражая её собственные чувства.
– Ена, умоляю, скажи, что ты живая. Произнеси хоть слово. – Его голос дрожал.
Ена открыла рот, не в силах издать и звука. Желание закричать, разрыдаться и рассмеяться накатило одновременно, она ощущала напряжённую дрожь в мышцах. Тело мелко знобило, пот высох, а холод кусал лицо и руки.
– Я… – Ена пару раз сглотнула, смачивая горло. – Я живая… и ты… живой.
Слова царапали горло, выходили через силу. Зоран шумно выдохнул:
– Слава богам! Мы были уверены…
– Мы?! – резко оборвала Ена, схватившись за поводья коня. – Кто мы? Батюшка?
По лицу Зорана прошла тень, давшая Ене ответ раньше, чем его губы.
– Отец умер месяц назад. От болезни. Ушёл мирно, во сне, и, к счастью, не встал нечистью, – мягко ответил Зоран. – Я говорил о Рокеле, Ена. До нас дошли вести о Визне. Город пал.
Ена опешила, шокированная новостями, но после мотнула головой, отгоняя мысли о Визне. Слова о Рокеле заставили колени подогнуться. Ена не упала только благодаря коню, за поводья которого хваталась.
– Где он?! Когда ты его видел?
– Сегодня. Он решился на сумасшедший план. Мертвецы чуть не перебрались через стены, пожар – дело рук Рокеля, сам он сказал, что поведёт мертвецов на север.
– Как?! Нет! Боги, он использует себя и свой отряд как приманку?! Верно ведь?! – Ена слишком хорошо знала младшего княжича, чтобы не сообразить, какой он мог придумать план. Вымученная ухмылка Зорана подтвердила её догадки.